- Всё! Я отказываюсь! – Землячка вскакивает со стула и выразительно разводит руками. – Ты безнадёжна. Ты правда не видела, что потом я передвину ферзя сюда, съем твоего коня и поставлю мат? Выбрала худший ход из возможных!
Я с улыбкой пожимаю плечами.
- Хочется верить, ты это делаешь специально, потому что если ты действительно такой отвратительный тактик, я понятия не имею, как ты умудрялась командовать живыми людьми!
Конечно, я это делаю не специально. Просто, когда Землячка сосредоточенно разглядывает фигуры, у неё как-то по-особому светятся глаза – ужасно отвлекает.
- Ну ты и сравниваешь. Здесь сложнее. Но, может, ещё партию? Я прямо постараюсь.
Роза бросает взгляд на часы.
- Нет, мне пора. Поезд уже через сорок минут.
Сегодня из Петербурга приезжает Маня, землячкина сестра, с которой они не виделись уже года три, если не больше. Не самое удачное время, но меня не спросили.
Пока я складываю шахматные фигуры в коробку, Землячка подхватывает портфель и набрасывает шарф на шею. Ей никогда не требуется много времени на сборы.
- Удачной дороги в Чехословакию. «Прямо постарайся» сработать там получше, чем в Германии, - она мимоходом треплет меня по подбородку и направляется к двери.
- И это вот… и всё? – вырывается у меня. Чертовски обидно, однако. – Роза, мы, между прочим, тоже вполне можем теперь видеться только раз в пятилетку! – а я ещё духи хотела ей подарить. Перебьётся. Сама изведу!
Землячка криво улыбается.
- Ну и лицо у тебя, - она медлит возле двери. – Просто не могла отказать себе в удовольствии. Ладно, пошли.
- К Мане? – недоверчиво переспрашиваю я.
- К Мане, - со вздохом подтверждает она. – Давай только быстрее. Надо хоть цветов каких-нибудь купить.

В цветочном магазине на вокзале Землячка скептически окидывает взглядом небольшую витрину.
- Бэлла, что посоветуешь?
Я заглядываю ей через плечо, касаюсь носом шеи, вдыхая её запах. Какие там цветы, какие советы…
- Даже не знаю, моя красная Роза...
Землячка поспешно делает шаг в сторону и бросает цветочнице, которая с интересом наблюдает за нами:
- Давайте вот эту розу. Одну. И букет хризантем.
Когда мы выходим из магазина, Землячка смотрит на меня так, что, кажется, вот-вот хлестнёт букетом. А что, было бы довольно оригинально… Вместо этого она внезапно протягивает мне розу.
- Держи. Чтобы ты не чувствовала себя обделённой.
Ну надо же. Я пару раз дарила ей цветы, например, на день рождения, о котором она сама благополучно забыла, а получаю – впервые. И теперь так хочется, чтобы поезд задержали, чтобы никакой Мани на нём не было, а мы могли бы вернуться в комнату…
Но поезд, конечно, прибывает вовремя, и та, кого мы встречаем, легко спрыгивает на перрон. Две сестры очень похожи, только Мария, хоть и старше, выглядит… смягчённой копией. Её лицо круглее, у рта нет таких резких складок, а большие серые глаза не прищурены подозрительно, проницательно, – смотрят открыто и приветливо.
- Родная моя! Как же я тебе рада! – восклицает она, прижимая Землячку к себе. – Очень скучала! – тянет за прядь седых волос надо лбом. – Потрепала тебя жизнь? - у неё самой волосы по-прежнему чёрные. Она целует Розу в обе щеки, потом протягивает руку мне. – Ох, простите, невежливо я…
- Это Бэлла Кун, - представляет Землячка. – Товарищ из Венгрии.
Мне вдруг становится очень смешно, но я киваю с солидным видом. Землячка, от которой ничто не ускользнёт, приподнимает уголок рта и выразительно добавляет:
- Дорогой товарищ. И даже, пожалуй, близкий друг, - и тут же деловито распоряжается: - Маня, бери букет, давай чемодан. Оставим всё у меня, а потом перекусим и погуляем.
Я в свою очередь забираю у Землячки портфель и, наверное, выгляжу с ним и с розой как какой-нибудь карикатурный шпион. Но мне решительно всё равно.

Мы неспеша идём по улице. Роза в центре, Маня слева, тараторит семейные новости, крепко держа её под руку, я справа, слушаю вполуха, наслаждаюсь последним днём мирной, безмятежной жизни, хотя было бы, конечно, куда приятнее провести его без посторонних.
- Сюда, - вдруг предлагает Землячка, показывая в сторону довольно подозрительной подворотни.
Мы сворачиваем. Прямоугольный двор затенён яблонями; пройдя через него, Землячка первой ныряет в не заметную сразу щель в заборе. Мы с Маней переглядываемся и следуем за ней. Я удивлённо смеюсь, оказавшись на улице, куда, судя по моим географическим познаниям, мы никак не должны были попасть! Поражена и Маня. Землячка выглядит на редкость довольной.
- Проходные дворы – моя слабость. Всегда любила запутывать шпиков.
- Как хорошо, что ни о каких шпиках можно больше не думать! – весело восклицает Маня и снова подхватывает сестру под руку.
А мне придётся, и уже через несколько дней…

