«напиши мне послание, напиши мне письмо, мой свет,
я не слышу тебя уже чертову тысячу лет.
что ты думаешь, чего хочешь и чем живешь,
на кого сейчас твой внутренний ты похож?»
[.Cassum.]

Милая моя, да, мы живём совсем рядом, и завален сейчас двор снегом, и ты сопишь под боком. Но хочется мне написать, чтобы ты знала, как люблю я тебя.
Сегодня (вчера?) ты мне сказала: «Наверное, нам нужно разойтись», и сердце моё остановилось на мгновение. Подумала я, что нет, только не это, всё же так хорошо и мило.
А потом поняла, что не хочу тебя держать.
Солнце моё, ты вольна делать что хочешь, и жить, как знаешь, но помни, что мои двери всегда открыты тебе.
Даже если ты будешь с мужем и детьми, с хозяйством и табором родственников, я приму тебя. Потому что это ты. Потому что я люблю тебя.


Элерен, я тоже люблю тебя.
Но я так устала от всего, мне так надоело жить то в общаге, то вместе с твоими родителями.
Я понимаю, что всё это временно, но порой кажется, что это временно длится уже сотни лет.

…

Милая моя, а помнишь, как мы встретились? Тот белый снег, и звон колоколов (что символично), и спустя пару часов твои слова: «кажется, моя сестра выходит замуж, и вторая тоже».
И как я предложила выйти за меня, и ты сказала: «Знаешь, я выйду только за тебя, иначе смысла нет совсем ни в чём». А потом ты всё жестокосердечно обернула в шутку.
И наш первый поцелуй через две недели. Я помню твои рыжие кудри, в которых запуталась моя рука, и твои руки, обнимающие меня, тепло твоего дыхания, и даже запах твоих духов.
И как я хотела пропахнуть тобой, твоими духами, и потому не хотела тебя отпускать; я стояла и думала, что ты сейчас вырвешься, но ты лишь сильнее прижималась, как я поняла позже, намекая на вещи более глубокие и интимные.


Дорогая Элерен, ты меня смущаешь.
Я сама тогда испугалась своих слов, и совершенно не хотела быть жестокосердечной.
Колокола, кстати, звонили по покойнику. Я знаю, что ты любишь чёрный юмор, но не настолько же.

…

Милая моя, наша новая квартира прекрасна, соседи милы. Сейчас осень, моросит, я слышу, как ругается дворник (слишком много листьев). Два часа, я недавно проснулась и мне в ночь на работу, а значит, встретимся мы только завтра утром. Это не совсем то, что я хотела, когда снимала с тобой жильё, но лучше, чем было, когда мы жили по родителям-общагам.
Вчера ты предложила быть всегда вместе, как муж и жена. Я очень счастлива.


Родная Элерен.
Спасибо тебе за всё.
Ты же понимаешь, что мы заведём кошку?

…

Моя дорогая, сегодня середина апреля, днём почему-то выключали свет и вагончик за это время немного подмёрз (мы же обогреваем его электробатареей). Ты уже неделю живёшь у своих родственников, и я безумно скучаю.
Моя дорогая, у нас скоро будет общий дом, мы уже давно живём вместе, мы приросли немного друг к другу. Может, скажем твоим? Прошу тебя, не бойся, позволь себе, позволь и мне жить открыто.
Да, им будет больно. Всем всегда больно, что поделаешь. Мы знаем тысячи примеров, и даже знаем, что кто-то не заменит нам наш личный опыт. Мы можем лишь предполагать и никогда не знаем наверняка, что сделают наши родители.
Прошу тебя, давай расскажем всё твоим родителям.


Элерен, солнышко, мне кажется, ты просишь невозможного.
Сказать моим маме и папе, моим сёстрам и братьям, моим дядям-тётям, и даже моим престарелым бабушкам, что я живу с девушкой? Это… страшно. Это может позором лечь на всю мою семью. И потому я боюсь.
Элерен, любимая, я очень хочу встречаться с тобой открыто, спать с тобой, быть тебе женой, но я боюсь, что наши отношения не одобрят.
Да, ты права, им надо сказать. Но, может, подождём ещё немного?

