Ког­да за­кан­чи­ва­ет­ся бит­ва за Хог­вартс, ока­зыва­ет­ся, что проб­ле­мы ни­куда не ис­чезли. Воз­можно, их ста­ло толь­ко боль­ше. Так ду­ма­ет Джин­ни, со­бирая ве­щи в пот­рё­пан­ный ста­рый че­модан­чик. Ког­да ещё шла вой­на, у неё бы­ла цель в жиз­ни и семья, ко­торая её под­держи­вала. У нее был об­раз иде­аль­но­го пар­ня и на­деж­да, что ког­да за­кон­чится все это бе­зумие, они смо­гут быть вмес­те.

Не смог­ли.

Джин­ни ни­кого не ви­нит, она улы­ба­ет­ся всем фаль­ши­вой улыб­кой и на все расс­про­сы от­ве­ча­ет, что всё в по­ряд­ке. Прос­то не по­лучи­лось, вот и всё. Она сог­ла­ша­ет­ся с под­ру­гами, что по­том они обя­затель­но сой­дут­ся вновь, нуж­но толь­ко пе­реж­дать, отой­ти от вой­ны. И де­ло не в том, что Гар­ри по­рой про­сыпа­ет­ся пос­ре­ди но­чи с кош­ма­рами — так бы­ло и рань­ше. Мо­жет, де­ло в том, что Джин­ни те­перь то­же не мо­жет спо­кой­но спать?

Прос­то вой­на слиш­ком силь­но ме­ня­ет лю­дей, убеж­да­ет она са­му се­бя, про­веряя ап­течку с зель­ями. Нет боль­ше то­го смеш­но­го и не­лепо­го маль­чиш­ки, что был ге­ро­ем её детс­тва. Есть юно­ша с гла­зами, пол­ны­ми бо­ли и от­ча­яния, ко­торый в мыс­лях всё ещё там — где-то в ле­сах, скры­ва­ясь от Вол­де­мор­та. У не­го кру­ги под гла­зами и по­терян­ный взгляд че­лове­ка, ко­торый не зна­ет, за­чем он жи­вет. Джин­ни не мо­жет по­мочь ему в этом. Воз­можно, это и есть суть проб­ле­мы.

Нет боль­ше той дев­чонки, что бо­ялась ска­зать ему хоть сло­во и, сму­ща­ясь все­го на све­те, пок­ры­валась про­тив­ны­ми крас­ны­ми пят­на­ми — так крас­не­ют толь­ко ры­жие. У­из­ли не­нави­дела это, те­перь ей уже все рав­но. Она дав­ным-дав­но вы­рос­ла, ста­ла бой­цом и, ка­жет­ся, нем­но­го ра­зоча­рова­лась в жиз­ни. Те­перь ей боль­но смот­реть на ро­дите­лей. За ме­сяц они пос­та­рели лет на де­сять, осу­нулись и да­же их во­лосы пе­рес­та­ли быть ры­жими, как рань­ше, прев­ра­тив­шись в тус­кло-се­рые. В их взгля­дах — боль от по­тери сы­на и грусть по всем по­гиб­шим. Джин­ни не хо­чет ви­деть их та­кими.

Воз­можно, имен­но по­это­му она ре­ша­ет сбе­жать.

На­вер­ное это под­ло с её сто­роны — бро­сить их всех. Но ей то­же боль­но, и она хо­чет у­ехать как мож­но даль­ше, что­бы соб­рать­ся с си­лами и пе­режить ещё один учеб­ный год. И она ухо­дит ночью, ста­ра­ясь ни­кого не раз­бу­дить, ос­тавля­ет за­пис­ку на сто­ле кух­ни, за­веряя, что с ней всё бу­дет в по­ряд­ке, и она вер­нется в ав­густе. Она ста­ра­ет­ся ве­рить в это. Джин­ни ухо­дит, ос­тавляя дом по­зади и те­перь всё, что у неё есть — это ста­рый че­модан­чик, ви­дав­ший луч­шие вре­мена.


— Да­вай у­едем от­сю­да, — го­ворит ей Лу­на.

— Ку­да?

