Как только дверь захлопнулась, Реджина сменила милое выражение лица на скучающее и сдула со лба непослушную прядь. Кажется, на сегодня мозгомойка окончена. Реджина еще раз повернула голову в сторону дома и встретилась глазами с матерью. Кора стояла у окна, сурово глядя дочери вслед. Еще раз улыбнувшись, Миллс-младшая помахала ей рукой и быстро зашагала на улицу, подальше от дома номер сто восемь. Дневная норма лекций о колледже, о будущем, и, конечно, "об этой ужасной девке, которая развратила тебя до последней степени", уже была вычитана. Более того, Кора отпустила дочь погулять пару часиков, даже догадываясь, что она направится к той самой девке.
Реджина фыркнула, испугав соседского кота. Рыжая животина испуганно мяукнула и шмыгнула под лавку. Реджина проводила его взглядом, мимоходом подумав, что Кору тоже можно понять.
Их семья всегда считалась элитной, так что Кора всячески пыталась уберечь любимых дочерей от дурного влияния. Реджина была послушной девочкой. Ей говорили не гулять с плохими детьми - и она не гуляла, но все же не могла оградиться от них полностью. Тем более, что в том возрасте бунтарство часто приносило авторитет. Именно так Реджина впервые обратила на неё внимание.
Эмма никогда не была элитой. Её родители - простой рабочий и учительница младших классов, - ничем особо не выделялись, так что Реджина ни разу не слышала фамилию Нолан, пока не оказалась в одном детском саду с их своенравной дочерью. Даже Кора почти ничего не знала об этой семье. Обычные люди - говорят про таких. Честные налогоплательщики.
Реджина приносила самых дорогих кукол и самые вкусные сладости, заработав так уважение. Эмма никогда не имела ничего дорогого, но при этом и никогда ничего не просила, чем невольно вызывала интерес. Более того, её авторитет отлично подкреплялся кулаками.
Образцовая девочка Реджина ходила в светлых платьях и туфельках, а Эмма таскала застиранные джинсы, отлично скрывавшие исцарапанные ноги, и футболки, которые её мать, Мэри Маргарет, мрачно называла одноразовыми. А все потому, что Эмма всегда ухитрялась влезть во что-то, что невозможно было отстирать. Кора говорила, что так ведут себя плохие дети, и Реджина испытывала к Эмме нечто вроде брезгливого любопытства.
Кора завязывала Реджине белые бантики, а Эмма не терпела даже обычной косички, утверждая, что ей это мешает. Однажды она довольно грубо сорвала с Реджины бант и спросила нечто вроде: "Как ты вообще с этим ходишь?"
Теперешняя Миллс улыбнулась своим мыслям. Это все было давным-давно, но некоторые незначительные эпизоды отпечатались в памяти. Сложно сказать, что в них было особенного - Эмма, к примеру, совсем позабыла, а вот Реджина запомнила, что нажаловалась тогда воспитательнице и Эмму на весь день оставили без сладкого. Маленькая Реджина в страхе ожидала мести, но Эмма только пожала плечами и сказала: "Ты просто ябеда, как все девчонки!" И Реджину отчего-то очень обидели эти слова.
Еще один эпизод из раннего детства, прочно закрепившийся в воспоминаниях Миллс, произошел в младшей школе. Робин, сын хозяина лесопилки, притащил подаренный ему недавно игрушечный лук. Разумеется, все мальчики пришли в восторг, а большинство девочек только зафыркали, зная, что им в любом случае даже подержаться за него не дадут. Эмма, естественно, в это большинство не входила. Как ни странно, Робин давал ей пострелять с той же охотой, что и своим друзьям-парням. Женской половине класса это, конечно, не понравилось, но Эмма, так или иначе, все равно притягивала их неодобрительные взгляды и презрительно косилась в ответ. Её авторитет среди парней был настолько большим, что она не побоялась предложить кому-нибудь из девчонок выстрелить, и Робин даже не попытался запретить ей. Реджина тогда изъявила желание попробовать, но не смогла даже правильно взять лук в руки и натянуть тетиву. Язвительно посмеиваясь, Эмма показала ей мастер-класс, чем под насмешливые комментарии мальчиков принизила Миллс в глазах остальных еще сильнее. Реджина очень захотела пожаловаться учителю снова, зная, что Эмму непременно накажут - ведь в противном случае малышка пожалуется Коре, и тогда влетит не только Эмме. Но Реджина почему-то не сделала этого, а вечером попросила маму купить такой же лук, на что получила решительный отказ.
