Люси Хартфилия никогда не думала, что в чопорном кабаке Магнолии "Единорог и девственница", или как более культурно называют это место просто гильдия "Хвост феи" (черт знает, откуда появилось такое странное название), люди и эльфы вместе могут так веселиться. Таверна находилась в северной части города, где, как известно, находились низшие и средние сословия, и, как известно, сословия было принято строго разграничивать, но Макаров, наплевав на этикет и правила, решил сделать своё заведение общим, где на равных могли веселиться и обычные женщины-ткачихи и прядильщицы, хихикая и перемигиваясь с бравыми купцами, и милые дамы, с удовольствием танцуя с прозаичными кузнецами.

Люди и эльфы (хотя таковых эльфов немного, так как большая их часть довольно богата и некоторые даже служат в королевском замке) низших сословий были дурно одеты, много пили, сквернословили и горланили похабные песенки, да и вообще не отличались особой утонченностью нравов. Люди и эльфы среднего сословия, хоть и выделялись немножко благодаря своему воспитанию, но всем были одинаково веселы и счастливы. Макаров принимал своих низкородных друзей как равных, поэтому все принимали его щедрость, не задавая лишних вопросов.

«Если нам дано прожить ещё один день, значит, мы обязательно прогуляем ещё одну пьяную ночь».

Прелестные официантки-феи, словно бабочки, порхают между столиками, заваленными превосходным кушаньем; феи едва успевали быстро вливать в быстро пустевшие бокалы вино, ром и пиво (кто чего пожелает) и подавать яства.

Таверна очень красива на свой странноватый лад. Здание двухэтажное и очень высокое, с большими белыми и красивым балконом. Люси шагала по сверкающему лощеному паркету, устланному яркими коврами. Буйное пламя каминов источает свет и тепло.

Однако Люси чувствует себя здесь чужой и просто бесцельно бродит по шумной, наполненной людьми и другими существами гильдией, прислушиваясь к разговорам, пока не налегла на вино с пряностями. Она слушает музыкантов, дуэт из мужчины и женщины, которые старательно наяривали веселый мотив, хотя главными музыкантами всё-таки оставались гости. Все они веселились и танцевали, кушали и пили, дрались и сквернословили, и их неуемное веселье полностью заглушало шум дождя, из-за которого Люси здесь и оказалась.

Вообще, Люси просто сидела и помалкивала, так как никого здесь не знала, кроме Каны Альбероны, дочери старого друга Макарова Гилдартца Клайва, но та ещё либо не появилась, то ли Люси просто ещё не заметила её.

Люси Хартфилия являлась обычной домохозяйкой нижнего сословия человеческой расы двадцати семи лет. Красивая (красотой здешние девушки могли редко похвастаться), высокая и если бы имела в своем гардеробе хоть немного красивых платьев, то её не отличить было бы от настоящей особы высшего двора.

— Как поживаешь?
— Здравствуй, Кана.

Девушка улыбается и счастлива увидеть старую подругу.

— О-о-о, как же я могла забыть! – Кана слабо бьет себя по лбу, усмехаясь и икая одновременно. — Ты же, наконец, замуж выскочила! И как зовут муженька? Кто он? Купец может какой? – Кана смеется и хлебает пиво, немного наваливаясь на плечи Люси.
— Стинг Эвклиф. Просто моряк, человек, да и вообще он неинтересный. Случайно подцепила, пришлось замуж идти, а то так и останусь старой девой.
— Э-э-эх, я ожидала от тебя большего, — Альберона совсем наваливает на подругу и разочарованно икает. — Моряк. Да их тут кучи! Вон, поди на балкон, они все там стоят, скоро морды бить друг другу будут! Ну а в постели как?
— Даже не спрашивай, — Люси скрещивает руки на груди и кривит губы. — Ему нужно сложить свой причиндал вдвое, чтобы я его почувствовала!
— Жестоко, — Кана громко хохочет, щелкает пальцами и подлетает миниатюрная феечка с новым, полным пойла, бокалом.— Значит, ты у нас уже Люси Эвклиф. Неплохо так звучит, ага.
— Ну, всё, хватит о нем! – женщина машет головой, а потом поднимает её и с улыбкой смотрит на Альберону. — Слушай, Кана, погадай мне!
— Что ты хочешь узнать у карт? – Кана тут же садится напротив Люси, загадочно улыбается и перетасовывает пачку карт. Гадалкой Альберона была отменной.
— О том, что ожидает меня в будущем! – глаза у блондинки горят и сверкают как паркет на полу.
— Ясно дело, что тебя ждем в будущем, дурында! Ты теперь не свободная птичка. Значит, дети, хозяйство, тут даже к бабке ходить не надо.
— Отстань, давай уже! – Хартфилия отмахивает и хихикает, сконцентрировав своё внимание на умелых руках подруги. Та тяжело вздыхает, икает и кричит официантке, чтобы та принесла закусок.
— Ну ладно, ладно, сейчас спрошу, — Кана ещё раз перетасовывает и дает Люси выбрать три.— Так. Давай посмотрим.

Женщина отдает три выбранные карты гадалке и та очень внимательно на них глядит, нахмурив брови.