— Ку­да-ни­будь, где нас ник­то не най­дет. Да­же не так... — Лу­на по­жима­ет пле­чами и сду­ва­ет во­лосы, по­пав­шие в гла­за. — За­чем? Это пра­виль­ный воп­рос, — не до­жида­ясь от­ве­та, она тут же про­из­но­сит: "За­тем, что так нуж­но, раз­ве ты не чувс­тву­ешь это­го?"

Джин­ни от­ре­шен­но ки­ва­ет, она по­нима­ет её, но всё же это ка­жет­ся чер­тов­ски глу­пой за­те­ей.

— Мы мо­лоды, нам семнадцать, мы име­ем пра­во тво­рить бе­зумс­тва. Раз­ве нет? Мы слиш­ком ра­но пос­та­рели, но мож­но зас­та­вить вре­мя за­мереть, хо­тя бы на од­но это ле­то, — Лу­на ви­та­ет в об­ла­ках, но Джин­ни вне­зап­но по­нима­ет — так на­до.

Че­рез не­делю она вы­ходит из до­ма с че­мода­ном и не ог­ля­дыва­ет­ся на­зад.



— Ма­гичес­кий мир слиш­ком ма­лень­кий, все на­ши судь­бы плот­но пе­реп­ле­тены друг с дру­гом, — го­ворит Лу­на. — Мир маг­лов на­обо­рот обез­ли­чен. Иног­да я ду­маю, что они но­сят­ся по­терян­ные по сво­им слиш­ком боль­шим го­родам и ищут дав­но уте­рян­ных "сво­их" лю­дей.

Де­вуш­ки пы­та­ют­ся из­бе­гать всех вол­шебных мест: ес­ли уж и сбе­гать, то пра­виль­но. Встре­ча­ют­ся на ма­лень­кой же­лез­но­дорож­ной стан­ции и мол­ча са­дят­ся в ва­гон. Джин­ни пы­та­ет­ся ус­нуть, а Лав­гуд си­дит, по­дог­нув под се­бя но­ги, и чи­та­ет кни­гу, дер­жа её вверх тор­машка­ми. На Лу­не яр­ко-жёл­тая блуз­ка и ма­лино­вого цве­та юб­ка, а на её шее зве­нят, уда­ря­ясь друг о дру­га тя­жёлые си­ние бу­сы. Джин­ни успокаивается — эта, как и всег­да, стран­ная и нем­но­го не­лепая де­вуш­ка ста­новит­ся единс­твен­ной пос­то­ян­ной ве­личи­ной во всём этом ха­осе.

Пер­вым де­лом они едут в Лон­дон. Лав­гуд го­ворит, что маг­лов­ский го­род прек­ра­сен, и они обя­затель­но дол­жны его ос­мотреть. Она та­щит У­из­ли к Биг Бе­ну, на Тра­фаль­гар­скую пло­щадь и на лон­дон­ское око, ци­тируя на­изусть от­рывки из маг­лов­ско­го пу­тево­дите­ля и до­бав­ляя от се­бя не­веро­ят­ные рас­ска­зы и ле­ген­ды. Над не­кото­рыми из них Джин­ни очень хо­чет­ пос­ме­ять­ся, но она сдер­жи­ва­ет­ся, не же­лая оби­жать под­ру­гу.

Лу­на ве­дет её в сэ­конд-хенд и под­би­ра­ет ей маг­лов­скую одеж­ду всех от­тенков зе­лено­го и го­лубо­го.

— Ты очень кра­сивая, — прос­то го­ворит она, поп­равляя склад­ки на не­бес­но-го­лубом платье Джин­ни. — Ты слов­но ре­ин­карна­ция озер­ной феи.

Лу­на на­ходит книж­ный раз­вал и вру­ча­ет ей кни­гу со стран­ным наз­ва­ни­ем. "Ав­тосто­пом по га­лак­ти­ке", Дуг­лас Адамс, так она на­зыва­ет­ся. Джин­ни это ни о чём не го­ворит, но яр­кая об­ложка не вну­ша­ет ей до­верия, да­же не смот­ря на то, что с об­ратной сто­роны боль­ши­ми крас­ны­ми бук­ва­ми на­писа­но "Не па­никуй!".

