В тот день она долго сидела у ручья и всматривалась в собственное отражение. Красива, что и говорить!
Длинные, почти белые волосы, молочная кожа, серебристые глаза. Твердый и решительный взгляд. Сила и изящество в каждом движении.
Ожившее творение мудрого скульптора.

- Помилуйте, добрый господин, не забирайте! – рыдая, толстая тетка ползла за Черным Человеком на коленях. – Не забирайте девочку мою, кровиночку, радость мою единственную…
Кровиночка и радость смотрела на тетку с недоумением. Еще пяток таких же, разновозрастных, со смесью страха и любопытства выглядывали из-за занавески фургона. Черный только насмехался над молящей, не желая выпускать бледную детскую ручонку из своей руки.
- У вас ещё есть, госпожа, не стоит так убиваться.
- Поми-и-илуйте! – выла женщина. – Самую красивую мою деточку забираете…
- А, - Черный обернулся к малышке, разглядывая её заново. Яркие голубые глаза, ржаные кудри, изящный носик, незажившие «заеды» в уголках рта и синяк на плече. – Это я, конечно, не учел. Только за выносливость заплатил.
Вздохнув, он полез в карман и отсчитал тетке еще десяток грошей. Та мгновенно приободрилась, встала и принялась отряхивать подол.
- Она мне бы еще десять раз по столько же принесла бы, - сварливо сообщила женщина, забирая деньги. Люди, собравшиеся посмотреть на бесплатное представление, начали расходиться, рядом с фургоном остался только один мужик – потенциальный посетитель кочевого борделя.
Черный Человек покачал головой и пошел по дороге, девочка поплелась за ним, но долго не выдержала, выдернула руку из чужой ладони.
- Я сама дальше пойду, - сообщила с вызовом.
- Хорошо, - не стал спорить Черный, и дальше они просто шли рядом. – Меня Орсеем зовут, а тебя?
- Глазастик, - девочка распахнула глаза пошире и похлопала ресницами, демонстрируя на примере, за что получила прозвище.
- Нет, - покачал головой её спутник, - это плохое имя для воина. Будешь Галатеей у нас? Слепим тебя заново.
- А вроде у меня есть выбор, - пожала плечами новонареченная и подумала: «Всё равно я от тебя ночью убегу, до Рабоны день пешим ходом, подамся туда».

Воздуха в легких уже почти не осталось, и у неё никак не получалось закричать, хотя хотелось, очень хотелось.
- А ты не ори, - поморщился Даэ, словно прочитал её мысли. – Ты уворачивайся. Давай, шевелись, я выпускаю следующего.
Уже выпустил. Галатея и сама прекрасно слышала скрежет решетки, и обернулась было на звук, но шестым чувством – чутьем йома – уловила подвох раньше, чем подставила спину оголодавшей твари. Уклонилась, перекатилась, засадила сапогом по шипастой ноге, ударила мечом в предполагаемую сонную артерию. Фонтан вонючей крови брызнул в лицо, застилая обзор.
Опять они выпустили тварь из бокового коридора, как же хорошо, что она видит их и без зрения. Спиной видит, и сквозь веки, и сквозь бурую дрянь, налипшую на ресницы, отмываться потом придется добрый десяток минут, ну вот ещё один, когда же они кончатся…
Отпрыгивая, она напоролась ногой на штырь, лезвие пробило кожу и уперлось в коленную чашечку изнутри.
Галатея упала на четвереньки, йома победно зарычал, прыгнул, целясь в шею, и сам насадился на вовремя выставленный меч. Она довольно выдохнула и начала вставать, неловко подворачивая ещё не зажившую ногу.
- Хорошо, - зевнул Даэ. – Закончим пока. А то материала на остальных не хватит. И я устал с тобой, прости старика.
Галатея прощала. Она вообще всех прощала, когда тренировки заканчивались, ладно уж, говорите, что хотите, только отвалите уже. Дайте только смыть с себя всю эту мерзость.
А потом она проберется по балкам наверх, упадет на покатую крышу и будет смотреть в небо, пока не заснет от усталости.
Небо – оно прекрасно же. Чистое и высокое. Ни разу ей ещё не удалось насмотреться.

Галатея смотрела на него свысока и этим всегда раздражала. Впрочем, она же на всех смотрела свысока, невзирая на обязанности и ранги в Организации.
Но ей прощалось. Все-таки она была лучшим из их шпионов.
- Нельзя быть слишком высокомерной, - поучал её Эрмита, вручая новый комплект формы. – Это, знаешь ли, добром не кончалось ещё ни разу. Твоя манера речи выйдет боком нам обоим, - но, несмотря на то, что он говорил, под своими черными обмотками он довольно улыбался. Понравилось ему все-таки, как она окоротила своим ответом его зазнавшееся руководство.
Эрмита уже давно служил в Организации, давно карабкался к верхушке и каждый раз скатывался вниз. Более молодые, более сильные и предприимчивые неизменно его обходили, когда решались вопросы о кадровых перестановках. Эрмита не мог не злиться из-за этого. Что ж он, до конца жизни будет тряпки девкам раздавать?
Ничуть не стесняясь куратора, Галатея застегнула кирасу, внимательно осмотрела себя с ног до головы и скривилась.
- Что? – притворно изумился Эрмита. - Неудобно?
- Некрасиво.
«Ну просто прелесть, какая строптивая вышла клеймор, - с усмешкой подумал куратор. – Надеюсь, она протянет дольше, чем обычные».