— Смотри, ты выбрала КЛЕВЕР, ГРОБ и СЕРДЦЕ. КЛЕВЕР означает удачу, очень благоприятная карта, — Кана поднимает карту и показывает Люси, улыбаясь. — Ты найдешь своё земное счастье. И помни, что сила в простоте и уюте. ГРОБ, — Кана поднимает вторую карту и внутри Люси всё сжимается, ожидая неприятные новости. — Это значит, что заболеет или умрет кто—то близкий тебе, а СЕРДЦЕ любовь и много ещё чего хорошего. Но ГРОБ и СЕРДЦЕ расположены вместе, — Альберона берет обе карты и складывает их вместе. — А их сочетание показывает, что отношения можно будет очень легко разбить. В общем, ваши отношения – это хрусталь, и одно неосторожное движение его разобьют. Пожалуй, это всё, — Кана убирает карты.
— Очень загадочно, — Хартфилия щиплет подбородок. – Спасибо, Кана.
— Не за что. Удачи.

Кана, вставая и немного покачиваясь из стороны в сторону, попрощалась и убежала куда—то в сторону бара. Некоторое время Люси просто сидит и обдумывает, лениво потягивая красное, её любимое, вино, но затем встала, огляделась в поисках чего—то интересного или вкусного.

Все звуки сливаются в один и шумом отдаются на втором плане, когда Люси видит протискивающуюся сквозь толпу девушку. Несомненно, она является самым красивым существом этого вечера. Девушка не особо высока (Люси на глаз прикинула, что та, возможно, на голову ниже её самой), неброской красоты и хорошо сложена. Пышные синие волосы обрамляют бледное с тонкими чертами лицо, давая ему особое очарование. Алый ротик прекрасен, тонко очерченные брови придают лбу ясность. Люси понимает, что природа создала шедевр, наделив эту девушку особой гармонией. Глаза – большие и голубые – смотрят быстро, лишь на секунду удостаивая своего взгляда окружающих её людей, будто что-то или кого-то искали. Её взгляд немного потерян, поверхностен, с капелькой заинтересованности и ласки. Люси пристально наблюдает, как она, незнакомка, сама того не зная, с каждым маленьким свои шажком приближается к Хартфилии.

Но тут прекрасную нимфу кто—то хватает за локоть, и та скрывается из виду, утонув в толпе. Хартфилия печально опустила глаза, расстроенная таким поворотом событий. Вместе с этой девушкой исчезли и последние причины, чтобы и дальше здесь оставаться, поэтому убедившись, что дождь кончился, Люси уходит домой.

Времени утекло с неделю, но для Люси всё было одно, превратившись в вязкую рутину, не давая вздохнуть глотка чистого воздуха. От Люси всегда пахло карамелью и шоколадом, но шоколад будто бы навсегда выветрился, уступив место душистой соломе. Он остался лишь в её глазах, больших и невероятно светлых, будто бы внутри них застрял осколок солнца.

С моря пахнет водорослями, рыбой, смолёным деревом... и ещё чем—то, наводившим на мысли о дальних странах и чужих небесах. Люси осторожно ступает по желтой траве, голому камню и мокрому песку с пустым жестяным ведром в руке. Люси смотрит в небо и умиротворенно улыбается, подставляя лицо прохладному ветру. Тот хохочет и шумит в золотых волосах, развевая и спутывая. Люси смотрит в небо и протягивает пальцы вверх, но потом медленно опускает их, когда между небом и руками всего несколько чертовых сантиметров, преодолеть которые она не в силах.

И вышла она из пены морской...

— О…
Люси готова кричать от восторга, захлебываться смехом и тысячи раз благодарить судьбу за такие головокружительные встречи.
— Ой,— та самая красавица, совсем уж пунцовая от смущения, растерянно прикрывает руками грудь и прячет плавник под воду. Люси не скрывает изумления и неподвижно стоя, почти глупо и мило улыбается, будто бы ничего и не увидела.
— Осень ведь, холодно, ты чего тут купаешься? Простудишься, — Люси подходит к девушке, ставит ведро на землю и, снимая потрепанную шаль, накидывает на влажные плечи девушки. И старается не смотреть туда, где должны быть ноги, но не удерживается, и вместо плавника, которого они ожидала там заметить, она видит стройные ноги незнакомки.
— Не беспокойтесь, пожалуйста, всё в поряд… — но в тот момент, когда Хартфилия уже поверила, что в помощи незнакомка не нуждается, девушка чихает и Люси этому даже рада.
— Да—да, я тебе прямо на слово поверю, но ты всё равно пойдешь со мной, — Люси смеется и помогает той вылезти из воды. Девушка благодарно улыбается и уверенно идет за блондинкой, потеплее укутываясь в теплую шаль.

Хартфилия быстро привела девушку в дом, усадила на старый табурет и побежала ставить самовар.
— Присаживайся, я сейчас принесу чаю, — Люси суетиться, больше одной секунды не стоит на месте и старается скрыть улыбку, такую счастливую и радостную, но, наверное, не совсем уместную.

От незнакомки не скрывается тайная грация крестьянки, словно та была принцессой какую-то часть своей жизни, словно она – властительница мира.