— У нас бу­дет поч­ти так же, но без при­шель­цев и унич­то­жения зем­ли, толь­ко прик­лю­чения и ав­тостоп, — Лав­гуд сме­ёт­ся, а У­из­ли толь­ко в не­до­уме­нии мор­га­ет, смот­ря на под­ру­гу.

Из Лон­до­на они у­ез­жа­ют с ут­ра, пе­рено­чевав в де­шёвом хос­те­ле. В ог­ромной ком­на­те кро­ме них ещё че­ловек пять. Джин­ни при­вык­ла жить в тес­но­те, и лю­ди вок­руг ни кап­ли не сму­ща­ют её. Они рас­ска­зыва­ют о сво­их пу­тешес­тви­ях и да­ют ей вы­курить пер­вую в её жиз­ни си­гаре­ту. Она за­сыпа­ет под ти­хое пе­ние Лу­ны, ко­торой вто­рят го­лоса нез­на­комых маг­лов. Впер­вые за дол­гое вре­мя в её снах нет мес­та смер­тям и бо­ли. Она ви­дит за­гадоч­ную фею из озе­ра и Лон­дон с вы­соты птичь­его по­лета.



Лу­на по­рази­тель­но мно­го зна­ет о маг­лах, она рас­ска­зыва­ет ей об их куль­ту­ре и ис­то­рии. Тер­пе­ливо объ­яс­ня­ет, как сни­ма­ют­ся филь­мы. Джин­ни сби­та с тол­ку та­ким ко­личес­твом ин­форма­ции и ма­ло что по­нима­ет. За­то в рюк­за­ке Лу­ны ле­жит кас­сетный пле­ер, ко­торый она дос­та­ет, ког­да они зас­тре­ва­ют на без­людной трас­се не­пода­леку от сто­лицы, и про­тяги­ва­ет У­из­ли один из на­уш­ни­ков. Ока­зыва­ет­ся, что му­зыка маг­лов ни­чем не ху­же му­зыки вол­шебни­ков. И вско­ре они уже вдво­ем под­пе­ва­ют Бит­лам, ут­вер­жда­ющим, что все, что нам всем нуж­но — это лю­бовь.

Спус­тя па­ру дней на зап­равке под Вус­те­рем их под­би­ра­ет за­бав­ный ры­жий пар­нишка, от­кли­ка­ющий­ся на имя Джон­ни. Ему двадцать пять, он шот­ландец и нап­равля­ет­ся в Кар­дифф. В его ма­шине иг­ра­ет Pink Floyd впе­ремеш­ку с Джек­со­ном. Он не прочь под­везти их бес­плат­но, они от­пла­чива­ют ему ис­то­ри­ями и пес­ня­ми. Го­ворит в ос­новном Лу­на, по­ёт то­же она. Си­дящая по­зади У­из­ли чи­та­ет уже вто­рую книж­ку из се­рии, ув­ле­чен­ная прик­лю­чени­ями Ар­ту­ра Ден­та. Во­гоны в кни­ге па­лят по "Зо­лото­му сер­дцу", ког­да Джин­ни по­нима­ет, что влюб­ля­ет­ся в го­лос Лу­ны. Ей ста­новит­ся стыд­но за то, что за пос­леднюю не­делю она ни ра­зу не вспо­мина­ла о Гар­ри.

Джон­ни ока­зыва­ет­ся за­бав­ным и очень доб­рым пар­нем. Они с Лу­ной всерь­ёз об­сужда­ют моз­гошмы­гов и воз­можные мес­та их по­селе­ния, а по­том, ког­да ча­са че­рез два они ока­зыва­ют­ся в го­роде, он приг­ла­ша­ет их к се­бе. Ве­чером у не­го со­бира­ет­ся це­лая тол­па сту­ден­тов. Джин­ни по­нима­ет, что она бес­ко­неч­но счас­тли­ва в этот мо­мент. Они за­дер­жи­ва­ют­ся в го­роде все­го на па­ру дней — дос­та­точ­но для то­го, что­бы всё здесь изу­чить, а по­том Лав­гуд дос­та­ёт кар­ту Ев­ро­пы. За­то они по­купа­ют уку­леле* и Джон­ни с Лу­ной учат Джин­ни иг­рать. И, на­вер­ное, они окон­ча­тель­но свих­ну­лись, но, чёрт по­бери, впер­вые за дол­гое вре­мя они вновь ощу­ща­ют се­бя жи­выми. Лу­на зак­ры­ва­ет гла­за и не гля­дя ты­ка­ет паль­цем в кар­ту.