Первые года четыре обучения и Эмма, и Реджина были отличницами, но затем оценки Эммы стремительно поползли вниз. Её это не слишком заботило, как бы Мэри Маргарет не пыталась объяснить дочери, что учеба важна. Миссис Нолан вообще изрядно настрадалась за период обучения Эммы в школе, потому что за все шалости белокурой хулиганки получала именно она. Мэри Маргарет нередко приходила на занятия с красными глазами, и Реджине было отчаянно жаль её. Пару раз она даже порывалась упрекнуть Эмму, но так и не набралась смелости.
Время шло, и младшая Нолан менялась не в лучшую сторону. В школу ходила под настроение, никогда не делала уроки и вела себя так, словно ей было плевать на всех. Тогда, в двенадцать-тринадцать лет, такое поведение было диким для многих из них, а Эмма просто нарушала все правила, какие только можно, чем заслужила ненависть учителей и бешеную зависть учеников. Реджина была любимицей школы, одевалась с иголочки и нравилась буквально всему городу, но все же чувствовала порой дикое желание стать такой же крутой и храброй, как Эмма Нолан.
Сама Эмма почти не обращала на неё внимания - по крайней мере, не больше, чем на остальных, - а даже если и обращала, то оно состояло в подколах, больно задевавших за живое. Каждый раз Реджина придумывала много отличных заготовок, которыми можно сбить спесь с кого угодно, и каждый раз ей нечего было сказать, когда Эмма отпускала в её сторону язвительный комментарий. К тому же, Эмма регулярно использовала словечки, за произнесение которых Кора запросто могла четвертовать, и Реджина вечно краснела, услышав их.
Взрослая Миллс ускорила шаг и свернула в сторону башни с часами. Они с Эммой условились встретиться на площади еще пять минут назад.
"Наверняка снова назовет меня типичной девушкой, опаздывающей на свидания, - уныло размышляла Реджина. - А если я задержусь сильнее, чем на пятнадцать минут, она начнет бухтеть и ругаться".
Правда, уже без тех грязных словечек, мысленно добавила Миллс. Они теперь разрешены только в спальне.
Да, Эмма переросла этот дурацкий период годам к шестнадцати. К тому времени повзрослела и сама Реджина. Проще говоря, Эмма прекратила вести себя, как полная идиотка, а Миллс благополучно перестала восхищаться этим. Нельзя сказать, что Эмма прямо-таки взялась за ум - но все же хамить она стала меньше и привычку издеваться над теми, кто слабее, тоже отбросила. Именно тогда Реджина узнала её по-настоящему.
На самом деле, даже теперешняя Эмма не могла дать вразумительного ответа на вопрос: "Чем я тогда тебя зацепила?" Она просто пожимала плечами и говорила, что не помнит. А однажды шутливо сказала: "Что же тут неясного? Я чувствовала, что через пару лет, когда у тебя вырастет грудь, ты станешь горячей, как сам Ад!" Но разве что один раз её ответ сильно отличался от других. Тогда Эмма была немного пьяна и, задумавшись, сказала: "Я тебя не понимала. Ты жила той жизнью, которой втайне хотела жить я", - и больше Реджина ничего от нее не добилась.
