- Сэм, сиськи!
Сэм стонет в подушку, не открывая глаз. Почему Дин решил выражать свой восторг по поводу чьей-то груди, увиденной, скорее всего, по телевизору, он не понимает. Это же утро, господи…
- Сэм, ты меня слышишь?!
Крик идет из ванной, и голос у Дина такой перепуганный, аж позванивает. Сэм хмурится. Что-то неладно.
Он встает, голова немного гудит после того, как вчера они битых три часа очищали от магии этого идиотского лося, которого кто-то вздумал сделать волшебным, исполняющим желания.
- Сээм!!!
Первый шаг, и… чего-то не хватает. Как будто… Сэм сглатывает, морщится, делает еще шаг и…
- Дин, у меня…
- Так о чем я тебе говорю!!!
Теперь он понимает, почему голос у Дина такой странный. Высокий. Женский.
Сэм влетает в ванную и обмирает.
Перед зеркалом стоит насмерть перепуганная рыжеватая блондинка. Совершенно голая. С роскошной грудью, огромными зелеными глазами и все тем же, вообще не изменившимся ртом.
- Дин? - шепчет Сэм.
Дин смотрит на Сэма, открывает рот еще шире, а потом заливается звонким, нервным хохотом.
- Твою мать, Саманта, что ты вчера сделал?
Сэм поворачивается и смотрит на себя в зеркало.
Он уже понял, что произошло, но знать и видеть - это совершенно разные вещи. Особенно в этом случае.
Девушка из него получается странная. Та же копна волос, глаза и рот - его, сэмовские. А вот все остальное изменилось, стало мягче, меньше. Он некрасивый, совсем некрасивый, неправильный.
А вот Дин, понятное дело, просто красавица. Все то, что делало его очень симпатичным парнем, теперь, трансформировавшись, вспыхнуло как металл на солнце. На Дина больно смотреть.
- Вспоминай, Сэмми.
- Может, это ты виноват? - огрызается Сэм, все еще рассматривая себя - и Дина - в зеркало.
- Ты читал заклинание, а не я. Давай, давай, умник, соображай. Я, конечно, люблю женщин, но не настолько, чтобы таскаться с сиськами до конца жизни.
Сэм прокручивает в голове вчерашний день. Чертов золотой лось, невинно-чудовищное произведение какого-то сумасшедшего провинциального скульптора. Еще более сумасшедший некто лет десять назад решил, что лучшего места для хранения пустой лампы джинна не придумаешь. Сэм вычитал, что в медной масленке сохраняется остаточная магия, слабая, но на странное перевранное исполнение желаний ее вполне хватает. Он вычитал также, что лампу нужно очистить с помощью океанской воды и песка из пустыни, прочитав при этом заклинание на арабском. Пять минут работы. К сожалению, священное животное оказалось из гипса, и все три часа, пока они раздалбывали голову и крошили тело, Сэм выслушивал самый отборный мат, который только можно было выдавить из английского и испанского языков. Кое-что он добавил и от себя. Когда наконец они извлекли лампу из белой крошки, Сэм взял ее в руки и подумал: черт, ну почему у них все всегда через жопу? Почему не бывает по-другому?
- О черт, - говорит он, с ужасом глядя на Дина.
- Молодец, - сухо отвечает Дин и отталкивает его от зеркала, смотрит на себя, чуть поджав губы. - Сестры Винчестер, блядь.
Самое странное - это потеря центра тяжести. Сэм постоянно недостаточно высоко поднимает ноги, больно ударяясь босыми ступнями об пол. Если задумываться и контролировать себя, то все получается нормально, но, блин, нельзя же думать перед каждым шагом.
- Но член, - стонет в ванной Дин, который все еще крутится перед зеркалом.
Отсутствие члена - это, вообще, как черная дыра, Сэм каждые пару минут одергивает себя, чтобы не тянуться и не проверять: а вдруг все вернулось обратно?
- Сэмми, подожди хоть я из комнаты выйду, потом будешь баловаться сам с собой.
У Дина почему-то с координацией никаких проблем, по крайней мере, внешне. Он даже бедрами покачивает, нарочито так.
- Оденься, - бормочет Сэм, поглядывая на узкую талию и аккуратный живот.
- Во что, в это? - Дин поднимает свои джинсы, которые в его руках сейчас больше похожи на палатку.
- Хоть футболку, - говорит Сэм, поворачиваясь спиной. Ему, непонятно отчего, неловко, как будто это какая-то чужая девочка что-то забыла в их с Дином номере.
