Это был непростой день. Амара требовала, чтобы ее ставили в известность обо всех делах Секты, но при этом не была готова проявлять хоть сколько-нибудь терпения. Касилию выводила из себя необходимость раз за разом вдалбливать в голову императрицы, что результаты видны не сразу.
С одной стороны, именно упрямство Амары позволило им обрести власть над всей Элизией, а с другой… с другой — хотелось получить на троне кого-то более сговорчивого или хотя бы преданного идее.
Касилия заперла дверь и сняла вуаль. Хотелось скинуть и белое облачение верховной жрицы, забраться под одеяло и не просыпаться до самого рассвета, но опыт подсказывал, что не стоит спешить. Слишком часто оказывалось, что ей необходимо бежать куда-то посреди ночи или же встречаться с поздними посетителями. Стоило подождать по крайней мере несколько часов, прежде чем укладываться.
Порой Касилия подумывала о том, чтобы внести некоторые модификации в свое тело: слишком уж привлекательной казалась идея не спать вовсе или ограничиваться несколькими часами. Но она понимала, что тогда может оттолкнуть своим видом простых людей, еще раздумывающих о том, чтобы стать адептами Секты. Для масс было лучше видеть в ней такого же человека, как они. Для устрашения уже есть Геррик и иные верховные магистры, а Касилия обязана хотя бы выглядеть человеком.
Она прошла во внутреннюю комнату, выполненную в белых и бежевых тонах, и почти не удивилась, обнаружив Марлис, что развалилась на кушетке, даже не потрудившись снять сапоги. Девчонка обладала умением проникать в запертые помещения и оказываться именно там, где ее ждали меньше всего.
— Устала? — спросила Марлис, откидывая голову на подлокотник.
Ее облегающий темный костюм и черная маска с символом Секты смотрелись чуждо на фоне белоснежной обивки.
— Ты хочешь обсудить что-то важное, дитя? — спросила Касилия терпеливо.
Она положила вуаль на туалетный столик и села перед зеркалом, наблюдая за отражением Марлис.
— Я? — картинно удивилась та, кривя губы, накрашенные темно-красной помадой. — Разве кто-то вроде меня может обсуждать важные дела?
Касилия мысленно усмехнулась, но не позволила эмоциям отразиться на лице, вместо этого она принялась неспешно расчесывать волосы. Все были в курсе, что Марлис узнаёт о любой тайне во дворце через час или два, стоит той лишь появиться, хватит малого шепотка, чтобы быть услышанным. Не было никого, кто бы лучше понимал, какие именно отношения связывают между собой людей, какие секреты они готовы друг другу рассказать, а о чем предпочтут умолчать. И, конечно, с помощью чего ими удобнее манипулировать.
При всем этом Марлис узнавала подноготную окружающих не с какой-то конкретной целью, а из чистого любопытства, словно кошка.
— Уходи, дитя, — сказала Касилия, — или говори.
— А есть третий вариант? — спросила Марлис.
Она поднялась с кушетки, подошла и встала за спиной Касилии.
— Ты можешь снять маску, — сказала та, — и остаться.
Марлис фыркнула, и секунду казалось, что она развернется и уйдет прочь, но вместо этого послушно сняла маску. Ее лицо выглядело… обычно. Как у любой другой молодой женщины, каких сотни и тысячи в Элизии.
— Снять еще что-нибудь? — спросила Марлис и положила маску рядом с вуалью.
— Не сейчас, — покачала головой Касилия, — возможно, позже.
Она улыбнулась отражению Марлис, и та положила руки, затянутые в черные перчатки, ей на плечи.
— Я не хочу ничего рассказывать, — словно извиняясь, сказала Марлис, — не сегодня вечером.
Касилия отложила расческу. Она как верховная жрица могла потребовать у Марлис поведать все. Тем более что та призналась сама, что ей есть, о чем рассказать… но между ними было нечто. Не доверие, а скорее равновесие и умение принимать друг друга такими, какими они были. С некоторыми условиями, конечно.
— Помню, как нашла тебя, — сказала Касилия задумчиво, — замерзающую, голодную и потерянную. Почти сошедшую с ума…
Марлис чуть сжала руки, но на ее лице не дрогнул ни один мускул.
— Ты можешь хранить свои секреты, — продолжила Касилия, — но если я узнаю, что они грозят устремлениям Секты…
— Ты меня уничтожишь, — тихо отозвалась Марлис, склоняясь к ее уху, — я помню.
Касилия кивнула. Она терпела некоторые выходки Марлис не в последнюю очередь из-за того, что та понимала, где находится черта. Кроме того, Марлис знала верховную жрицу настолько хорошо, что это было почти опасно. Только вот Касилия была уверена, что именно Марлис никогда никому не скажет о ней ни единого лишнего слова.
«Возможно, Богиня накажет меня за слепое доверие другому человеку, — подумала Касилия, улыбаясь отражению и подставляя шею под поцелуи Марлис, — но слабостей нет лишь у Помазанника».