Жирные, лоснящиеся тучи заслонили собой все небо, так что можно было совсем забыть, как выглядит солнце, застрявшее за ними. Который день уже лил противный, моросящий дождь, стекал по волосам на лицо, заливал глаза, и, казалось, мог стереть их, как вода стирает следы чернил на пергаменте.
Габриэль спряталась от дождя в трактире. Нервно пересчитывала монеты и постоянно сбивалась со счета. Она думала совсем не о том. О Зене. Это было невыносимо: находиться с ней рядом и чувствовать себя вторым сортом, подружкой героя, вечной девочкой на побегушках, которую нужно постоянно воспитывать, постоянно защищать, постоянно поучать и лишь снисходительно улыбаться в ответ на какую-нибудь предложенную идею. Конечно, Габриэль всю жизнь прожила в деревне – откуда же ей знать что-то о жизни настоящего воина?
Раздражало.
Сколько раз Габриэль просила Зену хотя бы сделать вид, что они общаются на равных, но нет! Проходило время, и хваленая Королева Воинов, забывшись, опять смотрела на Габриэль, как на маленького, несмышленого ребенка. А ведь Габриэль всего лишь хотела стать для Зены настоящей подругой, делиться с ней своими радостями и печалями, рассказывала ей обо всем, что чувствует. Она раскрывалась перед ней, делилась своими мечтами, а в ответ получала лишь суровое молчание и редкие обрывистые фразы, смысл которых чаще всего сводился к «Отвяжись от меня, ты для меня всего лишь докучливая спутница». Спутница. Так ее называла Зена. Конечно, на фоне никчемной, беспомощной спутницы еще ярче сияли доспехи Завоевателя. Спутница. Ага. Спасибо, что не прислуга. Впрочем, довольно часто Габриэль чувствовала себя именно что прислужницей великой Зены. Готовила ей еду, зашивала одежду, чуть ли не омывала ее ноги.
Обидно.
Размышляя о несправедливости мира вообще и Зены в частности, Габриэль не заметила, как осушила уже пару кружек пива, хотя обычно с трудом делала и глоток. Она пила молча и без удовольствия, не понимая радости пьянства, а только лишь пытаясь заглушить острую тоску, невыносимое чувство собственной ненужности. Но алкоголь не помогал, лишь затуманивал голову и спутывал мысли, но режущее, давящее, разрывающее изнутри напряжение не проходило, становилось лишь гуще, болезненно пульсировало в висках гнойным нарывом и вот-вот готово было сорваться с языка грязными ругательствами в адрес первого подвернувшегося под руку чучела для битья.

И тут как раз рядом с Габриэль возникло нечто бесформенное, мешкообразное. Нечто оказалось пьяным мужиком с расплывчатой рожей откормленного борова. На усах висели куски белой пивной пены, а в бороде запутались ошметки капусты и жареного лука.

– Что такая прелестница забыла в этой богами забытой дыре? – сально усмехнулся мужик, раззявив неопрятный рот в щербатой улыбке.

Он хотел приобнять Габриэль, положив лопату руки на ее плечо, но тут же получил локтем в тугой живот.

– Убери. Свои. Руки, – с трудом сдерживая злость, процедила Габриэль, брезгливо передернувшись от одной мысли, что это мерзкое существо, насквозь пропахшее кислым мужицким потом, коснулось ее своими ручищами.
– Ой ты, какая недотрога, – хохотнул громила, предприняв еще одну попытку заполучить расположение такой милой и беззащитной, на первый взгляд, девушки.
Но губы Габриэль сжались в тонкую ниточку, а сдвинутые брови красноречиво выражали крайнюю степень раздражения.
– Я сказала – отвали от меня, – ядовито прошипела Габриэль. – А то я тебя так отделаю, что ты еще долго не сможешь справлять нужду самостоятельно!

Мужик даже не догадывался, с кем связался, но, когда Габриэль резко вскочила, развернулась и больно выкрутила ему руку, заломив за спину, гнусная ухмылка сразу же сползла с его одутловатого лица.

– Эй-эй! Ладно, детка, я понял, не кипишуй, – cдавленно промычал неудавшийся ухажер.
Но Габриэль не успокоилась: злорадно торжествуя, она пихнула толстяка коленом в поясницу и дала ему внушительного пинка, так что он всей своей тяжелой неустойчивой массой со страшным грохотом повалился на пол. Габриэль в припадке какого-то безумства набросилась на него и стала беспощадно лупить изо всех сил, как будто под ней был уже не человек, а кусок отбивного мяса. Она била отчаянно, била зло, особенно метя ногой между его жирных ляжек,не чувствуя усталости, не чувствуя жалости, не чувствуя ничего, кроме вспышек гнева, заставляющих ее разбитые в кровь кулаки сжиматься, оставляя глубокие следы ногтей на ладонях. Совершенно потерявшись, утонув в этом потоке кипучей, безудержной ненависти, Габриэль рычала и сходила с ума, и, наверное, убила бы мужика, успевшего уже трижды попрощаться со своей жалкой жизнью, но, к счастью для него, на шум его хриплых, почти безнадежных, криков прибежала Мэг, хозяйка трактира. Она схватила Габриэль за плечи и потянула на себя.
– А ну, хватит! – закричала Мэг и тут же удивленно добавила: – Габриэль?!
Мэг явно не ожидала от миролюбивой моралистки такой безудержной ярости. Габриэль резко обернулась и, встретившись лицом к лицу с Мэг, на мгновение приняла ее за Зену.