Седое море мерно плескалось у её ног. Накатывало, подобострастно лизало носки сапог и вновь отступало. Раненный дельфин лежал чуть поодаль, бил хвостом, царапал плавниками песок, волок за собою выпавшие из брюшины потроха, всё ещё пытаясь уйти обратно в родную стихию. Рыбацкие женщины выглядывали из-за натянутых на просушку сетей, примерялись к нему голодными взглядами, но приблизиться, пока «ведьма смотрит», боялись.
Галатея вздохнула, подошла к агонизирующему животному, разрубила темя одним ударом. По гладкому боку прошла последняя дрожь, и он затих, наконец успокоенный. Клеймор обернулась к женщинам:
- Забирайте. Крупный, жиром в зиму запасся. Детям надолго хватит, - те сразу кинулись разделывать тушу, не поднимая на Галатею глаз и бормоча свои нелепые благодарности.
А она уже опять вернулась к поселковому старосте.
- Говорите, из моря приходит.
Тот горячо закивал.
- В сумерках обычно. Мы ещё тем-сем заняты, хотя и стараемся управиться, детей только загоняем, страшно… Оно раньше ещё лодки переворачивало и на глубину рыбаков тащило. А теперь мы в море не выходим, так оно по лачугам нашим пошло, и жрет, и жрет, и рыбу, и дельфинов, и нас, горемычных…
Он не договорил, замер с открытым ртом, глядя на стремительно поднимающуюся волну.
- Не стойте, уводите людей, - Галатея тоже смотрела, но за волной она видела и ту, что её гнала. – Сегодня она вышла раньше. Будет жрать меня.
Впрочем, люди уже и сами разбегались, перекрикиваясь и бросая неоконченные дела. Женщины, копошившиеся на берегу, хватали подмышки детей и корзинки с разделанным мясом. Галатея оглянулась, оценивая будущее поле боя. Ноги будут увязать в песке, так что придется, маневрируя, попрыгать по валунам.
- Узнала меня? – тягуче пропел мелодичный голос.
«Ещё бы не узнала!» Зря она Карту тогда выслала не Галатее, пожалела – а Галатея наверняка смогла бы убить её ещё человеком.
- Ох, Марина, - сказала она появившемуся на гребне волны чудовищу. – Какая же у тебя уродливая получилась форма. Не могла, что ли, покрасивей изобрести? Хвост отрастила бы изящней, гребни эти убрала бы, груди оставила…
«Пробудившаяся» со злостью клацнула зубами и рванула вперед.
«А ещё она может помнить, что я умею манипулировать чужой силой йома», - отметила Галатея, обнажая меч, и приветливо улыбнулась:
- И тебе «здравствуй», мой командир.

Вопреки расхожему мнению, зимний лес не спал – он пел на разные голоса. Поскрипывали деревья, тонко звенели капельки пара, вылетающие на мороз при дыхании. Трещал сухостой: кто-то крупный – кабан, наверное, – продирался сквозь занесенный снегом валежник. Где-то, довольно далеко, выли волки. Галатея забралась на дерево повыше, удобнее устроилась на толстой ветке и теперь прислушивалась к лесу.
Волков она не боялась, хотя ей всегда было немного жаль их убивать, если они нападали по дурости. Иногда, когда ей удавалось хорошо прикрыть свою ауру йома, животные переставали её бояться. Иногда она даже могла их погладить.
«Звери, - думала она, - лучше и нас, и людей. Они честные, честнее их только йома, ведомые единственным чувством – голодом».
Один из волков взвыл как-то особенно – жалобно и истерично. Стая испуганно отозвалась и, перекликаясь, стала уходить на восток. Галатея нахмурилась. Закрыла глаза, пытаясь «увидеть» вдалеке, что могло так напугать бедных животных. Увидела и полезла выше. Ещё выше.
Уже на самой верхушке она обняла ствол и посмотрела глазами. Порождение Бездны, Хозяин Севера, стоял на холме, не без гордости, кажется, окидывая взглядом свой небольшой отряд. «Пока небольшой», - подумала Галатея, пытаясь пересчитать огоньки аур йома вокруг него, но горизонт пылал одним цветом – аурой самого Порождения. Она сияла и переливалась, мантией обволакивала демоническую фигуру.
«Красивый, тварь».
И когда он, кажется, заметив, что на него смотрят, посмотрел в её сторону, Галатея испугалась. Ей давно не было так страшно, но она вцепилась в ствол крепче и проверила щиты, прикрывающие её собственную ауру. Надежные.
Нет, Исли не увидел её. Кажется. Отвернулся. Но все равно решил перестраховаться, отдал команду своему отряду. Йома начали рассредоточиваться по лесу. Галатея сидела на верхушке дерева и почти не дышала. Из серой тучи, нависшей над нею, начал медленно сыпаться снег. Клеймор довольно улыбнулась.
Белый-белый снег падал на верхушку дерева и прятал под собой белый доспех, белые волосы и белую кожу воительницы. И белую рукоять меча тоже прятал.
А когда йома перестали вынюхивать и убрались, недовольно воя – их вой был отвратителен и совершенно не похож на волчий, – клеймор изящно спрыгнула в сугроб и побежала на юг. Зазевавшегося вражеского разведчика, который попался на пути Галатеи и сунулся к ней, обрадованный, она снесла, почти не задержавшись.
Она спешила доложить Организации о том, что Исли тренируется управлять стаями йома.

