Весна поковыряла ложечкой в мороженом. Оно уже начинало подтаивать — на этой стороне дома, со входа, кондиционеры работали и вполовину не так мощно, как в спальнях. Впрочем, в глубь дома Весна и не рисковала ходить — Зима вообще была ужасно скрытной.

— Очень вкусно, — пробормотала Весна. Естественно, такая еда была лучше, чем ничего, а колотый лед и замороженную пиццу за еду было считать трудно.

— Я рада, — сказала Зима и побарабанила пальцами по столу. Очевидно, ей тоже было неловко.

Весна огляделась по сторонам еще раз.

— Я давно хотела спросить тебя, и все никак не решалась. Не скучно жить на одном месте?

— Зимний дом, летний дом, дача в Швейцарии — по-моему, не так уж мало. Иногда я хожу гулять. Должна напомнить, что это именно из-за тебя я не так много времени провожу на улице.

— Да, действительно, — смутилась Весна. Этой истории было уже тысячу лет, если не больше.

Зима всегда недолюбливала Весну, и это было вполне естественно: в те времена у нее не было ни особняков, ни дач, ни даже зимнего дома на северном полюсе, так, небольшая хижинка на южном. Соседство с пингвинами и чайками, которые так и норовят утащить всю твою еду, еще никого не делало добрым. А виновата в этом оказывалась Весна, которая предотвращала каждую робкую попытку Зимы выбраться за пределы Южного полярного круга, и та терпела это довольно долго, пока однажды не сорвалась.

Рука у Зимы оказалась тяжелая. Переломы заживали, кажется, целую вечность. Лето и Осень выхаживали Весну в Индонезии, пока Зима во всем остальном мире охотилась на шкуру для шуб и кожу для ботинок и сумочки. Последствия этой охоты оказались непоправимыми для флоры и фауны Земли, зато очень усилили позицию Весны за переговорным столом, когда та поправилась.

Зима, как и многие преступники, осужденные на наказание, испытывала к Весне смешанные чувства вины и неприязни. Едва завидев Весну на горизонте, Зима теперь спешила уйти, заканчивая свою почти что кругосветную прогулку, чтобы вернуться в один из домов. Весне, впрочем, иногда казалось, что все не так просто: если чувство вины существует, значит, отношения можно наладить, и неприязнь к человеку, которому ты причинил боль — это лишь защита, под которой маскируется сожаление и страх попросить прощения.

Весна посоветовалась с Осенью.

— Ты думаешь? — переспросила Осень. — Тебя не останавливают тройной перелом ноги, семь колотых ран и попытка задушить, не говоря уже о переохлаждении?

— Я уверена, все изменилось с тех пор. Прошло столько времени. Ты только посмотри, как она сбегает от меня! Ты-то, например, при ее появлении не торопишься. Я уверена, это все из-за неловкости. — Весна была известна своим легкомыслием и душевной добротой.

— Возможно, она просто боится, что не сможет контролировать себя, если увидит тебя снова? Лично я бы на ее месте так и поступила, лет проведенных с тобой в Индонезии мне было достаточно. — Осень, в свою очередь была известна своим пессимизмом.

— Насколько я успело понять, — сказало Лето, — кроме того, так утверждает учебник по социальной психологии, так обычно ведут себя неуверенные в себе, испытывающие неловкость или, скажем, влюбленные.

— Это учебник для людей, дура! — сказала Осень. По совести говоря, они все тут друг друга недолюбливали. Отношения, в которых один постоянно выгоняет другого, а другой третьего, редко приводят к чему-то хорошему. Наверняка Осень согласилась помогать Весне только потому, что пока не выздоровела Весна, не могло наступить Лето, а значит и Осень... Чертово расписание. Впрочем, если это и приходило Весне в голову, то она тут же об этом забывала.

— Это неважно, — надулось Лето. У него были проблемы с гендерной идентичностью, и его рассуждениям все равно не стоило доверять, потому что оно только и думало что о сексе — когда не ело, не спало или не валялось на пляже.

Его слова, однако, запали Весне в душу, и она твердо вознамерилась поговорить с Зимой. Много раз ее попытки догнать Зиму на ежегодной прогулке проходили неудачно. Весна каждый раз появлялась все раньше и раньше, пытаясь подкараулить Зиму, и, в конце концов, ей удалось добиться аудиенции в одной из горных дач. Климатические условия там как раз способствовали: на серпантине не спрячешься. Как и следовало ожидать, Зима приняла Весну холодно, даже несмотря на букет тюльпанов, который та захватила с собой, проходя по Голландии. И вот, они неловко сидят за столом с клеенчатой скатертью, глядят по сторонам и пытаются разговаривать.

