Хорьчиха улыбается, сжимает деревянный кляп зубами, опирается связанными лапами на мягкую кровать. внимательно смотрит на лису.
— Любовь моя, как сладостен единения миг! — шепчет Тридцать Четвёртая, гладит её плечо, поправляет тёмно-красные волосы, заплетённые в косу.
У неё текут слёзы, зелёные глаза наполняются влагой, но лиса их не замечает, всего лишь поправляет маску.
Тридцать Четвёртая проводит свободной лапой по обнажённой груди Стодесятой, отчего хорьчиха возбуждается, издаёт стон наслаждения и краснеет.
Лиса перестаёт гладить её сосок, снимает маску, отбрасывает её в сторону, приближается к хорьчихе ещё ближе и крепко её обнимает.
— Скоро, совсем скоро, ты отправишься на поиски, — она тяжело дышит, дрожащими лапами гладит волосы Стодесятой. — Я устрою тебе пир горой, я завалю все столы едой в честь тебя!
Она держит её за плечи, смотрит ей прямо в глаза, и хорьчиха чувствует, что тоже невольно начинает плакать.
— Лишь бы ты вернулась, — шепчет Тридцать Четвёртая, берёт кляп двумя лапами, вытаскивает его из рта и опускает до уровня подбородка. — Ты же вернёшься? Скажи, ты вернёшься?
Хорьчиха несколько раз вздыхает, пытается улыбнутся., но не может, и срывающимся голосом отвечает.
— Я вернусь, обещаю, — Стодесятая от волнения облизывает губы и снова вздыхает. — Вот найду священную реликвию и обязательно вернусь!
В дверь кто-то энергично стучит, она и Тридцать Четвёртая невольно вздрагивают.
— Вот и настал час разлуки, — всхлипывает лиса, разворачивает Стодесятую, развязывает коричневый пояс, связывающий запястья хорьчихи.
— Хурр, это самое, — слышат они голос брата Четыреста Четвёртого. — выходи Стодесятая, не задерживайся.
Хорьчиха поднимается, крепко прижимается к Тридцать Четвёртой, с трудом отрывается от неё, убирает деревяшку, одевает серый балахон, собирает растрёпанные волосы в хвост, завязывает мордочку серым платком, и берёт дубовый посох.
— Я обязательно вернусь, — шепчет она лисе, замерев у двери. — Обязательно.
Лишь найдёт священную реликвию, только выполнит свой долг перед Орденом, и обязательно вернётся к своей любимой Тридцать Четвёртой..
Под серой маской губы опускаются уголками вниз, сжимаются в тонкую линию, на щеках остаётся мокрый след от слёз, а на сердце невыносимая печаль.
Но священный долг не будет ждать...