— Как твоё имя? – Люси подает чай и девушка, представляющаяся Джувией Локсар, с радость его принимая, сразу отхлебывая пару глотков. Теплая жидкость быстро распространяется по всему телу и отчетливо ощущается в желудке. Джувия горячо благодарит хозяйку за гостеприимство и пьет ещё.
— А я Люси. Я видела тебя несколько назад, на пьянке в «Хвосте». Ты не похожа на крестьянку. Ты из средних?
— Именно. Вечер устраивался в честь дрогой подруги Джувии и Джувию тоже пригласили.
— Вечер в чью—то честь? Я не знала, — Хартфилия искренне удивляется и ставит на стол сладкие пирожки.
— Лисанна Штраус, служит в королевском дворце. Эльф из старинного рода Штрауссов. Недавно она сумела победить колдуна на восточных землях Магнолии, за что её повысили.
— Понятно. Ты ешь, ешь, — Люси подсовывает Джувии угощения и особым удовлетворением смотрит, как та ест, да ещё и хвалит.
— То, что произошло на берегу… На самом деле… я видела. Твой хвост.

Локсар вздрагивает и роняет пирожок из рук, смертельно бледнея. Дыхание учащается и сердце пропускает пару тактов и страшно, Джувии так страшно, что голова кружится. Джувия цепенело смотрит в глаза женщины с немой мольбой в глазах.

— Не переживай ты так, всё нормально. Я русалок не боюсь и зла им не желаю, так что об этом никто не узнает, — Люси касается пальцами ладони Джувии и та вздрагивает, наверное, чувствуя себя немного лучше. Но испуг всё ещё властвовал, словно ил осев на дне её глаз.
— В теплых южных морях обитают прекрасные девы с рыбьими хвостами, с длинными зелеными волосами и чарующим голосом, коим они поют свои смертоносные мелодии. Когда они подплывают к кораблям и начинают петь, моряки сами бросаются в воду. Зеленоволосые девы уносят их в дальние пещеры и гроты, где любят до тех пор, пока мужчины не умирают от упадка сил, — сделала паузу. — Думаю, ты слышала подобные истории.
— Конечно, но это ложь, выдуманная либо кончеными оптимистами, либо дураками. Русалки не любят мужчин, русалки их едят, обгладывая каждую косточку, каждую черепушку. Но мужчины за свои продолжительные плавание так изголодались по женскому телу, что готовы отдать душу дьяволу, чтобы провести ночь с этими чудо как хорошими девушками, даже прекрасно понимая, что её они не переживут.
— Ты такая же?
— Джувия морская русалка, да, Джувия тоже могла бы так делать, но Джувия желает мира людям, поэтому приспособилась к рекам. Но люди бояться русалок, они убивают нас, их страх мы не в силах прояснить. Поэтому мне приходится скрываться, что, к слову, у Джувии неплохо удается.
— Никогда не слышала, что русалки могут превращаться в людей.
— Всё дело в происхождении Джувии. Джувия знает это лишь со слов кормилицы, что её отец был капитаном и познакомился с русалкой, ёё мамой. После разных тяжелых трудностей они поняли, то любят друг друга и появилась Джувия. На самом деле, кормилица рассказывала эту историю очень красиво, ибо это действительно очень трогательная история любви, но Джувия так не умеет, — Джувия виновато улыбается, но Люси качает головой и просит продолжить. – И вот, Джувия унаследовала ноги отца.
— Понятно, Джувия-чан. Но тут мне кое-какая мысль в голову пришла… Что на счет этого – я унесу в могилу твою тайну, когда придет время, а ты, взамен, останешься со мной на пару снов? Согласна?

Люси странно улыбается и Джувии невольно вдруг мурашки по всему телу. Она не понимает, к чему её ведут и это неприятно. Джувия надеется, Люси сейчас просто рассмеется, скажет, что шутка и уйдет заваривать чай, но всё совсем не так. Оцепенев от удивления, Джувия просто сидит и наблюдает за тем, как Люси медленно наклоняется к её лицу так, что носы соприкасаются и, как говорится, миллиметры трещат и…
Люси проводит языком по пухлым губам и сразу отстраняется, улыбаясь обычной милой улыбкой, а эти проницательные глаза, будто прямо в душу смотрящие, пригвоздили Локсар к месту эффективнее, чем держащая рука.

Джувия точно помнит, что хочет что—то ответить, сказать, но веки – свинец, опускаются и нет сил их держать. Джувия падает в беспамятстве. Люси нежно гладит синие волосы.




Глаза Джувии закрыты случайно попавшейся под руку тряпкой, и тело её вслепую отдается неизвестности. Из-за отсутствия зрения остальные чувства обостренны до предела и Джувию пугает её собственная уязвимость.

Неизвестность всегда куда кошмарнее реальности.

Воздух в комнате тяжелый, влажный и невероятно раскаленный, отчего дышать трудно, но в данной ситуации это проблема стоит в конце списка.

