– Сестра Латея, – очень серьезно сообщила малышка. – Если вы отпустите мою руку, мне всю ночь будут сниться кошмары.
– Не бойся. Я посижу с тобой, пока не заснешь. И буду держать тебя за руку.
Девочка нахмурилась. Ей очень хотелось потребовать, чтобы сестра осталась на всю ночь, она была готова сдвинуться на самый край топчана, лишь бы взрослая не уходила: пока сестра Латея рядом, ни одно чудовище не посмеет выбраться из–под кровати.
Но она была согласна и на меньшее.
– Только, когда крепко-крепко засну, – попросила девочка.
Сестра кивнула и осторожно пожала детские пальчики:
– Засыпай.

Только убедившись, что все дети заснули – дыхание стало ровным и глубоким, а их и так тусклые ауры сделались почти незаметными – сестра встала, присобрав подол платья, чтобы не наступить случайно, и вышла из детской. Прошла мимо спальни старших, задержалась у двери – нет, и тут уже всё тихо, никакой тревожной возни и попыток изобразить глубокий сон, действительно спят.
Только тогда она направилась в свою келью, едва заметно ускорив шаги: её ждали. Когда-то такие ожидания чуть было не вошли в привычку. Галатея усмехнулась: не начать бы привыкать по-новой.
– И так каждый вечер? – спросила Мирия.
– Да.
Она ожидала, что Мирия переспросит, недоверчиво – как с любопытством переспрашивала Хелен, глядя на детей, вцепившихся в край подола «доброй сестры»: «Тебе с ними не противно? Это же… дети!». Но Мирия промолчала. То ли понимала, что держит Галатею возле глупых, сопливых, шумных людей, то ли просто равнодушно приняла информацию к сведению.
Галатея по памяти представила, какая она сейчас. Стоит у окна, опершись на подоконник, чуть отставив ногу в сторону. Дышит неровно, но спокойно — сохраняет контроль над собой, значит, и на строгом, волевом лице не дернется ни один мускул, как максимум – блеснет скупая улыбка, но не сейчас, потом, пока что Галатея не сказала ничего веселого. Руки скрестила на груди или опустила вниз, развернув ладонями вперед? Зачем она пришла? Говорить? Звать с собой? Выспрашивать нужные слухи?
Аура Мирии сверкала. Хорошо, что Галатея уже привыкла к присутствию других клеймор так близко, а то еще недавно хотелось щуриться и прикрывать глаза. И хорошо, что эта аура так сверкала – заслоняла на внутренней стороне век лицо той Мирии, Номера Шесть, которую Галатея ещё зачем-то помнила. Порывистую, упрямую, рвущуюся вверх девчонку, ту, что не боялась искать ответы на вопросы, и ту, что ни о чем не спрашивала, не уверившись в надежности собеседника.
Они принадлежали к одному поколению, но Галатея всегда думала о ней, как о младшей. Их тогда разделяли три позиции в ранге, а сейчас объединяли одна смерть и один побег.
Вроде как ровня.
«Ты вырвалась из своего личного адского круга? Или по-прежнему, догоняешь призрака, ушедшего далеко вперед?»

– На этот раз ты пришла спрашивать или отвечать?
– Пришла понять, – сказала Мирия. – Кто ты теперь?
Галатея развела руками:
– Сестра Латея.
- А ещё? – наверное, подумала Галатея, она сейчас хмурится и смотрит требовательно. Неотрывно. Она так умеет.
– А здесь пока никто больше и не нужен, – улыбнулась Галатея.
– И меч ты оставила только для защиты. И возвращаться не станешь.
– Нет. Я слишком долго бежала с поля боя, чтобы теперь бежать обратно. И зачем бы вам нужно было возиться с калекой…
Мирия подошла к ней почти вплотную. Шаг, который она сделала, показался Галатее чересчур осторожным.
Обе заговорили одновременно.
– Кого ты обманываешь? – спросила Мирия. – Нас или себя?
– Почему ты так неуверенно ставишь ногу? – спросила Галатея. – Ты ведь не хромала.
Вместо ответа Мирия взяла Галатею за руки и поднесла её ладони к своему лицу. Глаза были завязаны плотным шарфом.
– Мне хотелось, чтоб мы говорили на равных.
Вот тут Галатея не удержалась от негромкого язвительного смешка:
– Значит, ты все-таки считаешь меня калекой.
– Значит, - опять одновременно с ней сказала Мирия, - ты себя калекой не считаешь.
Сквозь ткань повязки Галатея погладила ее веки; пальцы Мирии сжались на её запястьях. Галатея чуть наклонила голову и поцеловала крепко стиснутые губы.
Губы оказались сухими и твердыми, но шевельнулись в ответ - Мирия потянулась следом, когда Галатея отстранилась.
– Конечно нет, – насмешливо ответила она этим губам. – Я научилась видеть совершенно иные вещи.
Мирия вздохнула – скупо, коротко — и обняла Галатею за талию.
– Я не уверена, что хочу научиться видеть, как ты, – признала она.
– Не за одну ночь. Станешь свободной – научишься сама.
Она прошептала это, прикасаясь губами к лицу Мирии, погладила щекой по щеке, дотронулась носом до мочки уха.
– Ты это уже говорила, – напомнила Мирия, прижимаясь крепче.
– Ты задаешь одни и те же вопросы, – Галатея улыбнулась, сжимая ладонями поджарые ягодицы. – Неудивительно, что ты получаешь одни и те же ответы.