— Что ты ду­ма­ешь об Ита­лии? — спра­шива­ет она.

— Ду­маю, что мне по­вез­ло, что ты не ука­зала на Фин­ляндию или еще ка­кую-то хо­лод­ную стра­ну, — сме­ёт­ся в от­вет Джин­ни.



У них за­кан­чи­ва­ет­ся на­лич­ность, ког­да они до­бира­ют­ся до Па­рижа. Что ж, это дол­жно бы­ло ког­да-ни­будь про­изой­ти, чу­до, что они во­об­ще смог­ли за­ехать так да­леко. Они ведь­мы, так что у них по­луча­ет­ся эко­номить на жилье, когда есть воз­можность пос­та­вить вол­шебную па­лат­ку, но им все рав­но нужно по­купать еду и оп­ла­чивать про­езд на не­кото­рых про­межут­ках мар­шру­та. Боль­шинс­тво же средств ухо­дит на па­ром до кон­ти­нен­та.

— Я всег­да меч­та­ла по­бывать в Па­риже, — го­ворит Джин­ни, ког­да они ос­та­нав­ли­ва­ют­ся у Эй­фе­левой баш­ни. Лу­на ски­дыва­ет на зем­лю рюк­зак и за­дор­но ей под­ми­гива­ет. Она сни­ма­ет с го­ловы со­ломен­ную шляп­ку и, ки­нув её на зем­лю, на­чина­ет петь. У­из­ли по­дыг­ры­ва­ет ей, по­ка ещё не­уме­ло пе­реби­рая стру­ны. За па­ру ча­сов у них по­луча­ет­ся неп­ло­хо под­за­рабо­тать. Де­вуш­ки ре­ша­ют от­ме­тить это ку­пив ви­на, сы­ра и, ко­неч­но же, ба­гетов. Поз­же они си­дят на прох­ладном бу­лыж­ни­ке в не­боль­шом пар­ке на ос­тро­ве Си­те и смот­рят на Се­ну. И прис­ло­нить­ся к Лу­не, об­няв её ру­кой и по­ложив го­лову на её пле­чо, ка­жет­ся сей­час са­мой пра­виль­ной вещью на све­те.

Джин­ни нас­та­ива­ет на том, что­бы они за­дер­жа­лись в Па­риже на не­делю. По ут­рам они пь­ют чёр­ный ко­фе с кру­аса­нами, а пос­ле от­прав­ля­ют­ся в центр и за­раба­тыва­ют му­зыкой. Соб­рав дос­та­точ­но средств, они от­прав­ля­ют­ся гу­лять, иног­да вы­бирая на­угад стан­цию мет­ро. В один из дней де­вуш­ки бе­рут нап­ро­кат ве­лоси­педы, и Лу­на учит Джин­ни ка­тать­ся на них. Вна­чале по­луча­ет­ся не­лепо. Они сме­ют­ся, а Лав­гуд с серь­ез­ным ви­дом ут­вер­жда­ют, что У­из­ли слиш­ком мно­го ду­ма­ет и из-за это­го моз­гошмы­ги не да­ют ей по­ехать. Ког­да у Джин­ни по­луча­ет­ся, они мед­ленно, с пос­то­ян­ны­ми ос­та­нов­ка­ми, ре­ша­ют до­ехать от стан­ции мет­ро Бас­ти­лия до Нотр-Дам-де-Па­ри.