- Так лучше? - спрашивает Дин, и Сэм оборачивается посмотреть.
Он - она? - стоит в своей футболке, которая теперь доходит чуть ли не до колен, а рукава сползают так, что похоже на пончо.
- Значительно, - смеется Сэм.
В голове двоится от того, что картинка не накладывается одна на другую. Вроде бы и не Дин, но в тоже время - поворот и наклон головы, и мимика, знакомая мимика Дина на женском лице сводит Сэма с ума. От того, что он сам не свой - в прямом смысле слова - легче не становится.
- Надо звонить Бобби, - говорит Дин. - Если ты лампу почистил, а желание все равно сбылось, значит, что-то не так.
Сэм кивает головой, натягивая свою белую футболку с университетским логотипом. Самую маленькую.
- Ничего у тебя плащик, - говорит Дин, прикрывая рукой трубку - он уже разговаривает с Бобби.
Сэм показывает ему средний палец, продолжая рыться в сумке. Одни джинсы и пара спортивных штанов, он утонет в них, даже если затянуть пояс на самую последнюю дырку. Ему совершенно нечего надеть.
Дин прощается и усаживается на кровать, пытаясь сложить руки на груди. Это у него получается с третьей попытки.
- Бобби говорит, надо ехать к нему.
- Отлично. Через полстраны в одних футболках.
- Ну, давай посидим здесь, подождем, может, само пройдет, - Дин совершенно очаровательно дуется. Сэм даже не может сосредоточиться на предмете разговора.
- У меня и обуви нет.
- Боже, побыл телкой полчаса и туда же, - Дин наклоняется и вытаскивает из-под кровати свои ботинки, раздраженно заправляя волосы за уши. - На, попробуй, может, будет нормально.
Конечно, ненормально, они размера на два или на три больше, но лучше так, чем вообще никак.
Дин обуваться отказывается.
- У меня нога еще меньше, и потом, как, по-твоему, я буду нажимать на педали?
В результате Сэму очень жаль, что на улице всего пять утра, и их никто не видит. Потому что две модельного вида девочки, обе в здоровенных футболках, одна еще и в явно больших на нее ботинках, вторая - босая, с военными заплечными мешками усаживаются в черную блестящую тачку и уезжают вслед за солнцем.
- Тельма и Луиза, мать его, - хохочет Дин в открытое окно, выплевывая волосы изо рта.
Сэм не спрашивает, когда это он успел посмотреть фильм. Он сражается с ремнем, который врезается в грудь, и с футболкой, которая все время норовит задраться повыше.
Первый же трак, который они обгоняют на трассе, долго сигналит им вслед. Дин довольно улыбается.
- Ты видел, Сэмми? Он на меня запал.
- А может, он запал на меня?
Дин мрачнеет и бросает косой взгляд в зеркало заднего вида. Волосы он уже завязал в хвост, вместо резинки взяв презерватив из бардачка.
Следующий посигналивший им водитель получает пару проклятий.
Они останавливаются на заправке, платить за бензин идет Сэм, потому что он обутый, но когда он возвращается с двумя батончиками шоколада и кофе, Дин стоит возле машины, колупая босым пальцем подтаявший асфальт. Он не соображает, что на него смотрят сейчас все, кто есть на этом отшибе магистрали. Рыжеватые волосы блестят на солнце, грудь очень четко виднеется сквозь футболку, а от ног, голых, длинных и все также безнадежно кривых, невозможно отвести взгляд. Дин еще красивее оттого, что он не осознает себя, не выпячивается и не демонстрирует намеренно свою новую оболочку.
- Едем, Сэмми?
Сэм молча кивает головой.
Он смотрит на Дина всю дорогу, на плавную линию носа, на рот, еще более полный, хотя, казалось бы, куда уж полнее. На руки, лежащие на руле, тонкие кисти и веснушки на тыльной стороне ладони. Смотрит - не может сдержаться - на грудь, медальон съехал чуть на бок, маленький медный божок подрагивает от ударов динового сердца.
- Остановись.
- А?
- Остановись, Дин.
Дин съезжает на обочину и удивленно смотрит на Сэма.
- Что случилось?
Сэм тянется, несмотря на ремень, и целует Дина, с закрытыми глазами ищет разницу и не находит ее.
Это почти забытое ощущение мягкого тела под руками, последний раз была Руби, и он ни за что не будет сравнивать, потому что сравнить нельзя. Дин, несмотря на выпуклости и мягкости, никакая не девушка - он целует Сэма так же, уверенно и знающе, как всегда, полностью контролируя происходящее. Во время поцелуев с Дином Сэм всегда чувствует себя почему-то слабее, и сейчас происходит то же самое. Дин ведет, несмотря на то, что руки его безучастно остаются на руле. Он пробует, ласкает ртом, даже без языка, просто губами, обстоятельно, так здорово, что Сэм стонет в поцелуй.