Вечером у дверей землячкиного дома Маня предлагает мне тоже подняться наверх.
- Роза нам сыграет на пианино, а мы с вами споём. Что-нибудь… революционное! Сыграешь ведь, Роза? Она на самом деле замечательная музыкантша, товарищ Кун, хотя вы, наверное, сами знаете.
У Землячки вспыхивают уши.
- Да ну ерунды не говори!
- Вопрос ставится на голосование! – нахожу выход я. – Кто за то, чтобы назначить товарища Землячку ответственной за музыкальное сопровождение?
Она отнекивается, но мы в большинстве.
Мне быстро становится стыдно за то, что утром я желала Мане опоздания на поезд и бог знает чего ещё. В первую очередь благодаря ей атмосфера кажется такой… домашней. Роза смягчается (впрочем, долю ответственности за это несёт и алкоголь), много шутит, даже вспоминает какие-то эпизоды из детства, а потом всё-таки садится за пианино и морщится на все лады, пока мы с Маней поём. Вернее, Маня поёт, а я пытаюсь. Роза как-то сказала, что у меня полевое сопрано, идеальное для того, чтобы петь одной в поле. Я себя оцениваю здраво и вполне с ней согласна, поэтому в конце концов замолкаю, и Маня тоже, и в итоге Землячка играет Бетховена.
- Я никогда так не умела, - растроганно говорит мне Маня. – Вы поглядите, что творит! А ведь у неё вряд ли есть много времени на практику.
- Да! Руки у неё волше… э-э-э… ну да, а я вообще не умею играть на пианино!
Чёртова выпивка ударила в голову. Что я несу? И перед кем! Её родная сестра! Никогда, наверное, у меня не было такого жгучего желания просто спрятаться под стол, скрыться с глаз долой. Тупица! К счастью, Маня делает вид, что пропустила начало фразы мимо ушей. Она мне нравится всё больше и больше, но завтра я уезжаю на неопределённый срок и хочу перед этим ещё раз убедиться, что у Землячки волшебные руки. Поэтому придётся, видимо, пойти на хитрость и украсть у неё сестрицу.
Когда Маня ненадолго отлучается, я хватаю уже полупустую бутылку:
- Быстро! Куда вылить, как будто я выпила?
Глаза Землячки лукаво вспыхивают.
- А где же собственная инициатива, великая подпольщица?
- Я думаю, цель у нас общая, так что не вредничай.
Роза, посмеиваясь, подставляет банку из-под солёных огурцов, куда я уже не совсем твёрдой рукой переливаю остававшееся в бутылке, а потом убирает её в шкаф. Сразу после этого на пороге появляется Маня.
- Пусто! – радостно провозглашаю я, помахивая бутылкой.
- Это вы уж всё приговорили? – ахает Маня.
- А по части п-приговоров, Мария Самойловна, мы с Розой в-вообще большие… как там… м-мастаки! – и я хохочу, как мне кажется, вполне пьяно.
Сёстры переглядываются.
- Ладно, пора закругляться, - подводит итог Землячка.
- Ага, - я начинаю вылезать из-за стола, но «спотыкаюсь» о ножку стула и неуклюже оседаю обратно. Может, стоило эффектно грохнуться, а может, это уж чересчур. – Ой, что-то я… да…
- До извозчика дойдёшь? – Землячка помогает мне встать и, поддерживая под руку, ведёт в переднюю. – Здесь тебя уложить негде.
Я иду с большим трудом, висну на Розе, и Маня не выдерживает.
- Мы не можем вот так её бросить. Извозчик её в квартиру не потащит. Поезжай с ней, проводи.
- Ладно.
- Да и сама тогда не шарахайся потом среди ночи. Утром приедешь.
Ох, дорогая Маня. Обнять бы её и расцеловать, но роль надо доиграть до конца, и я широко улыбаюсь и бормочу какое-то не очень связное прощание.
- Бэлла, ты очень убедительна, я даже не ожидала, - усмехается Землячка, когда коляска трогается с места, и похлопывает меня по плечу.
- Она всё равно всё поняла, - обречённо говорю я.
- Ну и что? Какое её дело? Она не будет со мной это обсуждать. А ни с кем другим и подавно. А завтра ты уедешь.
Мне слышится в голосе Землячки лёгкая грусть – потому ли, что она действительно там есть, или потому, что я хочу её слышать?
- Я постараюсь устроить так, чтобы вернуться побыстрее. Ты ещё должна научить меня играть в шахматы.
- Лучше всех играет Владимир Ильич, - очень тихо отвечает она, и мы молчим всю оставшуюся дорогу до моего дома.
Молчим и позже. В полутёмной передней, помогая друг другу раздеться. В комнате, когда я достаю духи и наношу немного Розе на шею. А потом говорить становится физически невозможно. Землячка никогда особенно не любила поцелуи, но в этот раз она надолго задерживается на моих губах.

Глубокой ночью, сполна оценив волшебство землячкиных рук и воздав ей сторицей, я, наконец, снова обретаю дар речи. Роза рассеянно водит пальцами по моему бедру, и я вдруг думаю, что и этого она почти никогда не делала. Сегодня всё между нами было... по-другому. Предчувствует ли она, как и я, что мы больше не встретимся вот так?
- Люблю тебя, - шепчу я по-венгерски. – Не хочу уезжать. Хочу всю жизнь лежать с тобой на кровати.
Роза перестаёт меня гладить и сонно бормочет:
- Бэлла, я же ничего не понимаю.
«И слава богу», - улыбаюсь я, закрывая глаза.

На память она оставляет мне свой шарф.