Па­риж оча­ровы­ва­ет их. Весь тре­тий день они про­водят в му­зее Ор­се, Лу­на сно­ва бе­рёт на се­бя роль эк­скур­со­вода. Их обе­их за­вора­жива­ют кар­ти­ны Ван Го­га, и им ка­жет­ся, что пусть да­же они и не­под­вижны, но есть в них что-то вол­шебное и не­зем­ное. У­из­ли по­купа­ет от­крыт­ку с под­солну­хами, но так и не ре­ша­ет­ся её от­пра­вить. Воз­можно зря — че­рез па­ру дней их на­ходит сы­чик Ро­на. Джин­ни бо­ит­ся чи­тать пись­мо, но Лу­на бе­рет её за ру­ки и ста­новит­ся чу­точ­ку лег­че. Брат не ру­га­ет­ся и не зо­вёт об­ратно, его пись­мо слиш­ком спо­кой­ное и да­же в чем-то муд­рое, та­кое, ка­кое вряд ли на­писал бы до­во­ен­ный Рон. Он рас­ска­зыва­ет о том, что про­ис­хо­дит у них, как он под­держи­ва­ет ро­дите­лей и Джор­джа, став­ше­го се­рой тенью се­бя прош­ло­го. Он пи­шет о том, что Гар­ри уже не­делю не вы­ходит на ули­цу и что Гер­ми­она да­же по её мер­кам слиш­ком мно­го чи­та­ет. Рон пи­шет, что, ка­жет­ся, прав­да лю­бит её и хо­чет про­вес­ти с ней всю свою жизнь, но счи­та­ет, что по­ка не вре­мя об этом го­ворить. Слиш­ком мно­го по­терь. Джин­ни улы­ба­ет­ся. Она уве­рена, ког­да-ни­будь эти двое бу­дут прек­расной па­рой, и она бу­дет под­ружкой не­вес­ты на их свадь­бе. Ког­да-ни­будь... ког­да она вер­нётся к Гар­ри и всё в их жиз­ни на­ладит­ся.

Она рас­ска­зыва­ет бра­ту о пу­тешес­тви­ях по Ан­глии, про Джон­ни, му­зыку и Па­риж. Пись­мо по­луча­ет­ся слиш­ком длин­ным и сум­бурным, но, по край­ней ме­ре, ис­крен­ним.

На сле­ду­ющий день они от­прав­ля­ют­ся даль­ше.



Они со­бира­ют­ся вы­ез­жать ут­ром, но — как и всег­да ничто и ни­ког­да не идёт по пла­ну. Джин­ни смот­рит на Лу­ну — в яр­кой, раз­ноцвет­ной одеж­де, с боль­шим рюк­за­ком за пле­чами и цве­тами в во­лосах. На её шее чис­тое мах­ро­вое по­лотен­це (У­из­ли ра­ду­ет­ся, что по­нима­ет эту от­сылку), а на но­гах дав­ным-дав­но стоп­танные ро­зовые ке­ды. Лав­гуд чем-то по­хожа на иноп­ла­нетян­ку... или на го­род­скую су­мас­шедшую. Но хей, так ведь ве­селее! А ещё Лу­на ри­су­ет боль­шую ра­дуж­ную над­пись "Мы пот­ря­са­ющие. Брюс­сель. По­жалуй­ста" и с гор­дым ви­дом под­ни­ма­ет её над го­ловой. Джин­ни хо­чет воз­ра­зить, что они со­бира­лись в Ита­лию, но по­том ду­ма­ет, что им всё рав­но, ку­да ехать. Сна­чала Брюс­сель? Что ж, она там не бы­ла. Она во­об­ще ма­ло где бы­ла до это­го пу­тешес­твия — дом, Лон­дон, шко­ла, Еги­пет... Так стран­но, что те­перь она мо­жет ехать, ку­да за­хочет.

Их под­би­ра­ет тол­па шум­ной мо­лоде­жи на мик­ро­ав­то­бусе, и Джин­ни при­ходит­ся си­деть, тес­но при­жав­шись к Лу­не. Она не ис­пы­тыва­ет ни­како­го дис­комфор­та, на­обо­рот, ей ста­новит­ся теп­ло и у­ют­но. Их вы­сажи­ва­ют в Кор­трей­ке, и Лу­на, под­давшись мо­мен­ту, на про­щание це­лу­ет в щё­ку од­но­го из пар­ней. На не­мой воп­рос Джин­ни она от­ве­ча­ет: "Так на­до". На ули­це на­чина­ет тем­неть, а им все ни­как не уда­ёт­ся пой­мать по­пут­ку, по­жалуй, в пер­вый раз за всю их до­рогу У­из­ли на­чина­ет жа­леть, что не взя­ла с со­бой мет­лу. Им при­ходит­ся в тем­но­те ис­кать кэм­пинг и ста­вить па­лат­ку. И, уже за­сыпая, Джин­ни чувс­тву­ет, как Лу­на ло­жится ря­дом с ней, об­ни­ма­ет и сно­ва при­жима­ет­ся к ней.