Так или иначе, Эмма усмирила свой сарказм, перестала материться через слово и внезапно начала пытаться наладить контакт с Реджиной, к радости Мэри Маргарет и большому недовольству Коры. Сказать, что Миллс была удивлена такому повороту - ничего не сказать. Но внимание Эммы ей нравилось, потому она охотно вернула успеваемость новоявленной подруги в удовлетворительное состояние, отмечая, что у той неплохая память и вообще отличные способности.
У них все еще были разные компании и разные круги общения, но они неплохо веселились вместе, и Коре было уже гораздо сложнее не подпускать дочурку к плохим ребятам.
- Не прошло и года, Миллс! - Реджина не рассчитывала на лучшее приветствие, а потому просто закатила глаза и ускорила шаг. Эмма расслабленно облокотилась на широкий багажник своего железного коня и мимоходом поглаживала ладонью сидение. Этот парень был практически членом семьи, так что Эмма относилась к нему едва ли не бережнее, чем к собственной девушке.
- Я не виновата. Все вопросы - к моей маме, ты же знаешь, - пожала плечами Реджина. Эмма дожидалась, пока она подойдет ближе, и Миллс по одному коварному взгляду поняла, что сейчас будет. Она попыталась отпрыгнуть, но поздно - Эмма наклонилась и её правая ладонь звонко шлепнула по идеальной правой ягодице самой примерной девушки Сторибрука. По крайней мере, таковой Реджина была в глазах незнакомых людей.
- Ты никогда не прекратишь это, так ведь? - мученически устремила взгляд в небо Реджина. Эмма выглядела очень довольной.
- Это мой способ сказать тебе: "Я безумно рада тебя видеть!" - оптимистично улыбнулась она и похлопала себя по бедру, приглашая сесть на него. Реджина так соскучилась, что села, хотя байк стоял на площади, то бишь на виду у всего Сторибрука. Все равно же через пару дней в колледж, а сплетни в этом городишке дольше года не живут - вполне можно рискнуть.
- Мать вашу, ты еще и в юбке, - восхищенно пробормотала Эмма. Дни, в которые она сама носила юбки и платья, исчислялись пальцами одной руки, так что Реджина в женственной одежде была для нее чем-то вроде личного фетиша.
- Да? - Реджина опустила глаза и убедилась, что Эмма права. - Точно. Прости, я просто собиралась буквально минут пять, чтобы скорее убежать из дома. Надела первое, что упало из шкафа.
Эмма скептически хмыкнула. Миллс всегда говорила так, если собиралась на свидание меньше, чем час.
- У твоего шкафа отличный вкус, - оценила Эмма, и Реджина скрыла улыбку, пытаясь показать, что эта похвала для нее не особо-то и важна. - Что Кора? Пытается выдать тебя за кого угодно, кроме меня, как обычно? Надеюсь, под раздачу попадет не Локсли - прости за черный юмор.
Реджина хихикнула, поудобнее устраиваясь на внезапно уютных бедрах Эммы. Робин определенно заслуживал отдельного места в их истории. И про чёрный юмор Эмма тоже подметила верно - на самом деле ту ситуацию никак нельзя было назвать веселой.
Тогда они с Эммой уже дружили, причем довольно тесно. В местном баре затевалась большая вечеринка, на которую Реджина, конечно, не собиралась. Этот праздник планировался больше для тусовки, в которую входила Эмма, так что Миллс являться туда было совсем необязательно. Эмма вообще всячески ограничивала общение Реджины с этими ребятами, утверждая, что той будет просто неинтересно с ними. Но парочка подружек Миллс все-таки решились пойти, а саму Реджину внезапно пригласил туда Робин.
Он был простым честным парнем, давно влюбленным в Реджину, причем Кора относилась к нему весьма благосклонно, и не только потому что его родители были куда богаче Ноланов. "Это идеальный мужчина, милая, - говорила она. - Приложи немного усилий, и ты сможешь вылепить из него то, что захочешь. Он отдаст многое только за право восхищаться тобой". Реджина тоже не имела ничего против Робина, поэтому пошла с ним, чтобы не обидеть и тысячу раз пожалела об этом после.
