Луна сладко потянулась, а потом, уставившись на Джинни, спросила:
— Какая твоя самая большая мечта?
Вопрос застал Джинни врасплох. Раньше она бы ответила не раздумывая: «Выйти замуж за Гарри», или «Стать спортивным журналистом», или хотя бы «Жить отдельно от братьев и родителей». Но теперь старые мечты так или иначе превратились в реальность — хотя с Гарри они так и не смогли создать ничего путного, кроме разбитого сервиза и нескольких совместных колдографий, — а новым не дали родиться быт и не самая легкая работа в качестве второго квиддичного корреспондента «Ежедневного Пророка».
Конечно, жить без мечты в магическом мире, где не так давно отгремела война, не было зазорно, но Джинни почему-то стало ужасно неловко.
— Не знаю, — ответила она, прижав к груди свою любимую цветастую подушку. — А у тебя?
— Я мечтаю найти человека, которому бы понравились мои коты.
Джинни невольно улыбнулась.
Соломенные коты стали частью жизни Луны полтора назад и, несмотря на практику, пока получались не очень хорошо. У кого-то не было усов или одного уха, у парочки — хвостов, а некоторые и вовсе едва стояли на лапах...
Джинни, впрочем, эти недостатки ничуть не смущали.
— Зачем искать? Мне ведь нравятся твои коты, ты разве не знала?
— Все-все? Даже тот, с подпалиной? — Луна пододвинулась ближе.
Диван вдруг показался Джинни маленьким, но при этом удивительно уютным.
— Все. Особенно тот, что с подпалиной.
— Значит, моя мечта исполнилась. — Луна обняла ее и прошептала на ухо: — Спасибо.
— Ну, раз исполнилась, может быть, останешься? — Джинни до сих пор не верилось, что ее лучшая подруга вдруг решила поехать на другой материк в поисках очередного мифического зверя. — И мне мечту заодно придумаем...
Но Луна только рассмеялась и покачала головой.
«Она не останется, — поняла Джинни. — Но ничего, вот вернется, и тогда я... Обязательно…»
Она не заметила, что руки у Луны были очень холодными.
* * *
Джинни вдохнула. От резкого возвращения в реальный мир закружилась голова, но это уже давно вошло в привычку и не причиняло неудобств: она не первый раз использовала думосброс, просматривая воспоминания — десятки, сотни даже, — в каждом из которых была Луна.
Луна, исчезнувшая шесть месяцев назад где-то между пампасами и Андами.
У Джинни остались только вера, с каждым днем все более призрачная, несколько писем, перевязанных красной лентой, чувства и воспоминания.
Если Джинни теперь и снились сны, то там всегда была Луна, ее улыбка, ее соломенные коты, ее цветастые подушки, ее странная бижутерия.
От этих снов становилось только хуже.
В дверь постучали.
Осознание того, что Луна не вернется назад, пришло к Джинни в тот самый момент, когда Гермиона, сжимавшая в руках запечатанный конверт с министерской печатью, вошла в дом.
— Что это? — Джинни хотела быть настолько гостеприимной, насколько возможно, но не смогла выдавить даже банального «Привет».
Гермиона, впрочем, и не настаивала.
— Завещание Луны.
— Зачем ты его принесла? — горло Джинни сдавил спазм.
— Прошло полгода, — ответила Гермиона, избегая смотреть ей в глаза. — Таковы правила. Если волшебника в течение полугода не удается обнаружить никакими заклинаниями, он считается погибшим.
— Положи на камин, пожалуйста.
«Неужели она действительно умерла, а я, глупая, еще на что-то надеюсь?»
— Джинни?
Гермиона явно хотела задать какой-то чрезвычайно важный вопрос.
— Что?
— Ты когда-нибудь считала, сколько именно соломенных котов сделала Луна?
По коже Джинни побежали мурашки.
— Нет, а должна была?
Гермиона села на стул, и Джинни невольно последовала ее примеру.
— Ты знаешь, сколько волшебников было уничтожено за годы войны?