…

Милая моя, от твоей матери пришла новогодняя открытка. После её слов я не ожидала, что может быть что-то подобное.
А у нас снег по пояс, и до электрички можно плыть. Обещали расчистить.
Твоя кошка провалилась в сугроб. Я её спасла, но, по-моему, на улицу она больше не выйдет.
Вчера в ночи, когда твои рыжие кудри разметались по подушке, и всё твоё тело хотело только меня, я вновь в тебя влюбилась. Дорогая, ты прекрасна.
Спасибо тебе.


Элерен, моя мама к тебе относится лучше, чем тебе кажется. Ну, я надеюсь.
По крайней мере, ты не «вонючий, толстый мужик».
Спасибо тебе за поддержку. Без тебя я бы не смогла это сделать.
Моей кошке в снег проваливаться понравилось.
Люблю тебя.

…

Моя любимая, младенец добрался до кошки, у кошки хвост стал меньше.
Прошу тебя, работай немного поменьше. Мне больно видеть твоё уставшее лицо. Мои родители нам помогают, у нас далеко не бедственное положение. Но ты почему-то постоянно пропадаешь где-то.
Я уже даже начала думать, что ты меня избегаешь после появления младенца.
Я даже недавно думала, что ты так возьмёшь, соберёшь вещи и уйдёшь, оставив меня одну.
Милая, неужели ты не хочешь бывать дома почаще?


Моя любимая Элерен, уставшее лицо лишь у тебя.
Прости меня, я не думала, что ты всё это так видишь.
Со следующей недели я беру отпуск, и мы постоянно будем вместе.
И учти, что эти две недели ты будешь спать.

…

Моя милая, это случилось. Ребёнку в школе сказали, что две мамы — плохо и неправильно, и кто его знает, что теперь будет.
Конечно, можно уехать, всегда везде можно уехать, можно бросить дом (и даже твою кошку), но как же этого не хочется.
Умоляю тебя, как и себя — не волнуйся. Мы сможем выкрутиться, у нас всё получится.


Элерен, мне кажется, ты думаешь, что я слишком чувствительна.
Это был уже не первый раз, когда ребёнку сказали подобное. Но ребёнок справится, тем более что ребёнка поддерживаем не только мы. Далеко не только мы. Нам повезло.
Спасибо.

…

Дорогая, на днях заезжала твоя сестра, оставила ватагу племянников. Что-то вроде: «ну, у вас есть место, время, и вашей девочке не будет скучно». После двух дней с вроде бы почти родными детьми на тебе лица не было. Видно, сразу видно как ты счастлива, что у нас не так много детей.
Не переживай. Если будет совсем скучно — мы ещё на денёк возьмём к себе твоих племянников.


Никаких племянников!
Элерен, если захочешь посмотреть на детей, то я сама тебя в гости свожу. Но — больше никаких посторонних детей в этом доме.
Кстати, они порвали твоё платье.

…

Любимая, ты, как всегда, убежала на работу. За окном опадают листья, наш ребёнок жуёт зелёное яблоко (уже отплёвывается), а я лежу с температурой и люблю тебя.
Я недавно перечитывала письма и вспомнила, как однажды ты сказала, что всё это надо прекратить.
Ха.
Ещё немного — и мы сможем гордо называться старыми развалинами
Знаешь, я тебя люблю. Люблю всю тебя, с твоей краской-против-седины, с твоими отвратительными овощными супами, с твоими удивительными, красивыми глазами, с твоими мягкими губами, со всей твоей нежностью.
Возможно, я просто превращаюсь в старого балабольника. Ну и хрен с ним.
Гораздо важнее, что я всё ещё тебя люблю, и буду любить, и мои двери всегда для тебя раскрыты (даже если ты притащишь ватагу родственников под названием «племянники»).


Элерен, ты иногда такие глупые вещи говоришь.
Ведь уже давно нет твоих и моих дверей, конечно, если не говорить о шкафе для одежды.
Давно уже наши двери общие.