— С то­бой теп­ло и не снят­ся кош­ма­ры, — сон­но по­яс­ня­ет она.

Бель­гия зе­лёная, так ду­ма­ет У­из­ли, рас­смат­ри­вая ле­са из ок­на оче­ред­но­го ав­то­моби­ля. За дни, про­ведён­ные в пу­ти, она при­выка­ет к еле за­мет­но­му за­паху бен­зи­на и мер­но­му гу­дению мо­тора. К то­му, что иног­да по ча­су при­ходится сто­ять с вы­тяну­той ру­кой, пы­та­ясь най­ти ма­шину, что их под­ве­зёт. Она при­выка­ет к ба­тон­чи­кам мюс­ли и ов­сянке быс­тро­го при­готов­ле­ния. Ей ка­жет­ся, что она вряд ли сно­ва смо­жет жить без пе­сен и ис­то­рий Лу­ны, без за­бав­ных маг­лов и пос­то­ян­но сме­ня­ющих­ся пей­за­жей. У маг­лов­ско­го ми­ра есть своё оча­рова­ние, и Джин­ни не уве­рена, что за­хочет с ним рас­про­щать­ся.

До Брюс­се­ля их под­бра­сыва­ет даль­но­бой­щик — ко­ренас­тый не­мец, без умол­ку бол­та­ющий о фут­бо­ле. На про­щание он пред­ла­га­ет им за­ехать по до­роге в Кёльн. Лу­на по­жима­ет пле­чами — по­чему бы не до­бавить ещё один пункт наз­на­чения? У них впе­реди есть как ми­нимум ещё один ме­сяц. — Сколь­ко до­рог дол­жен прой­ти че­ловек? — сме­ёт­ся Джин­ни, а Лу­на с серь­ез­ным ви­дом от­ве­ча­ет: "Сорок две".*2

В Брюс­се­ле они на­ходят ма­лень­кий, у­ют­ный ки­ноте­атр с филь­ма­ми на ан­глий­ском язы­ке. Бли­жай­ший по­каз — "Шоу Тру­мена"*3, вы­шед­ший в этом го­ду. Кро­ме них дво­их в ки­ноте­ат­ре поч­ти и нет ни­кого. Джин­ни смот­рит свой пер­вый в жиз­ни фильм, при­от­крыв рот от удив­ле­ния. Ока­зыва­ет­ся, маг­лы уме­ют тво­рить нас­то­ящие чу­деса, соз­да­вая дви­жущи­еся кар­тинки с прон­зи­тель­ны­ми ис­то­ри­ями. Ещё она ду­ма­ет о Гар­ри и о его жиз­ни "под ку­полом" вни­мания. Ка­ково это — жить, ког­да те­бя все уз­на­ют, наб­лю­да­ют за то­бой, прос­чи­тывая каж­дый шаг и де­лая на те­бя став­ки? На­вер­ное, как ми­нимум хре­ново. Ему не­об­хо­димо у­ехать — сбе­жать хо­тя бы на вре­мя, так же, как им. И она обя­затель­но ска­жет ему это... как толь­ко са­ма вер­нётся.

В Кёль­не они ос­та­ют­ся все­го на один день, ос­та­нав­ли­ва­ясь у де­вуш­ки, ко­торая их под­везла. Они гу­ля­ют по цен­тру го­рода, за­ходят в зна­мени­тый со­бор, а пос­ле Лу­на ре­ша­ет, что они обя­заны по­сетить му­зей кёль­нской во­ды. Она не зна­ет ку­да ид­ти, и у них нет с со­бой кар­ты. Они, ко­неч­но же, те­ря­ют­ся в го­роде.

— Это же са­мое нас­то­ящее прик­лю­чение, — го­ворит Лав­гуд. — Толь­ко по­теряв­шись ты мо­жешь по-нас­то­яще­му уз­нать мес­то, — оно сто­ит то­го, ду­ма­ет Джин­ни, об­ни­мая сме­ющу­юся Лу­ну, пусть да­же они и ока­зыва­ют­ся на од­ной той же пло­щади уже тре­тий раз. Да и ду­хи здесь прав­да пот­ря­са­ющие.