Проезжающая мимо машина сигналит, и они, как застуканные за сигаретой подростки, отдергиваются друг от друга. Дин улыбается и качает головой.
- Потерпи, Сэм, две минуты.
Они доезжают до первого же съезда, Дин паркует машину так, чтобы ее закрывали низкие пушистые кусты, и сам отстегивает ремень безопасности Сэма.
Сэм пробует все как в первый раз. Он усаживает Дина на капот и первым делом стягивает с него футболку.
- Можно? - спрашивает он, теребя распущенные уже волосы Дина.
- Валяй, - неожиданно грубовато отвечает Дин.
Сэм облизывает большой розоватый сосок, проводя указательным пальцем под грудью. Веснушки и здесь тоже, спускаются от шеи в ложбинку до солнечного сплетения, Сэм гладит там, ревниво отталкивая в сторону медальон. Он неожиданно понимает, почему его так ведет. Дин позволяет ему быть нежным сейчас, это нечто немыслимое для них, и Сэм упивается такой возможностью, обычно все совсем не так, обычно ему и самому не хочется вот так вот гладить, едва прикасаясь, задерживая дыхание, прислушиваясь к малейшей реакции. Он сползает ртом к пупку, живот Дина именно такой податливый, как и представил себе Сэм тогда, в мотельном номере.
- Сэмми…
Сэм поднимает голову.
- Щекотно.
Кое-что и правда не меняется. Дин терпеть не может, когда Сэм засовывает ему язык в пупок, независимо от того, есть у него член или нет.
Сэм кладет руки на колени Дина и раздвигает ему ноги, опускаясь на корточки. Щекой он прижимается к голени, покрытой мягкими светлыми волосками.
И смотрит.
Как первый раз, блядь, как первый раз, как подросток, который может кончить только от одного вида, Сэм чувствует, как что-то щекочет ему щиколотку, опускает руку и удивленно смотрит на свои пальцы.
Из него течет.
- Дай сюда, - говорит Дин, и взгляд у него безумный.
Сэм протягивает ему руку, и Дин хватает его, тянет вверх, спрыгивает с капота, и вот теперь все заканчивается и начинается по новой. Они целуются прямо вокруг пальцев Сэма, Дин стягивает с него футболку, почти не отрываясь, и довольно вздыхает при виде груди Сэма.
- Черт, ты…
- Они маленькие, я знаю.
- Балда ты, Сэм.
Дин прикасается к нему, так осторожно, так легко, словно он любуется, так же, как Сэм любовался только что.
- Всегда знал, что ты будешь красивой девчонкой, Саманта, - говорит Дин, и это звучит совсем не как насмешка.
Теперь уже Сэм устраивается на капоте - только прислоняется, широко расставив ноги, а Дин сидит перед ним, руками упираясь в бок машины, а языком…
- О, блядь!
Если бы он знал, как это, если бы…
Он кончает моментально, в нем вспыхивает, раз, и два, и три, Дин проводит двумя пальцами, от клитора и вниз, вглубь, и Сэм кончает еще раз, сползая по машине. У него дрожит все тело, и сердце колотится, мягкий смех Дина звучит как через вату. Сэм обнимает его и облизывает подставленный рот.
Они приезжают к Бобби на десять часов позже, чем рассчитывали. После первой остановки им удается проехать миль тридцать, прежде чем Сэм запускает Дину руку между ног. Дин умудряется даже не сбросить скорость, кончая на лету, как стриж. Кричит он также пронзительно.
Дин возвращает долг ближе к ночи, когда он доводит Сэма до оргазма одними только поцелуями.
Спят они в машине, потому что у них нет документов, подходящих под их новый вид. Поместиться на заднем сиденье им теперь легче, но они не спят всю ночь, и под утро Сэм едва не теряет сознание от истощения. Но оторваться от такого Дина он не может.
Бобби смеется над ними до слез и обещает сдать в цирк уродов, но покупает им нормальную одежду, поит каким-то дерьмом и собирается провести ритуал на следующий день.
- Мне нужно отдохнуть, мальчи… Мда… Короче, вы поняли.
Сэм всеми правдами и неправдами выпрашивает у Бобби еще один день. Дин с заплетенными в короткую косу волосами молча улыбается и не спорит.