Эмма, тоже отдыхавшая тогда в этом чертовом баре, изначально не слишком хорошо оценила эту ситуацию. Миллс едва ли не с первой секунды показалось, что это грозит конфликтом. Каждый раз, когда Робин хохорился и пытался подчеркнуть, что у них с Реджиной свидание, она испытывала сильнейшее желание пнуть его, чтобы он заткнулся. Порой она и сегодня задумывалась: неужели Локсли и впрямь не осознавал опасность?
А опасность висела, как дамоклов меч, и под утро Робина госпитализировали с парой переломов, кучей ушибов и двумя неглубокими ножевыми ранениями. Парень отделался бы куда легче, будь Эмма в баре одна, но с ней веселилась вся её компания, так что силы были неравны изначально. Реджина обо всем узнала только на следующий день - когда состояние Локсли уже стабилизировалось, а Эмму заперли в участке и допрашивали три часа подряд. Она никого не выдала, но парень, у которого был нож, - кажется, его звали Киллиан, - сдался сам, приняв на себя большую часть вины и отправился в колонию. Ноланы отделались штрафом, потому что роль Эммы в избиении признали наименьшей, но каким-то волшебным образом весь город узнал, что все произошло по её вине. "Я была пьяна. Очень пьяна. А когда я напиваюсь, то хочу засветить в табло любому, кто подкатывает к моей девушке", - Реджина едва сознание не потеряла, когда местный шериф, Грэм, передал ей слова, сказанные Эммой на допросе. Хорошо еще, что с шерифом Реджина была в хороших отношениях, и он, по её просьбе, не сказал этого Коре. Так что обвинения в сторону Эммы остались сплетнями, от которых Ноланы еще долго не могли отмыться. Именно тогда мать впервые категорически запретила Реджине общаться с Эммой, а Реджина впервые послала запрет матери к чертям. Миллс знала, что Эмма никогда не попросит о помощи, но ей нужна была чья-то поддержка, и Реджина не могла просто её бросить.
Эмма так и не сказала ей об истинных причинах того побоища, но призналась однажды, что её роль в нем тянула больше, чем на штраф.
- Я думаю, Робин скорее женится на самке питона, чем на мне, - усмехнулась Миллс. - Он вообще до сих пор пытается со мной не пересекаться.
- Жаль пацана, - поморщилась Эмма. - Зря я так с ним. Ну ничего. Зато к тебе больше не лезет.
Реджина развернулась к ней лицом, для чего пришлось неприлично раздвинуть ноги. Эмма просто обожала, когда она так садилась.
- О, день прожит не зря, - Эмма положила одну руку на тонкую талию, а второй притянула Реджину к себе для поцелуя. К счастью, многие сторибрукцы были еще на работе, и площадь практически пустовала. В противном случае Реджина, конечно, воспротивилась бы такому открытому проявлению чувств. Но сейчас она только прильнула еще ближе, упираясь ногой в одну из педалей байка. Да, чего только не видел этот байк.
Где она его достала - Эмма даже ей толком не распространялась. Реджина до сих пор не могла с уверенностью заявить, что эта машинка появилась у неё законно. Опять же, Грэм не стал копаться в этой истории только потому, что сама Реджина попросила. После той ситуации с Робином прошел уже почти год, слухи поутихли, но кое-кто все равно утверждал, что Эмма украла мотоцикл на пару с Киллианом, который вернулся домой примерно в то же время. Шут его знает, может горожане были и правы.
Но Эмма любила свой байк и относилась к нему очень трепетно. Права у нее были, конечно, левые, но водила она хорошо - сказывалась практика, ведь у многих её друзей уже были мотоциклы, и они позволяли Эмме на них ездить.