Джинни пожала плечами. Вопрос показался ей странным и бессмысленным.
— Сколько?
— Две с половиной сотни. Потом еще двенадцать пропавших без вести или погибших во время масштабных операций аврората. И, разумеется, ее отец...
Джинни никогда не считала, сколько соломенных котов сделала Луна, но прекрасно помнила, что они оккупировали огромный стеллаж.
Наверное, в стеллаже, занимавшем всю стену, две с половиной сотни фигурок вполне могли поместиться.
А еще у Луны были очень холодные руки последнее время.
— Почему ты ничего не сказала мне раньше?
— Я заметила слишком поздно, после того, как она исчезла. Прости, — глухо ответила Гермиона, отвернувшись. Ее плечи слегка подрагивали. — Наверное, она не смогла забыть того ужаса. Столько волшебников... Мы должны были увидеть это раньше, чтобы... Прости...
Джинни стало дурно. Она всегда была рядом с Луной, едва ли не каждую свободную минуту в промежутках между работой и семейными воскресными ужинами, но не смогла понять, запутавшись в собственных чувствах, что с ее лучшей подругой что-то не так. Теперь-то, когда все стало ясно, нужные детали всплывали в голове одна за другой. Черный кот с огромным носом, похожий на Снейпа; отказы Луны, когда Джинни предлагала ей вместе сходить на праздник Победы; то, как она избегала в разговорах всего, что могло напомнить о войне, но при этом собирала информацию о погибших.
— Мне нужно идти. — Джинни вскочила со стула, сжав палочку так сильно, что послышался треск дерева.
Сердце билось с невероятной скоростью, будто бы Джинни только что отлетала целый марафон.
— Куда ты?
— Я должна кое-что проверить.
— Джинни...
— Со мной все будет в порядке, Гермиона. Закрой дверь, когда будешь уходить.
* * *
Соломенные коты смотрели на нее с полок, мертвые и равнодушные. Теперь Джинни узнавала их: рыжий кот с подпалиной — Колин Криви, серый кот с «очками» вокруг глаз — Альбус Дамблдор, светлая кошечка со странными отметинами на боку, похожими на следы от когтей — Лаванда Браун, еще один рыжий — Фред.
Джинни узнавала их и ненавидела вместе с собой.
Как можно было так долго не замечать очевидного, упускать то, что ни в коем случае нельзя было упускать?
— Я ведь могла ее спасти, — пробормотала Джинни, сев на диван, тот самый, где они обнимались еще полгода назад. — Я могла сказать ей, что... Может быть, тогда бы все было иначе.
Горечь сменилась яростью. С палочки полетели обжигающие искры, предупреждавшие, что нужно успокоиться, но Джинни восприняла их как сигнал к началу действий.
— Редукто!
Правая часть шкафа обрушилась, соломенные коты посыпались на пол. Что-то даже разбилось: у одной из фигурок наверняка были стеклянные детали, символизировавшие жизнь или смерть конкретного волшебника.
— Ненавижу! — выкрикнула Джинни снова. — Редукто! Редукто!
Когда все коты оказались на полу, мертвые и равнодушные к слезам, она почувствовала, как силы покинули ее.
Джинни осела на пол. По правому предплечью стекала капля крови — наверное, одна из щепок разлетевшегося на куски шкафа случайно задела кожу.
Рукой Джинни нащупала рядом с собой еще одного кота. Она хотела было запустить им в стену, но, бросив взгляд на фигурку, мгновенно узнала в нем Луну.
Маленькая копия знаменитого ожерелья из пробок, спинка, разукрашенная под цвет ее любимой мантии, пронзительные серые глаза — не осталось никаких сомнений в том, что эта соломенная кошка была Луной.
Джинни всхлипнула.
— Теперь у меня есть мечта, — прошептала она, прижав к груди фигурку. — Пожалуйста, возвращайся. Пожалуйста, Луна, я ведь... Мы могли быть счастливы вместе, понимаешь?
«Возвращайся».