Джувия не знает, где она, не помнит, что случилось, но то, что под ней кровать и она полностью обнажена, ощущается наверняка. Ноги широко расставлены и связаны ворсистой веревкой, которая сильно трет кожу. Руки заведены за голову и намертво прикованы к кровати. Чувство, словно кто-то намертво прибил каждый сантиметр её тела к этой злосчастной кровати. Она знает, что сейчас это Люси с ней, но какая-то совсем другая Люси, неизвестная ей.

Тело Джувии полностью покрыто капельками пота, и непонятный жар охватывает тело, заставляя задыхаться и ежесекундно облизывать сухие губы. Возможно, это из-за высокой температуры в комнате, а возможно, из-за тяжести внизу живота и жидкости, стекающей по внутренним сторонам бедер, что наталкивает на определенные мысли.

Джувии хочется, чтобы до неё дотронулись. Губами до напряженных сосков, которые сейчас очень чувствительны и нуждаются в определенном внимании и просто касались, руками, но лучше снова губами, но от этого же и страшно. Прогнувшись в спине, она пытается потереться о грубую ткань простыней, но останавливается, когда губы накрывают чужие губы, и влажный язык вторгается в рот.

На самом деле, Джувия не знает, чего хочет.

Люси не заставляет себя ждать. Ладонями трогает всё, что вызывает особый интерес, поверхностно ощущая бархат нежной кожи.

Джувии неуютно и страшно неловко, отчего девушка извивается, стараясь избавится от шальных рук. Люси улыбается, целует кисти девушки, гладит ей щеки, уделяя особое внимание опухшим от поцелуев губам. Джувия пытается расслабиться и доверится Хартфилии, но в таком положении она чувствует себя ещё более слабой и незащищенной, что плакать хочется. Она просто не понимает смысла всего этого кошмара.

Люси себя совсем не сдерживала, полностью отдавшись власти желанию и безумию, хотя на грани сознания понимала, что стоит быть осторожней, чтобы не напугать новенькую в этом Джувию.

Прикосновение отдаются яркими фейерверками в голове Локсар и тихими стонами. Люси испытывают огромное наслаждение и самоудовлетворение от поиска на теле девушки самых чувствительных точек и возможности доставить ей удовольствие. Тонкие пальцы опускаются к ложбинке пышной груди, проводят вниз к ямочке пупка, обводят ее и также медленно поглаживают напряженный низ живота. Локсар замирает, дыхание тут же сбивается. Неожиданно для самом же себя, она готова умолять женщину дотронуться до центра ее возбуждения. Хартфилия это видит и совсем не мучает, поэтому надавливает на клитор, грубо массируя, но все равно принося удовольствие, отчего Джувия запрокидывает голову, не сдерживая стон, прорвавшийся сквозь стиснутые зубы. Губы снова сминают губы, языки сплетаются в безумной танце и разрывать поцелуй совсем не хочется.

Чувство раскрепощения и свободы настигает Джувию неожиданно, и она даже не сразу понимает, что кричит. Люси чувственней и сильней стимулирует клитор, постоянно меняя скорость и интенсивность и лишь изредка отрываясь от заветной «кнопки», чтобы на время задержать разрядку, постепенно перемещается влажным языком к сочному лону. Джувия кричит и задыхается, ловя ртом воздух. Так жарко, словно в аду и Люси – эта чертова дьяволица – искушает и издевается, но нельзя не признать, что хороша и хороша дьявольски.

Тела обеих переплетаются между собой. Хартфилия гладит ноги партнерши, целует места под коленями и, закидывая одну ногу себе на плечо, оседлывает вторую и при этом возлежит сверху. Они чувствуют каждую клеточку тела, чувствуют, как вибрирует и извивается, вызывая сильнейшее возбуждение. Девушки страстно целуют друг друга, обнимают, стимулируют, трутся, доводя друг друга в состояние экстаза, испытывая особенно яркие ощущения. И обе чувствуют, что внутри сейчас что—то взорвется.

И взрывается. Это вершина. Напряжение постепенно уходит, что—то теплое и необъяснимое ударяет в голову, и уходит в кровь, распространяясь по всему телу. Обе тяжело дышат и всё, что остается – упасть в бессилии рядом с ней, любимой, целовать друг друга в макушку и уснуть, забывшись в звездах и морском прибое.

Люси счастлива так, словно счастливая Ева поцеловала Адама и перемешала губами всех влюблённых друг в друга людей на Земле.




— Падающая звезда! – синеволосая радостно смеется и наваливается на любовницу всем телом, показывая куда—то в сторону на звезду, от которой и следа не осталось. — Интересно, что случится со звездой, когда она упадёт?
— Скажи, Джувия... Поймёшь ли ты печаль звезды, которая не может вернуться на небо?

Джувия не понимает.
И понимает, что вряд ли поймет, ведь она не звезда, и она пока что не падает.

— Звездное небо – тот же самый океан, то же самое море, являющийся обозримой невозможностью, и созерцание неба есть взгляд в бесконечность, — Люси тянет руки к звездам, но всё равно не дотягиваясь, не в силах преодолеть всего несколько чертовых сантиметров.
— А Джувии рассказывали, что звезды — серебряные шляпки гвоздей, которыми тьма приколочена к небу.
— Это тоже очень красиво сказано.