Реджину она прокатила первой, это точно. Миллс, конечно, немного трусила, но Эмма ухитрилась её уговорить. Она до сих пор помнит, как впервые вскарабкалась на багажник, с опаской цепляясь за Эмму, и подозрительно спросила: "Ты точно умеешь управлять этой штукой?" Эмма засмеялась и ответила: "Просто держись за меня крепче, и все будет хорошо". Совет, к удивлению Миллс, оказался не просто блажью. Эмма тогда была в майке, и Реджина с удовольствием любовалась на её крепкие руки и плечи. Более того, поездка означала, что это все можно вполне безнаказанно потрогать, и Эмма потом долго утверждала, что щупать можно было бы и незаметнее.
Они пролетели весь Сторибрук за пару минут и выехали за его пределы, чтобы не слишком бросаться в глаза остальным жителям. Как выяснилось позже, это не особо помогло - Кора все равно узнала обо всем тем же вечером и закатила страшный скандал, непрерывно повторяя, что Реджина чудом осталась жива. Миллс-младшая кивала, слушая её, и улыбалась сама себе. Кора знала не все. После того головокружительного путешествия Реджина впервые позволила поцеловать себя. Это произошло довольно неожиданно, когда Эмма сделала остановку возле колодца желаний, чтобы дать немного остыть перегретому байку. На волне романтики, Реджина даже не попыталась воспротивится, и потом, уже после того, как Эмма провела её домой, целый вечер чувствовала себя влюбленной в нее и улыбалась в пустоту, как дурочка.
А руки так и остались самой прекрасной частью Эммы - по крайней мере, в глазах Миллс. Однажды и сама Реджина спросила: "Скажи, какая часть моего тела тебе нравится больше всего?", на что не слишком романтичная Эмма без запинки выдала: "Язык. Он уж точно приводит меня, хм, в восторг. Ну, и шрам над губой прикольный".
- Черт, этот парень хранит целую историю, - Реджина оторвалась от Эммы и хлопнула байк по кожаному сидению. - Помнишь, что на нем было?
- Мда, нашему ребенку лучше никогда не интересоваться, где именно его мать стала женщиной, - хихикнула Эмма. Реджина слегка покраснела.
- Я вообще-то наш первый поцелуй имела в виду, - отрезала она.
- Ну, и это тоже, - пожала плечами Эмма. - Хотя первый вариант мне запомнился ярче.
Мне тоже, мимоходом подумала Реджина. Как ни странно, именно она стала инициатором в тот вечер. Эмма, конечно, хотела этого гораздо раньше, но всегда сдерживалась, даже когда было нелегко. "Это должно быть твое решение", - категорично заявляла она. И Миллс решилась - именно тогда Кора объявила, что хочет отправить и младшую дочь в другую страну на обучение. Реджина была категорически против, поэтому крупно поссорилась с Корой, убежала к Эмме и попросила увезти её подальше от этого чертового города. Эмма выполнила её желание, предварительно перезвонив Коре и пообещав вернуть её дочь в целости и сохранности через пару часов. К слову, обещание она, выходит, не сдержала, но Кора узнала об этом немного позже. "Не совсем в сохранности, не везде в целости, но доставила!" - шутила Эмма, за что Реджина непременно швыряла в нее чем-нибудь.
Впрочем, ни одна из них ни о чем не жалела. Возможно, Коре и в кошмаре не могло присниться, что первый раз её дочери будет таким, но Реджина только пожимала плечами и говорила: "Зато романтично!"
- Хорошо было, - мечтательно улыбнулась Эмма. - Хотела бы я, чтобы и ты была у меня первой. Но нет. Поезд моей невинности ушел еще когда я была тринадцатилетней идиоткой.
- Я не в обиде, если что, - засмеялась Реджина. - Для меня это не принципиально. Я же не моя мать.