Фран­кфурт по­ража­ет её ог­ромны­ми не­бос­кре­бами и ни­щетой. В их семье ни­ког­да не бы­ло мно­го де­нег, но по край­ней ме­ре у них бы­ла гор­дость и честь. У­из­ли ста­новит­ся тош­но от ви­да и за­паха тел, ва­ля­ющих­ся на обо­чинах и в пар­ках. Они во­ня­ют грязью и пе­рега­ром и за­чем-то пи­ха­ют в свои ру­ки длин­ные, тон­кие иг­лы.

— Что они де­ла­ют? — спра­шива­ет она у Лу­ны.

— По­верь, ты не хо­чешь это­го знать, — у Лав­гуд неп­ри­выч­но серь­ез­ный и пе­чаль­ный го­лос. Она жа­ле­ет всех этих за­путав­шихся лю­дей. — Пой­дем от­сю­да, я чи­тала об од­ном мес­те... Мы дол­жны это уви­деть, — её го­лос на­иг­ранно ве­сёлый. Она бе­рёт Джин­ни за ру­ку и та­щит её на кры­шу од­но­го из тор­го­вых цен­тров. У У­из­ли пе­рех­ва­тыва­ет ды­хание, ког­да она смот­рит вниз — под ве­чер го­род ос­ве­ща­ют ты­сячи ог­ней, ез­дят ав­то, но по-нас­то­яще­му её пот­ря­са­ют все те же не­бос­крё­бы — си­яющие в ноч­ном не­бе раз­ноцвет­ны­ми ог­ня­ми, воз­вы­ша­ющи­еся над всей ни­щетой го­рода. Го­род кон­трас­тов, слиш­ком рез­ких и яр­ких. Джин­ни не нра­вит­ся Фран­кфурт, но ей нра­вит­ся эта кры­ша и без­мол­вное ве­личие зда­ний. Лу­на дос­та­ёт из рюк­за­ка две бу­тыл­ки пи­ва, не­лов­ко улы­ба­ясь и по­яс­няя, что не­воз­можно быть в Гер­ма­нии и не поп­ро­бовать его.

В ба­ре на кры­ше на­чина­ет иг­рать за­вод­ная ме­лодия, а чьи-то пь­яные го­лоса вто­рят ей, аб­со­лют­но не по­падая в но­ты. Не­бос­крё­бы про­дол­жа­ют си­ять в но­чи, и где-то там, вни­зу, по­лиция зак­ры­ва­ет гла­за, про­ез­жая ми­мо нар­ко­манов. Пь­яные го­лоса во­пят, про­ся ма­лыш­ку шлёп­нуть их ещё ра­зок.*4 Но это всё ста­новит­ся не­важ­ным, ког­да Лу­на про­тяги­ва­ет Джин­ни ру­ку и приг­ла­ша­ет её на та­нец. Они кру­жат­ся в не­лепом, стран­ном тан­це на пус­той кры­ше чу­жого го­рода. Они мо­лоды и нем­но­го пь­яны.

— Мне семнадцать и я су­мас­шедшая, — сме­ет­ся Лав­гуд, це­луя её в гу­бы.



Что­бы доб­рать­ся до Ита­лии, им при­ходит­ся пе­ресечь Авс­трию. Джин­ни влюб­ля­ет­ся в го­ры, гор­ные ре­ки и во­допа­ды. «Ког­да-ни­будь я сно­ва вер­нусь сю­да» — го­ворит она, ус­та­нав­ли­вая па­лат­ку.

Они мно­го це­лу­ют­ся. Лу­на це­лу­ет её в лоб каж­дую ночь пе­ред сном и каж­дое ут­ро в гу­бы. Джин­ни при­тяги­ва­ет её к се­бе за от­во­роты цвет­ной ру­баш­ки и це­лу­ет, ког­да они сто­ят на трас­се и не мо­гут пой­мать по­пут­ку. Из про­ез­жа­ющей ма­шины слы­шит­ся одоб­ри­тель­ный свист. Они сме­ют­ся и кру­жат­ся в валь­се без му­зыки.