— Я все понимаю, — произнесла Весна с самым успокаивающим видом, на какой была способна. — Тебе должно быть, не очень ловко и не очень приятно меня видеть...

— Да уж, — буркнула Зима, у которой на этот счет были свои соображения.

— Но это же случилось столько лет назад. Я нисколько не сержусь, давай забудем старые обиды и будем друзьями...

— А мне кто вернет снежные замки? Да и последняя заколка из клыка саблезубой белки сломалась, где теперь достанешь? — пробормотала Зима, но Весна ее не услышала.

— Мы могли бы теперь встречаться почаще, и почему бы нам не поговорить о разных вещах? Я знаю, что это несколько неожиданно, но кто-то же должен был сказать это вслух, и лучше раньше, чем позже. Или ты думаешь, что наши отношения нужно развивать постепенно?

Зима приподняла левую бровь. Она вообще была особой флегматичной и нескорой на подъем, но уж если разозлится...

— Ну да, — продолжила Весна, — мы могли бы пересмотреть наше расписание, и выделить дни, когда мы будем гулять вместе.

— Я всегда знала, что ты несколько неаккуратна, — сказала Зима. — Но мне вовсе не хочется, чтобы ты разводила грязь — а ты разведешь страшную грязь, если мы вдруг встретимся.

— Нет неразрешимых проблем! — заверила ее Весна. — Всего можно достичь при помощи разумного компромисса. По крайней мере, так говорит мой учебник по социальной психологии.

— Это же для людей, — возмутилась Зима, но поскольку возмутилась она довольно флегматично, Весна ее не послушала.

— Я уже составила план... — продолжала вещать она.

— Весна! — чтобы привлечь ее внимание, Зима встала из-за стола. — Есть некоторые непреодолимые обстоятельства...

— Я же говорю, я все понимаю... или...

— Эти обстоятельства довольно деликатного свойства. Как бы помягче выразиться, чтобы ты поняла и не была шокирована...

— О, Зима, — вскричала Весна. — Я так надеялась! Нет, я даже не могла предполагать! То есть, я предполагала, иначе как бы я смогла надеяться? То есть, я думала об этом совсем немножко. И ты знаешь, мне так ужасно приятно, что я тебе нравлюсь! Будь уверена, что у нас все получится, и те события многолетней давности нисколечко не повлияют на наши новые отношения!

— Но... — хотела было сказать Зима, начиная раздражаться.

Весна выскочила из-за своей половины стола и, подбежав к Зиме, повисла у нее на шее. Губы у Зимы были мягкими, холодными и какими-то равнодушными, но Весна знала — это же Зима, не так просто ее убедить в чем-либо. Нужно еще поработать над тем, чтобы раскрыть ее истинную сущность и позволить ей свободно самовыражаться (так утверждал и учебник по социальной психологии). Весна решила, что чем быстрее и настойчивее она будет действовать, тем больше будет сила ее убеждения. Она за руки перетащила Зиму на теплую сторону дома и, толкнув в плечи, усадила на диван.

— Я знаю, что нам нужно! Это очень просто! — воскликнула она и уселась к Зиме на колени, не заметив, что та отреагировала на ее слова как-то странно.

— Расслабься, — прошептала Весна. — Нет ничего страшного в том, чтобы поцеловать девушку, в которую ты влюблена.

Зима послушно откинулась на спинку дивана и приоткрыла рот. Целоваться с Зимой оказалось неожиданно мокро, но Весна безбоязненно перешла к самой решительной части французского поцелуя. Она почувствовала, что что-то не так, только когда засунула руку под кофту Зимы. Под одеждой та оказалась какая-то холодная, и Весна погладила ее, пытаясь согреть. Губы Зимы судорожно задвигались, она попыталась вдохнуть воздух. Весна удивленно отстранилась от нее и увидела, что у Зимы полуобморочно закатились глаза, она хрипела, пытаясь вдохнуть, а на щеках появился необычный румянец.

— Зима, Зима! — Весна испуганно потрясла ее за плечи. — Что с тобой?!

— Как жарко, — пробормотала Зима и затихла.

— М-мать, — пробормотала Весна, осознавая, что только что случилось. — Мать моя природа, что же я наделала?!

— М-мать моя женщина, — пробормотал глава нидерландского департамента по защите от наводнений, положив телефонную трубку. — Что же это такое происходит? Глобальное потепление вступило в свою финальную стадию раньше, чем мы предполагали. Только не паниковать! Только не паниковать!!