– Тебя не спрашивали, Королева, мать твою, Воинов! – Габриэль раздраженно толкнула Мэг в грудь, с досадой заметив, как избитый мужик поспешно уползает к выходу, бормоча себе под нос что-то о бабах, совсем уже выживших из ума в этом тухлом городе. – Я и сама бы отлично разобралась с этим ублюдком.

Мэг смотрела на Габриэль и не узнавала ее. Как будто бес вселился в эту приветливую – порой до тошноты – девочку. Руки Габриэль все еще дрожали, разгоряченные дракой. Она часто и порывисто дышала, раздувая ноздри, как разъяренный бык, и беспорядочно оглядывалась в поисках того, кому бы еще врезать. Во всем ее виде, в ее неустойчивой позе и растрепанных, разметавшихся по блестящему от пота лицу рыжих волосах и бледных, обкусанных до крови, губах сквозило нечто пугающее, нечто такое, что заставляет людей отворачиваться от безумцев, делая вид, что их не существует.

– Габри… – нервно хихикнула Мэг, нерешительно приближаясь к Габриэль. – Да что с тобой такое?

– А ну, заткнись! – истерично взвизгнула Габриэль и, привстав на цыпочки, крепко двинула Мэг кулаком по лицу.

Габриэль схватила ее за грудки и заорала:

– Я тебе не просто спутница!! – выкрикнула Габриэль, тряся Мэг. – Я больше не буду… Твоей игрушкой. Командовать... не будешь.

Слова запутывались на языке Габриэль и слетали с подрагивающих губ горячими плевками.

– Сколько же ты выпила, что прямо на себя не похожа, – всхлипнула Мэг, дотрагиваясь до покрасневшей от удара щеки. Под скулой розовел будущий синяк.

– Зато ты очень похожа на… – пробормотала Габриэль, как-то странно посмотрев на Мэг мутным взглядом. И, покачнувшись, потеряла равновесие, уткнувшись носом в тугую, круглую грудь, едва помещавшуюся в слишком откровенном вырезе платья. Вдохнув терпкий запах тела Мэг, Габриэль почувствовала, как гнев сменяется на милость и растекается теплом в самом низу живота. Габриэль похабно фыркнула, хватаясь за одну из округлостей Мэг маленькой ладошкой. От переизбытка нахлынувших ощущений она порывисто охнула и выключилась на несколько бесконечно долгих минут, пока Мэг пыталась дотащить ее до кровати в одной из своих тайных комнат.

***
Мэг уже собиралась уходить, когда Габриэль потянула ее к себе за подол платья. Лихорадочно расширенные зрачки Габриэль блуждали по такому знакомому, но все же неуловимо чужому лицу Мэг. Она была слишком похожа на Зену. Те же резко очерченные скулы, пронзительные синие глаза, только вместо стального блеска в них плескалась простодушная вульгарность. Впрочем, Габриэль не было дела до этих мелочей. Она сладко улыбнулась и крепко прижала к себе Мэг, целуя в шею.

– Ну, прости меня, пожалуйста, – мурлыкающим голосом прошептала она, скользя мокрыми губами по плечу смущенной трактирщицы. – Я немножечко погорячилась. Но ты ведь знаешь, что я люблю тебя, Зена.

Габриэль! Я не Зена! - отчаянно завопила Мэг, пытаясь отбиться от явно сбрендишвей подружки Королевы воинов. - Я Мэг. Старая-добрая Мэг, понимаешь?

Габриэль не понимала. Она трогала Мэг, обнимала ее сзади, нахально забиралась под юбку, шарясь там горячими, уверенными руками и приближаясь к бедрам. Мэг, как могла, выкручивалась. От одной только мысли, что их увидит Зена, ее бросало в холодный пот, но прикосновения Габриэль были такими теплыми, мягкими и, черт бы подрал эту святошу, такими приятными, что Мэг все же поддавалась спонтанному возбуждению, распалявшемуся все сильнее от нелепого поведения Габриэль, от ее жаркого шепота в шею, от ее слов, диких, непристойных, ласковых, от ее сбивчивых поцелуев.

Габриэль перевернула Мэг на спину, мазнула губами по ее ключицам, заскользила торопливым, беспокойным языком ниже, пытаясь проследовать по узкой расщелине, утопающей под кружевным оборками.

– Может, нам не стоит торопиться, – выдавила смешок Мэг, хватая Габриэль за руки.

– Что значит – торопиться? – недоуменно спросила Габриэль, продолжая решительные движения, – Ты разве забыла, как мы с тобой в том лесу… Как у нас было...

– Так у нас уже что-то было, – безнадежно выдохнула Мэг, и краска залила ее щеки.