- О, да! - Эмма тоже расхохоталась, вспомнив реакцию Коры. По дому номер сто восемь еще долго летали предметы домашнего интерьера. Собственно, тогда Реджина поняла, что тянуть больше нельзя, и потащила Эмму на знакомство с мамой. Как ни странно, оно прошло лучше, чем ожидалось - хотя бы потому что все остались живы. Эмма прилично оделась и изо всех сил пыталась быть приятной и вежливой, пока ей рассказывали, что она недостойна даже смотреть на идеальную девочку Реджину.
"Вы совершенно правы, миссис Миллс, - смиренно отвечала она, - но ей нужна любовь, и если она готова принять мою - я буду с ней до последнего".
После обилия манер и пафосный фраз не терпящая фальши Эмма еще долго материлась и заявила, что должна выпить из горла как минимум литр пива, но в одном её позиция оставалась неизменной: "Пусть меня хоть палкой от тебя отгоняет - все равно не уйду!"
- Между прочим, если бы не ты, она вообще ничего не узнала! - слегка возмущенно напомнила Реджина.
- Сорри. Я не могла провести ночь с самой жаркой девушкой города и не рассказать об этом как минимум десятку людей, - довольно прищурилась Эмма, все еще вспоминая тот забавный вечер.
- Тебе легко говорить. А я неделю выслушивала, что спуталась с беспринципной шлюхой, которая через пару лет без колебаний променяет меня на очередную дозу гер...
Реджина еще не договорила фразу, а на веселое лицо Эммы уже стремительно набежала тень. Миллс прикусила язык и мысленно отругала себя. Эта тема у них под запретом, и на то причины были.
- Прости, я не это имела в виду, - смущенно пробормотала Реджина.
- Ничего, - нахмурилась Эмма, не глядя на нее. - Просто лишнее напоминание, что иногда твоя мама бывает очень мудрой женщиной.
Реджина потупилась, в который раз проклиная свой болтливый язык. Она жалела, что напомнила Эмме о том периоде их отношений.
Лояльность к употреблению всякой дряни Эмма высказывала еще со школы, но каким-то чудом ни Мэри Маргарет, ни Реджине этот факт был неизвестен. Эмма не зря держала Реджину подальше от своих друзей и прилагала все усилия, чтобы не пересекаться с Миллс после посиделок с компанией. Реджина, конечно, выясняла у неё причину, но Эмма всегда отшучивалась, говорила, что тогда она слишком пьяная для связной речи, а однажды веселым голосом сказала: "Милая, я оттуда под чем только не возвращаюсь", - и Реджина рассмеялась, сочтя это удачной шуткой.
Правда, конечно, все равно всплыла, и Миллс перепугалась до смерти, когда поняла, что в словах Коры и впрямь есть доля правды, но даже тогда Эмме удалось успокоить её и убедить в том, что ничего страшного не происходит. "Я тебе потому и не говорила - знала, что ты раздуешь это во вселенскую драму!" - фыркала она, и Реджина позволила себе поверить, что это просто баловство, от которого еще никто не умирал. Теперешняя Миллс проклинала себя за былую наивность, но все же многое из того, что Кора называла поведением плохих деток, было для Эммы нормой жизни. Реджина давно привыкла к этому и предпочла поверить в Эмму, пустив дело на самотек.
Может быть, если бы она забила тревогу еще тогда, не было бы тех пяти страшных месяцев, в которых "могу" Эммы обернулось пшиком, и лапы занудных детских поучений плотно сомкнулись на её горле. Тогда Эмма на своей шкуре прочувствовала слово "нельзя". Тогда она в первый и последний раз прошептала слова, которые никогда никому не говорила: "Реджина, мне страшно".