На небе есть газовые гиганты, которым не хватает массы, чтобы стать звёздами. И Люси чувствовала себя именно этими гигантами, потому что ей не хватает значимости, чтобы стать для Джувии лучом света. В этом лишь её вина, и это её убивает.

«Интересно, нравлюсь ли я тебе? Что ты ко мне чувствуешь? Хочу знать, но…
…но я не знаю как я тебе, я же не ты, Джувия».

— Все эти звезды давно мертвые, — изрекает Хартфилия как бы между прочим, приводя Джувия в крайнее изумление.
— А Джувии кажется, что живые.
— Они даже не знают о своей смерти.

От ветра мигали и щурились осенние звезды, о которых они говорили, как обычно говорят ночью, засыпая друг и друга на плечах.




— Хочешь, я согрею твою ледяную душу?
— Нет, больше на этот розыгрыш с адом Джувия не купится, Люси-сан!

Но Люси, на самом деле, не до отказов, для себя она уже всё решила.
Губы Джувии горячие, действительно нежные, мягкие. Они действительно сладкие. Ничего слаще Люси никогда не пробовала. Приятные. Манящие. Невозможно насладиться сполна. Нужно больше. Особенно сейчас. Ещё, ещё больше, сильнее, крепче, чувственней. Больше тепла. Больше всего. Поцелуй приятно обжигает, заставляя все сомнения сгинуть к черту на пару часов и освободить голову от тяжелых мыслей. Сейчас существует только она – чудесная русалка, очаровательная морская нимфа, желанная девушка. Джувия всегда существовала, всегда была нужна, больше, чем воздух. Вкус её губ сумасшедший, Люси тоже сходит с ума, стоит ей попробовать.

Стоит Люси опустить руки ниже, начиная стягивать одежду с девичьего тела, как бы случайно касаясь сосков, дыхание тут же сбивается, в ушах шумит, а сердце вот-вот проломит грудную клетку. Скольжение рук вдоль всего тела приятно нервирует и Джувия совсем не стесняется стонать.

Люси умело перебирает пальцами нежно—розовые складки, потягивает половые губы и умело нажимает на клитор и другие места, от которых в животе у Джувии собирается приятно—жидкостное ощущение. А потом она поднимается выше и целует, крепко и с чувством. Джувию настигает первая волна и тело приятно скручивает, когда Люси нежно посасывала твердые соски.

Хартфилия хотела выжечь на Локсар слово «Моя».
И обе внезапно понимают, что продолжают падать друг в друга, без надежды убить друг друга в себе.

Джувия судорожно вздыхает, когда Люси кусает бока, Джувия кусает губы, когда Люси целует под коленями, когда она облизывает горячим языком тонкие пальцы.
Сердце заходится неистово, если замереть, можно услышать сумасшедший ритм. Нервы – натянутая до предела струна. Прикосновение – ярки фейерверк.

— Люси-сан, — Джувия хрипит и, кажется, еле понимает, что сама же говорит, пытаясь воедино связать слова, подарив им какой-либо смысл. – Вы… — Хартфилия ускоряет темп, вводя пальцы глубже, и Джувия выгибается в спине, когда внутри раздается очередной взрыв.
— Ты хочешь что-то сказать? – Люси улыбается, нежно берет за запястье руку Локсар и подносит её к разгоряченному лону, сгорая немного, немного тая.
— Давите на Джувию…
— Сверху хочешь?
— Хватит смущать Джувию, Люси-сан...
— Прости, просто ты такая милая.

Когда Локсар только дотронулась до Люси стало ясно, что та уже совсем скоро кончит, поэтому, чтобы этого не случилось слишком быстро, Джувия оставила её клитор и занялась влагалищем, вставив палец. Судя по судорожному вздоху, маневр Люси оценила. Когда Хартфелия подняла свои ноги, согнула их и прижала к своей груди, Джувия начала постепенно углубляться языком внутрь, обрабатывая вход языком. От такой манипуляции Люси, конечно, не кончила, но клитор остыл и готов к последующим ласкам.

— А ты в этом лучше, чем я думала.
— Есть у кого учиться.
— Умница моя, — Люси протягивает руки и обнимает Джувию за шею, притягивая к себе. Зарывается пальцами в шелковистые волосы и кричит, содрогаясь всем телом.
Ведь ловить поцелуи, подобные бабочкам, приятно и под одеялом.

— Люси-сан, кто был Вашей первой любовью-девушкой?
— Моя близкая подруга детства.
— И как Вы поняли, что она важна Вам не как подруга?
— Ну, сначала это была просто дружба, пока не появилась ревность. Подсознательно я всегда знала, что смотрю на неё не так, как нужно и не так, как она смотрит на меня. Наверное, я слишком её любила, чтобы признаться и портить наши дружеские отношения, поэтому она сейчас прекрасно живет вместе с мужем и воспитывает десятерых детей, зарывая свою юность в землю, как и обычная крестьянка. А потом, — Хартфилия убирает волосы со лба, щурит глаза и замечает, что у Джувии иссохли губы. — Я быстро изменилась и соблазнилась новой любовью…

Люси нагибается и языком проводит по губам Локсар, заставив её этим врасплох. У той глаза расширяются и щеки заливаются краской. Люси это нравится.