– Было?! – выкрикнула Габриэль. – Неужели ты забыла... Тот лес. Жарко. Хорошо. Костер. Ты называла меня своим светом, ты называла… Меня своим… сокровищем!

Задыхаясь, сбиваясь, Габриэль теряла терпение, расползалась по телу Мэг, растекалась по ее животу, торопливо рассказывала о том, где и в каких позах они с Зеной любили друг друга. Так сильно любили друг друга, что у Мэг внутри что-то обрывалось от чувства какого-то невольного стыда, точно она обманывала невинную, чистую душу, но ведь это Габриэль сама хотела обмануться, потому так настойчиво надавливала ладонью на пах Мэг, соскальзывая вниз, и, как будто случайно, как будто невзначай, заползала непослушными пальцами под белье, дотрагиваясь, правда, немного промахиваясь, до влажного клитора, отзывающегося на ее прикосновение дрожью во всем теле. И Мэг, отчаянно кусая губы, старалась подавить в себе жгучее желание развести пошире ноги и позволить рукам Габриэль проникнуть еще дальше, еще глубже.
Это было так волнующе, так странно. Такую Габриэль Мэг не знала. Она всегда считала Габриэль глуповатой спутницей Зены, любящей читать морали, а сейчас она, забыв о всякой морали, была так непривычно развязна. Словно кто-то другой позаимствовал ее тело. Может быть, насмешливая природа подарила двойников не только Мэг, но и Габриэль? Идея эта была слишком соблазнительна. Хотя Мэг в глубине души и понимала, что это ошибка, но все равно цеплялась за догадку, как за спасительную соломинку, как за оправдание, которое она предъявит Зене, если она спросит, хотя было бы лучше, если бы она вообще не спрашивала. И снова мысль о Зене липким страхом сдавила горло, но когда такие сильные и такие нежные пальцы Габриэль все-таки оказались внутри, Мэг закричала так громко, как не кричала ни под одним мужчиной в своей жизни.

Габриэль двигалась в теле Мэг уверенно, резко, постепенно наращивая темп и вдруг обрывая его на полувздохе. Она свободной рукой сжимала упругие округлости Мэг, прижималась грудью к ее груди, желая твердыми розовыми сосками ощутить жар горячего тела. И Мэг чувствовала приближение того, ради чего и затеваются все эти нелепые и смешные игры. Мэг чувствовала приближение оргазма. Но когда показалось, что вот еще пара рывков, и волна удовольствия разольется по ее телу, Габриэль вдруг остановилась, нервно гладя себя по животу и стискивая рукой пространство между ног. Затем тихо застонала, запрокинув голову. Она торопливо перевернула Мэг на себя, схватила ее за руку и без промедления засунула себе под юбку, довольно решительным жестом направляя движения Мэг в нужном ритме. Мэг, хотя и была немного обескуражена такой резкой сменой поз, все-таки чувствовала наслаждение от того, как ее пальцы буквально проваливаются во влажное и мягкое тело Габриэль.

– Сильнее! – кричала Габриэль, извиваясь и выгибаясь под рукой Мэг. От слишком бурной активности они свалились с кровати и продолжали возиться уже на полу.

Габриэль ненасытно урчала, надавливала на руку Мэг, так что не только пальцы, но и вся кисть вошла внутрь. Мэг буквально вбивалась в тело Габриэль, но ей этого было явно мало, она все дрожала, вытягивала пальцы ног, выделывала какие-то немыслимые фигуры своим телом и все равно никак не могла успокоиться, никак не могла кончить, и возбуждение билось в ее голове, надувалось и впивалось в мозг острыми мелкими иголками. Не хватало совсем чуть-чуть до облегчения, совсем чуть-чуть до наслаждения, но этого чуть-чуть никак не получалось, ничего не получалось. И лишь когда дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появилась настоящая Зена, застыв в немом удивлении, Габриэль задрожала всем телом и несдержанно закричала, обволакиваемая волнами теплого, сладкого чувства расслабления.
– Зена, – протяжно простонала Габриэль, глуповато улыбаясь.
– Зена, – пропищала Мэг, в страхе подняла голову, незаметно вытирая руки о свое смятое платье. – Все совсем не так, как ты думаешь… Габриэль просто соскучилась, и я хотела…
Она недоговорила, замявшись. Зена посмотрела на нее тяжелым взглядом и тихо сказала:
– Пошла вон.
Мэг не стала отпираться, сразу убежала, предпочитая по-быстрому раствориться, исчезнуть из поля зрения непредсказуемой в своем гневе воительницы.
– Вставай, – ни во взгляде, ни в голосе, ни в движениях Зены не было осуждения или злости. Только какая-то глухая, давящая пустота, и это пугало сильнее, чем крики и размахивание мечом.

Зена подняла Габриэль за шиворот и бросила ее на кровать.
– Знаешь, а ведь этого бы не случилось, если бы ты не оставила меня одну, – с некоторой обидой в голосе заявила Габриэль. – Мы должны больше доверять друг другу!
– Наверное, – безразлично ответила Зена. Она хотела сказать что-то еще, но Габриэль уже крепко спала, обнимая подушку и нежно называя ее Зеной.