Каждое утро Миллс ожидала, что сегодня уж точно сойдет с ума, и каждый вечер убеждалась, что пытка стабильно продолжается. Повезло еще, что Кора и Зелена уехали в Италию - устраивать старшую сестренку в колледж. Кора осталась в Риме аж на полгода, назвав это заслуженным за десятилетие работы отпуском. Реджина один на один встретилась с ужасной реальностью. Кое-кто жалуется, что живет от пятницы до пятницы. Реджина жила от моментов, когда Эмма отчаянно пыталась завязать и до моментов, когда в очередной раз срывалась.
Она просила Реджину сдаться и просто позволить этому поглотить её. Когда попросила первые два раза, Милс промолчала. За третьим - сорвалась, и ударила её по лицу, чтобы заткнулась. Эмма не смела говорить такого. Эмма должна улыбаться и весело шептать на ушко свое коронное: "Расслабься, детка. Ты же знаешь - вместе справимся с любым дерьмом".
Реджине еще никогда не было так сложно. Она уже настолько привыкла: у Эммы всегда все под контролем, что просто не могла поверить в этот кошмар. И все же она продолжала находится рядом, и Эмма обнимала её, черпая энергию.
Она выкарабкалась. Медленно, мучительно и болезненно. Та весна для обеих стала вторым рождением, и сердце Реджины согревалось, когда она видела, что Эмма улыбается солнцу - бледная, изрядно похудевшая, но все же здоровая.
В середине апреля она снова совершила из ряда вон выходящий поступок - надела платье. Совершенно девчачье, шифоновое, да еще персикового цвета. Реджина потеряла дар речи минут на пять, глядя, как она нервничает и ежесекундно одергивает подол. Эмма впервые позвала её в ресторан, а не в бар, и вела себя так мило и обходительно, как только могла. А по возвращению перенесла её на руках через порог дома, донесла до постели и любила почти всю ночь, до самого рассвета.
Конечно, вскоре Эмма быстро вернулась в прежний режим джинсов, подколок и шлепков по заднице, но тот благоговейный взгляд, которым она смотрела на неё в тот волшебный вечер, Реджина помнила до сих пор.
- Эй, - она нежно запустила пальцы в белые кудряшки, - это осталось в прошлом. Мы справились. Остальное - детали.
- Ты пострадала из-за моей слабости, - поморщилась Эмма. Она не любила говорить об этом, но Реджина знала - она до сих пор презирает себя за то, что втянула её в ту ситуацию. - А я никогда бы не справилась без твоей помощи.
- Может быть, - не стала возражать Реджина, - но у тебя была моя помощь и вместе мы сделали это!
Эмма улыбнулась ей краем губ. Заметив это, Миллс поспешила сменить тему:
- Мама снова хочет отправить меня к Зелене. Даже послав к чертям два года обучения в Нью-Йорке. Все, только бы мы с тобой оказались подальше друг от друга.
- Логично. В Италию я с тобой не поеду - денег нет. Черта с два! Когда твоя мать поймет, что я не хочу совратить и бросить её цветочек? Если на то пошло, совратила я его уже давно! - не удержалась Эмма, за что получила легкий подзатыльник. - Она не успокоится, пока я не женюсь на тебе, или как?
- Не исключено, - шутливо прикинула Реджина. - Это может сработать!
- Если её Величеству угодно, я могу подкинуть нас байком до ЗАГСа хоть сейчас!
Обе дружно расхохотались и едва не свалились с мотоцикла.
- А если серьезно? - Реджина сама не знала, откуда выпрыгнул этот вопрос. - Ты могла бы женится на мне?
Эмма перестала смеяться и сделала очень задумчивое лицо.
- Разве что на спор, - заключила она, и девушки снова покатились со смеху.
- Знаешь, - вдруг заявила Реджина, когда они обе более или менее успокоились, - а ведь Кора не зря запрещала гулять с плохими детишками. - Эмма вопросительно подняла бровь, а Реджина приобняла её за плечи и добавила: - Это и впрямь чревато множеством проблем. Но с другой стороны - я еще ни с кем не чувствовала себя такой счастливой.