— Где Ваш муж, Люси-сан? – Джувия тут же переводит тему в другое русло. Джувия вытягивается, зевает и блаженно и сонно улыбается, ясностью голубых глаз вглядываясь в шоколад любовницы.
Люси внимательно на неё смотрит, разглядывает и, кажется, не может насмотреться в это окрыленное юностью лицо. Люси закрывает глаза, вздыхает, приоткрывает рот с так и не слетевшими с губ словами и закрывает, но лишь через пару мгновений шепчет:
— В море.
— Моряк, значит. Наверное, вам страшно за него.
— Он обычный матрос, ничего особенного. И я совсем за него не переживаю. Он создан для моря и очень любит огромные корабли, соленый вкус ветра, чувство свободы, свои руки завести в мои волосы, словно в тихую гавань и там, успокоившись, на ночь бросить якорь.

Люси молчит и не говорит ни слова, смотря куда-то сквозь стену.
Джувия тоже ничего не спрашивает, впервые понимая печаль брошенной звезды.

Джувия привыкает к Люси и теперь совсем не стесняется, выпаливая прекрасную мысль:
— Хотите пойти куда-нибудь с Джувией?
— Ну, конечно! Куда? – Люси тоже отвлекается от меланхоличных мыслей и внимательно слушает, будто бы уже давно ждала инициативы со стороны любовницы.
— Э-э-э, если честно, то Джувия не знает.
«Джувия не думала, что сможет зайти так далеко».
— Ну, тогда это не проблема! Приходи завтра ко мне, я приготовлю ужин. Посидим, поболтаем.
— Но мы всегда встречаемся лишь у Вас дома, Люси-сан, — Локсар немного обидчиво кривит рот и складывает руки на груди. – Джувия думала о прогулке хотя бы или выпить вместе.
— Нет, в другой раз, — Люси обнимает девушку за плечи со спины и кладет голову на её плечо. – У меня для тебя сюрприз. Я обязательно хочу тебе показать.

Джувии Локсар ничего более не остается, кроме того, чтобы поддаться воле любимой.




— Здравствуйте, — взору Локсар представляется совсем не та, к которой она неслась со всех ног, нет, а мужчина. Стройный, ростом чуть выше самой девушки, со светлыми колючими волосами и тонким шрамом от уха до лба, проходящий через бровь. Темные глаза смотрят прямо на Джувию, с интересом и удивлением, отчего Джувия краснеет и хочет спрятаться от этих глаз. На помощь вовремя подходит Люси, вытирая испачканные от еды руки и доброжелательно улыбаясь, появляясь из-за широкой спины мужчины.
— Здравствуй, Джувия, — Люси отпихивает растерянного мужа от порога и, протягивая руку в сторону гостьи, впускает её в дом, попутно шикая на мужа, чтобы тот поскорее проводил гостью в гостиную, пока Люси будет хлопотать на кухне.

Сюрприз так сюрприз, слов нет.
Джувии немного смешно.

Мужчина потоптался ещё немного, широко улыбнулся, как бы разгоняя неловкость между ним и Локсар, и жестом пригласил её пройти внутрь.
Когда приготовления были закончены, блюда поставлены на стол, который, к сведенью, уже от них ломился (Хартфилия постаралась на славу) и все уселись, Люси представила Джувии своего супруга:
— Ну вот, знакомься, Джувия, это Стинг Эвклиф, мой отважный моряк. Сегодня утром и Бог, и море к нам были благосклонны, поэтому бурей его корабль вынесло домой.
— Приятно познакомиться, — Стинг мил и дружелюбен и Локсар понимает, что это совсем не тот человек, о котором ей рассказывала Люси-сан.

Они разговаривали о красоте ночей, о звездах, лабиринтах разума, о переходах между мирами и о том, как приятно давит на череп любовь, они говорил о многом и о том, что простоку Стингу было мало понятно, но чертовски интересно. Они говорили о бризах, прибоях, философствовал о том, что море – это капля и миллионы этих капель сливаясь, образуют будто бы совсем иную планету, и капля мертва без океана, так же, как и океан мертв без капли. Стинг шутил, часто, и так парадоксально его пошлые шутки подходили к очередной их теме, что Джувия не находила слов, чтобы описать своё внутренний восторг. Джувия тоже многого не понимала в их отношениях и в голову лезли странные мысли. Голову просто хотелось оторвать и выкинуть, а бездыханное тело пусть сметут с мостовой куда-нибудь в воду.

— Море... – Стинг подносит к губам старый деревянный бокал и выпивает остатки вина, красного; Джувия знает, что Люси любит красное. Глаза у него темные и невероятно глубокие и Джувия видит в них эту безграничную к морю любовь. — Оно всегда вызывает у человека дурацкие философские мысли: о чести, жизни, смерти, судьбе и прочей белиберде. О Вселенной и незначительности человека в ней. Но верно ли, что мы настолько незначительны?

Люси молчит и смотрит сквозь, облизывая с губ красные капли. У Стинга бархатный голос и Джувия внимательно слушает, впитывая каждое слово.