Потом они целовались ещё. Лицо Мирии, прикрывшей глаза, подающейся навстречу, Галатея видела перед собой так четко, как будто не было семи прошедших лет, и слепоты тоже не было, и темноты вокруг. У неё всегда была хорошая память.
Поцелуи были сладкими, движения дерганными и не всегда ловкими, временная потеря зрения накладывала свой отпечаток. Галатее было до нелепого смешно, Мирия была убийственно серьезна: она хотела понять и старалась, как могла.
Одно из главных правил любого воина – если ты проигрываешь в чем-то, то хотя бы запоминай, учись у противника его методу боя. Мирия училась.
Когда-то, с немалым изумлением вспоминала Галатея, они всерьез старались взять верх, перехватить инициативу, повести за собой. А сейчас? Ничего не осталось от того честолюбия. И вряд ли его удастся воскресить.
Приподнять платье Галатеи оказалось проще, чем расправиться с кожаными ремнями на «форме» Мирии.
– И цвет у доспеха тоже другой? – с любопытством спросила Галатея, обследуя попавшуюся под пальцы пряжку.
– Черный, – откликнулась Мирия. Галатея вспомнила форму Темной Алиссии и поморщилась. – Давай я сама сниму, быстрее будет.

Мирия не стонала и даже не вздыхала почти, когда пальцы любовницы то выходили из неё, чтоб приласкать мягкие складки, то опять погружались внутрь. Она только сжималась, и вздрагивала, и прижималась бедром к промежности Галатеи, и ёрзала на тюфяке, стараясь прижаться ещё крепче.
Из матраца тихо сыпались крошки трухи.
Галатея наклонилась к лицу Мирии, чтоб лизнуть в губы и хрипло шепнуть:
– Пальцы мне не сломай.
– Я постараюсь, – она повернула голову, ловя ускользающие губы, но Галатея вильнула в сторону, поддразнивая, заставляя ориентироваться не на звуки, а только на движение воздуха. С каждым разом ловить у Мирии получалось всё быстрее, хотя волны подступающего удовольствия сильно сбивали возможность сосредоточиться.
А потом внезапно Галатея замерла, прислушиваясь, не без сожаления отодвинулась и спустила ноги с кровати.
– Кто-то проснулся, – пояснила она, накидывая одежд и ускользнула из комнаты. Впрочем, Галатея была уверена, что Мирия её дождется и даже не притронется к себе. Она умела ждать.
– Чудовище, – хныкал малыш, цепляясь за воротник. – Опять пришло! Злая ведьма, всех нас съест…
– Тшшш, – шептала сестра Латея, гладя его по волосам левой рукой, – это просто сон, никто не придет. Ложись и спи дальше.
Правую руку, всё ещё влажную и пахнущую Мирией, Галатея прятала за спину.

– Сестра Латея, – неуверенно проговорил отец Винсент, – послушайте. Я знаю, что ваши подруги ведут войну с Организацией. И я не сомневаюсь в ваших боевых способностях: мы все были свидетелями, что несмотря на слепоту, вы способны драться с противником и побеждать, но…
– …но вам будут сниться кошмары, – негромко сказала сестра, и отец Винсент переспросил ошарашено:
– Что, простите?
– Ничего, – улыбнулась Галатея. – Не беспокойтесь, пока городу угрожает опасность – я не уйду.