— Ты сво­дишь ме­ня с ума, — го­ворит Джин­ни. И Лу­на серь­ез­но ки­ва­ет ей в от­вет: «Ты прос­то за­рази­лась мо­им бе­зуми­ем».



— В Ве­неции сто восемнадцать ос­тро­вов и сто шестьдесят ка­налов, маг­лов­ские учё­ные пос­то­ян­но го­ворят, что ког­да-ни­будь этот го­род пол­ностью уй­дет под во­ду. Ни в ко­ем слу­чае нель­зя упус­кать воз­можность по­бывать здесь, по­ка ещё не поз­дно. Нам край­не по­вез­ло, что мы ро­дились имен­но в эту эпо­ху.

— Еще бы без Вол­де­мор­та, во­об­ще прек­расно бы­ло бы, — вор­чит Джин­ни. Ей до сих пор бы­ва­ет труд­но про­из­но­сить это имя и иног­да ей ка­жет­ся, что вой­на всё ещё не за­кон­чи­лась. И её всё ещё слег­ка ука­чива­ет пос­ле ко­раб­ля, на ко­тором они доб­ра­лись в го­род. Ве­неция встре­ча­ет их па­лящим сол­нцем и тол­па­ми лю­дей на пло­щади Сан Мар­ко. Пер­со­наль­ные гон­до­лы сто­ят слиш­ком до­рого, и они втис­ки­ва­ют­ся в реч­ной трам­вай­чик, что­бы пос­мотреть на Гранд ка­нал. Джин­ни му­тит от за­паха люд­ско­го по­та и тел, плот­но при­жатых к ней. Но Лу­на вы­тас­ки­ва­ет её на слу­чай­ной ос­та­нов­ке и та­щит вглубь улиц, на­мерен­но те­ря­ясь в пе­реп­ле­тении ка­налов и мос­тов.

Ухо­дя вглубь, они рас­смат­ри­ва­ют нас­то­ящий го­род. Лав­гуд бе­зос­та­новоч­но та­рато­рит, рас­ска­зывая мес­тные ми­фы и ле­ген­ды. И, це­луя её на од­ном из бес­ко­неч­ных гор­ба­тых мос­ти­ков, Джин­ни по­нима­ет, что влюб­ле­на. Бе­зум­но влюб­ле­на в эту су­мас­шедшую дев­чонку.

И с каж­дым мгно­вени­ем это чувс­тво ста­новит­ся всё боль­ше. Ког­да Лав­гуд по­купа­ет им дво­им ве­неци­ан­ские мас­ки. Ког­да они ужи­на­ют при све­чах, и Лу­на впол­го­лоса на­чина­ет петь о прек­расной но­чи*5. Ког­да они, не най­дя ноч­ле­га, бро­дят всю ночь по го­роду и встре­ча­ют рас­свет, си­дя на на­береж­ной.

Джин­ни не зна­ет, что бу­дет, ког­да при­дёт вре­мя воз­вра­щать­ся в От­те­ри-Сент-Кэч­по­ул, не зна­ет, что бу­дет с ней и Лу­ной… с Гар­ри и все­ми ос­таль­ны­ми.

Единс­твен­ное, в чём Джин­ни уве­рена — она бес­ко­неч­но счас­тли­ва пря­мо сей­час. А всё ос­таль­ное не име­ет ни­како­го зна­чения.

Бес­ко­неч­ность са­ма по се­бе плос­ка и не­ин­те­рес­на. Смот­ря вверх в ноч­ное не­бо, мы смот­рим в бес­ко­неч­ность — рас­сто­яние не­пос­ти­жимо, и по­тому ли­шено смыс­ла.

кривая иллюстрация от автора

Примечания:

* Маленькая гавайская гитара.

*2 Частичная цитата и отсылка к серии прекраснейших книг "Автостопом по Галактике", "Не паникуй!", Артур Дент, вогоны и полотенце тоже являются отсылками к ним.

*3 Фильм 1998 года о человеке, чья жизнь — огромное тв-шоу, и он единственный, кто не знает об этом, поскольку все люди вокруг него — актёры.

*4 "Hit me baby one more time" — песня Бритни Спирс.

*5 "Bella Notte" — песня из мультика "Леди и Бродяга" 1955 года.