— Может, я не вышел в люди, как вы, дамы, но я вышел в море и я счастлив этому. Потому что вездесущее, грозное, волшебное море растворяет в себе наши муки, жгучие желания, лечит наши душевные раны. Всё это отдаляется, лишается всякого смысла, поскольку в море человек становится эгоистом и поглощен лишь самим собой. И кое-что невыносимое на суше – мысли, разлуки, утраты – в море перенести можно. Море – самое сильное обезболивающее.
— Оно приносит мне слишком много горя.
— Брось, милая, я же обещал тебе, что не умру. Я возвращался и теперь вернулся, и ещё вернусь. Знаешь, я видел людей, которые на суше лишились бы сил и душевного покоя, но на борту корабля сумели пережить свои трагедии. Это заставляет верить в лучшее.
— Морская пучина – ревнивая карга. Стоит лишь на борту появиться любви, как, считай, ты получил черную метку с приглашением на тот свет.
— Даже если так… но я верю, что твоя улыбка всегда сможет провести мой корабль даже в самой непроглядной тьме.

Люси смотрит печально и в голосе слишком много усталости и отчаяния.
Ни одной женщине не хочется проигрывать морю, но, увы, если кораблям есть куда уплывать, то они не возвращаются и море поглощает их, любить безумно и до смерти, не отдавая тем бедняжкам, которые ждут на берегу, до дыр сверля горизонт в безрезультативных попытках заснуть и проснуться дождавшимися, царапая мечтами все потолки мира. Ведь корабли не тонут, их море полюбило и не отпустило и этот тезис совсем не приходится доказывать: все на своей шкуре испробовали.

Утром, на рассвете, как только встало солнце на море штиль – значит, поры плыть. Они втроем стоят на пристани, обнимаясь и прощаясь, провожая его, может, в последнее, а может, в очередное плавание. У Локсар из-за этого сердце сжимается больно и грудь будто бы обручем сдавливают, ведь так не хотелось бы, чтобы такого замечательного человека украло море.
Море…

Джувия ведь тоже его дитя. И тоже когда-нибудь к нему вернется, к отцу, словно блудная дочь. Вино было сладким, но на языке она чувствует горечь.

— Я тебя люблю, — Стинг обнимает Люси крепко-крепко, зарывается пальцами в золотистые волосы и на мгновения чувствует себя спокойно. Люси пахнет карамелью и чем-то соленым и целует она сладко и породному. Люси – тихая гавань.
— Надеюсь, твой корабль останется нетронутым. Я жду тебя, милый. Возвращайся.
— До свидания, — Стинг целует её в губы крепко—крепко, трется носом об нос, и резко отстранившись, быстро уходит. – До свидания, Люси! До свидания, Джувия-сан!

Джувию разрывает. Будто бы воткнули ножи в грудь, при этом лезвие не просто проникало под кожу, его ещё и поворачивали, ковыряя рану, отчего хотелось кричать от невыносимой боли. В сердце неприятно кололо: то ли от пустоты, простирающейся на многие мили вперед, то ли от ревности, что, скорее всего, было вернее.
Потому что Джувии стыдно. Стинг много улыбался, немного печально и сузив глаза, будто бы прямо в душу смотрел, Стинг всегда слушал и понимал, он давал советы и приободрял и Локсар даже не верится, что она крутит любовь за его спиной вместе с его любимой женщиной.

Локсар невероятно ревнует!

И Люси хороша. Джувия её совсем не понимает. Она так мила со Стингом, будто бы любит его. Или это всё ложь и она действительно любит? Не ёё, Джувия Локсар… его.




— Джувии нужно побыть одной.
— Я против.

Люси не знает причин такого решения, но оно ей совсем не нравится, особенно тогда, когда Джувия ей очень нужна. Люси считает себя эгоисткой и ненавидит за это, но поделать ничего не может.

— Почему ты хочешь уйти?
— Потому что Вы не любите Джувию. Разве нет? Вы пользуетесь Джувией, словно игрушкой, чтобы развлекать себя во время отсутствия Вашего мужа, — у Джувии в голосе звенят слезы. Джувии подавлена и чувствует себя отвратительно.
— Это. Ложь.

Хартфилия не то, чтобы ошарашена – она оскорблена до глубины души. Что за… ерунда? Она ещё и сомневается в искренности чувств?
— С тех пор, как я встретила тебя… Я чувствую, словно… Я жила, чтобы тебя встретить. Использовать тебя… Да я бы никогда не сделала подобного с человеком, от которого без ума! Ты — единственное море, в котором я тону, с улыбкой идя на дно, — Хартфилия ободряюще касается пальцами тыльной стороны ладони девушки, но Локсар находила прикосновение слишком чувствительным для себя, личным, откровенным, от чего сама себе удивлялась.
— Джувия видит, как Вы смотрели на Эвклифа—сана. Любовь… Вот что говорили Ваши глаза! – девушка одергивает руку. Люси с ужасом вспоминает Кану и гадание. ГРОБ и СЕРДЦЕ. Сейчас Люси нужно быть очень осторожной, чтобы ничего не испортить. Люси немного трясет.
— Нет, Джувия! Всё не так. Стинг… да, я люблю его, но он мне очень близок как друг, он важен для меня, но нас, кроме брака, ничего не связывает. Я вправе любить того, кого захочу. Джувия, если бы люди выбирали только то, что сделает их счастливыми, какой прекрасной была бы жизнь. Но любить тебя… мне ничто не помешает! Когда два человека вместе, разве это не значит, что им должно быть лучше, чем поодиночке?