Она была не слишком красивой, зато казалась Галатее более всего похожей на то, что называли клеймором – на само их оружие, прямой тяжелый меч, не лишенный изящества.
Но надо же, она даже устои Организации подрывала прямо и практически в лоб. Как будто нельзя пойти в обход. Хорошо, хоть у Рубеля мозгов побольше, чем у некоторых революционеров.
- Вообще-то, - с усмешкой заметила Галатея, усаживаясь на прогретый весенним солнцем камень, и обняла колено, рассматривая «дилетантку», - с чужими кураторами беседовать можно только тем, кто попал в первую десятку. Остальных могут и в предательстве заподозрить.
Номер Одиннадцать замерла и медленно обернулась. А потом одним неуловимым движением оказалась почти нос к носу с Галатеей, но с размаху наткнулась на невидимую преграду и отступила на полшага.
Номер Пять улыбнулась. Неужели её рассчитывали застать врасплох?
- Значит, - отмеряя каждое слово, сказала Мирия, - мне надо будет войти в первую десятку. Вполне достижимая цель.
- Ты уж постарайся, - кивнула Галатея. – Только помни, что чем выше уровень, тем больше внимания. Следить будут, не спуская глаз.
- Я запомню.
Нет, все-таки красивая. Клеймор как есть. Обоюдоострый клинок. Совершенное оружие для боя с йома.
«А с другими клеймор? А с Черными?»
- Ты доложишь обо мне? – спросила Мирия. Эмоции она уже умела скрывать достаточно хорошо, но аура сияла, переливалась и выдавала её с головой.
«Да она же готова будет и клинок поднять против меня, если что!»
Галатея улыбнулась.
- Нет. Я просто буду уповать на то, что ты не сойдешь с выбранной дороги. И мысленно желать тебе удачи.
- Спасибо, - сказала Мирия. – Я буду помнить об этом.
Потом она развернулась и ушла наконец, а Галатея все ещё сидела, подставляя нос под солнечные лучи и пыталась разобраться в себе. Отчего ей так хотелось бросить вслед: «Береги себя»?
Как будто Номер Одиннадцать действительно собиралась себя беречь.
Как будто Мирия не была такой же, как она сама.

- В тебе сомневаются, - сообщил ей Эрмита, когда они возвращались с Севера. – Подозревают, что ты ненадежна.
Разрушенная Пиета осталась позади. Позади остались брошенные как попало мечи и трупы клеймор, полегших в боях с армадой «пробужденных», их обдувало ветром и постепенно заносило снегом. «Снег хорошо прячет белое», - вспомнила Галатея и улыбнулась, удерживаясь от желания пересчитать тусклые, призрачные огоньки, которые ей наверняка всего лишь почудились.
Она просто устала, вот и выдает желаемое за действительное.
- Я тебе серьезные вещи, между прочим, рассказываю, - возмутился куратор. – А ты смеешься.
- Да, конечно же, - кивнула она. – Серьезные. Я просто радуюсь.
- Чему?
- Тому, что только подозревают, а не уверены. Ты сам меня в чем-то подозреваешь?
- Если бы подозревал, не рассказывал бы, - сварливо сообщил Эрмита.
«Вот ведь лис», - усмехнулась Галатея. Кто-нибудь Номером пониже наверняка бы ему поверил.
- Я тебя давно знаю, - она пожала плечами и ускорила шаг. – Догоняй, а то и вправду убегу.
Эрмита покачал головой и с удивительной для подобного старика бодростью зашагал за ней. Его сомнений она не развеяла.
Но и новых не прибавила.

В тот день она долго сидела у ручья и всматривалась в собственное отражение. Всматривалась в игру солнечных бликов на воде, в стайки мальков и тонкие нити водорослей. Она хотела быть уверена, что сможет вспомнить всю красоту этого мира, когда захочет.
А потом собралась духом, примерилась и одним ударом рубанула себя по глазам.