- Отлично выглядишь.

Селиванова не врала – Марте всегда шел этот предельно кристальный цвет, он дополнял её естественность, заставляя светиться женщину изнутри. Дорогая красивая Марта.

- Спасибо, - та мимолетно улыбнулась в ответ и мазнула губами щёку подруги. Шлейф долгоиграющего Dior и нотки утреннего маракуя – уверенное начало нового четверга. Марта привычно схватилась за предложенный локоть и, грациозно виляя бедрами, потянула её вперед. Её, Ольгу Селиванову, лучшую подругу и верного друга семьи одновременно.

«Семья»... не успела Ольга зацепиться за эту невыносимую мысль, как модная мелодия ворвалась в их расписанную по минутам реальность.

- Да, - Марта порывисто посмотрела по сторонам и, убедившись, что путь свободен, упрямо зашагала по асфальту. Она не выносила стоп-сигналы точно так же, как и зеленого светодиодного человечка на светофоре – фыркала, смешно морща нос, но продолжала маневрировать одновременно с лихачами-водителями. В этом городе мужчин на маленьких машинках и женщин с призывными мыслями о самоубийстве, Марта казалась Мадонной с полотен Боттичелли. Слишком итальянский профиль, слишком оливковая свежая кожа, слишком прекрасна, чтобы существовать здесь, под гнетом стеклянно-непробиваемых клерков, - ну чего? Ты же знаешь, что с утра меня встречает Олька, - пауза – пальцы требовательно впились в локоть подруги, - нет... что? Да пошел ты!

Да пошел он – мысленно согласилась с ней Селиванова. Кстати, под пресловутым местоимением «он» скрывался Н. А Н. – это муж Марты.

- Что на этот раз? – с трудом подавив в себе навязчивое желание выхватить злосчастную трубку из тонких женских рук и разбить ее о чью-то голову, Ольга задумчиво повертела в руках брелок от ключей зажигания. Припарковав машину здесь, наплевав на все возможные правила (её Марте же так удобнее), женщина приглашающе-галантно открыла дверь.

- Как обычно, - Марта быстро подкрасила губы и одним легким движением поправила непослушную прядь волос. В салоне пахло мятой, сигаретами и терпкой роскошью, - он сваливает на рыбалку. Неделя без драгоценного мужа - красота.

Под подобным углом, когда светотени так невинно играли с бархатом кожи, Марта казалась совсем юной. Юной и незамужней. Заглядевшись, Ольга быстро проглотила слюну и так некстати накатившее возбуждение – это все потом – безликие женщины, разговоры сама с собой и, может, очередные пустые знакомства.

- Поехали в Альпы, - крутанув руль, выезжая на оживленную улицу, Селиванова нетерпеливо посигналила какому-то зазевавшемуся «чайнику» - ей-богу, и кто выдал ему права! Эти самые Альпы сами всплыли в памяти – только недавно Марта жаловалась на теплую зиму и желание прокатиться с настоящих заснеженных склонов.

Женский заразительный смех волной прокатился по салону – так умела смеяться только эта удивительная Марта. Черт возьми, Ольга еле успела нажать на тормоза, иначе лететь бы им...

- Я серьезно, - спокойно продолжила Селиванова, - почему нет? Сейчас хорошие...

- Ты издеваешься? – Марта больше не смеялась, лишь серьезно смотрела своими кошачьими зелеными глазищами, так маня к себе, околдовывая разум. - Откуда у меня деньги на Альпы? Ребенка в лагерь который год отправить не можем.

Селиванова нахмурилась, утопила педаль газа и, с легкостью въехав на бордюр, припарковалась – выходи, Марта–краса, приехали.

- Я дам тебе в долг. И ребенка в лагерь отправим, - сказала все это через силу, будто обидные жизненные обстоятельства комом встали поперек горла.

Уже выходя из машины, выпрыгнув на улицу рядом с громадой офиса, женщина с удивительными глазами наклонилась и заговорчески шепнула:

- Знаешь, а я согласна, - прижавшись к губам Ольги, только на мгновение дольше обычного, Марта махнула рукой на прощание и почти бегом направилась в сторону работы.

Как обычно.

Усмехнувшись про себя и врубив музыку (только бы голова очистилась от мыслей и такого до боли желанного запаха), Селиванова откинулась на сиденье и двинула в противоположную сторону. За окнами мелькал город, затем его сменил МКАД с изумрудным Лосиным островом – как она во всей этой круговерти не пропустила входящий звонок?

- Да, - сама того не заметила, а передразнила Марту – только вот до этих мягких ноток ее хрипловатому, самому обычному голосу ох как далеко.

- Когда ты оставишь нас в покое? – Н. не отличался ни терпением, ни добрым норовом. Ольга на секунду представила, какого сейчас ему, этому интеллигенту с окраин, иметь такую шикарную женщину без возможности дать ей что-либо. Например, любовь.

- Мы летим в Альпы, - будничным тоном сообщила Ольга и зашарила глазами в поисках сигарет, - на следующей неделе, - те нашлись в бардачке, под бумагами и ледяной бутылкой минеральной воды - держала на случай, если Марта забудет свою в раздевалке. Такое случалось постоянно, а Селивановой ой как не хотелось, чтобы ее женщина злилась.

- Ты понимаешь, что у нее... что у нас ребенок? – на этот раз голос чужого мужа выдавал отчаяние на грани с истерикой. – На хрена ты лезешь в чужую семью?!

Нажав «отбой», Селиванова выкинула трубку куда-то на заднее сиденье. Раздражение с какой-то спокойной уверенностью – в конце концов, сын Марты не младенец, со временем он поймет... может, даже примет.

Бросив пытливый взгляд на часы, женщина закусила губу – сегодня у нее много дел – проверить, как менеджеры-муравьи тащат на своих худощавых спинах ее компанию, встретиться с возможным клиентом в пафосном L., проверить наличие билетов на нужный рейс в Альпы и заказать путевку в лагерь.

Она будет идти до конца.