И губы жжет подруги поцелуй, пропитанный слезой.
Если уж без слёз никак, то лучше плакать от счастья, чем от горя…

— Простите, но… Джувия хочет побыть одна! – Джувия вырывается и убегает, оставляя Хартфилию в растерянности. У Люси дрожат руки и колени, сердце стучит бешено—бешено и очень страшно, что Джувия больше не вернется.

Люси хотела как лучше, но, видимо, не получается у неё быть хорошей.




— Ты сказала, что мир не вращается вокруг меня, но ведь сейчас ты здесь из-за меня, не так ли?

Джувия объявляется через пару дней, растерянная и невероятно красивая с красными покусанными морозом щеками, только Люси совсем этого не видит, стоя к гостье спиной. За окном кружатся снежинки, Люси хочется забыться в их танце.

— Да… Люси-сан, Джувия пришла извиниться. Джуия очень виновата перед Вами, Джувия вела себя бестолково. Джувия осознала всё: Вас, себя и наши чувства друг к другу. Джувия любит Вас, Люси-сан, очень любит! Джувия не хочу, чтобы Вы ненавидели Джувию, ибо раны, нанесенные Люси-сан Джувии любовь очень глубокие, эта любовь никогда не заживет.

Локсар низко кланяется, жмурит глаза в ожидании ответной реакции, которая, к слову, была не очень-то приятна.
Локсар вовремя замечает в её руках бутылку.

— Слушай, давай не будет о былом, ладно? Закрой прошлое… мне дует, — Люси фыркает, кривит губы, пьет залпом, обжигая алкоголем горло и чувствует, что от воспоминания как—то прохладно. Чувствует, как остро хочется закурить.
— Очень философски сказано, Люси-сан, — Джувия вздыхает и опускает взгляд. Глаза у неё голубые и очень печальные. Ей хочется забрать чертову бутылку сакэ из этих нежных рук и разбить об стену. Хочется снова увидеть милую любимую Люси, а не этого непривычного для неё человека, грубого и острого.
— Закрой рот, Джувия. Либо я тебя изнасилую.
— Это так мило. Джувия тает, — Джувия не сдерживает сарказма, ибо это уже невозможно, но всё равно боится. И реакции женщины, и последствий. Подойдет и ударит за колкость или промолчит, делая вид, что не услышала? Джувия терзается в догадках, а Люси безжалостно молчит.
— Как тонко ты подметила слово «теку». А будешь себя плохо вести, я отшлепаю тебя, — в голосе блондинки насмешка и усталость. Люси садится рядом с девушкой и кладет ей голову на плече. Локсар немного дрожит. — Видишь мои руки, Джувия? – Хартфилия протягивает ладони и Локсар просто смотрит, не понимая, в чем соль. — Я уже давно стерла их об одиночество. Ты нужна мне, — Люси горько усмехается, закрывая глаза.
— Какая глубокомысленная пошлость, Люси-сан.
— Просто закрой рот, Джувия. Всё, что сейчас творится – из-за тебя. Всё, что происходит со мной, весь этот бунт в моей душе – из-за тебя. Всё, что есть во мне – это ты. Я пылаю из-за тебя. Я вышла замуж просто потому, что так надо. Но я не принадлежу ему. Я всё ещё я. Он – это он. Море – его мир, морская пучина – та, за которую он отдает свою жизнь, в то время, когда ты для меня целый мир. И я отдаюсь тебе целиком, ты только прими меня. Моё сердце и мою душу. Они твои, Джувия, они твои. Просто… закрой рот и люби меня. Возьми мои руки и никогда не отпускай их, чтобы не случилось.

Хартфилия в беспамятстве падает на кровать, ровно дыша. Джувия смотрит на неё с минуту и, не сдерживая кипящие внутри чувства, выплескивает в виде горячих слез по щекам. Она тихо рыдает, пряча красное, одновременно счастливое и печальное лицо в ладонях, и ложится рядом с Люси, доверчиво прижимаясь.

— Конечно, Люси-сан, Джувия любит. Любит больше всех на свете. Джувия буду рядом всегда, даже если нам придется жить во лжи и за спиной Вашего мужа.
Ей стыдно, но любовь к Люси… и есть ли предел тому, как сильно можно любить человека?

Люси прижимает Джувию к себе ближе и теснее, будто пытаясь впитать её в себя. Ей не хотелось засыпать, а открывая глаза обнаружить, что рядом никого нет и рыдать в прохладные простыни с запахом соленой воды. Джувия посапывает и спит спокойно, и так мило дергает ножками во сне, что хочется тоже заснуть и попасть в её сон. Но Люси только нежно гладит синие волосы.

За окном белым пеплом падает мокрый снег, снежинки кружатся и опускаются под ноги прохожим, хрустя сломанными позвоночниками.
Скоро прилетят зеленые феи и им дан шанс начать новую страницу. Когда зима растворится, они будут дышать весной и друг другом.