Сумире
Ханагуми - Отряд Цветов.
Ханагуми - Цветочная труппа.
Нас шестеро, не считая капитана, мы должны работать как одно целое, и эта работа - самое главное. Сцена и поле битвы похожи - и там, и там мы не имеем права на ошибку. Мы - механизм, который должен работать без промаха, и у каждой есть своя роль.
Как было бы легко, если бы и жить мы могли так же! Чётко знать свои действия наперёд, общаться с другими, не выходя за рамки деловых отношений. Но это невозможно. И дело даже не в Сакуре, которая ведёт себя как последняя дура и неумеха. Пусть я бываю груба, но учить её - значит повышать нашу результативность.
Дело в Марии.
С самого начала я старалась держаться возле неё. Она была нашим капитаном, она всегда знала, что делает, и верила, что это имеет смысл. Она была и остаётся оплотом спокойствия в нашей команде, и это стало ещё одной причиной, почему она привлекла меня.
Когда мы узнали друг друга лучше, когда несколько раз сражались бок о бок, прошли сотни тренировок и десятки спектаклей, я поняла, что хочу всегда быть рядом.
Прошло ещё немного времени, и я захотела, чтобы эти уверенные руки обнимали меня не только на сцене.
— Я ничего не чувствую, - сказала она однажды, когда во время внеочередной репетиции я попыталась её поцеловать.
Я не поверила, обвинила её во лжи. Она - актриса, она должна хорошо представлять чувства своих персонажей, чтобы так играть. Но вместо того, чтобы ответить хоть что-нибудь, она развернулась и ушла.
Но я не привыкла сдаваться. Это не то, чему учил меня дед, когда я была совсем маленькой.
— Не всё приходит стазу. Только упорство и труд приближают желаемое.
Как ни раздражало меня ожидание, но я усвоила науку и научилась терпению. Я не отходила от Марии ни на шаг, прикрывала её в бою, помогала ей поддерживать дисциплину. И я единственная могла переубедить её - просто потому, что не давала уходить от ответа, как она привыкла делать.
Но я не видела результата. Мария не стала ближе и ничто в её поведении не изменилось. Наверно, от отчаяния я тогда кинулась на Мироку. И в очередной раз эта стерва потрепала меня. На какое-то время я отключилась, а когда пришла в себя, обнаружила, что мой Кобу не может двигаться. Не работала даже связь, хорошо ещё, что механизм поднятия люка остался цел.
Едва люк приоткрылся, я услышала голос Марии, она без конца повторяла моё имя. Увидев меня, девушка замолчала, помогла мне спуститься, а на земле заключила меня в объятья.
— Извини, я не успела на помощь вовремя.
Я улыбнулась и тоже обняла её. Вполне в её стиле - сказать так, вместо того, чтобы признаться, что испугалась за меня.
В следующий миг она отпустила меня и пообещала, что такое больше не повторится. Я кивнула - не стоит никого шокировать видом человечной Марии, пусть для всех она остаётся идеальным солдатом без чувств и сомнений. Для всех, кроме меня.
Я была счастлива, и улыбка не сходила с моего лица, поэтому по прибытии в театр я сразу скрылась в своей комнате. Только там я поняла, как сильно устала.
Приняв душ, я стояла перед зеркалом, оценивая, сколько будут заживать все синяки и ссадины, когда в дверь постучали. Я прихватила полотенце, вышла в комнату и столкнулась взглядом с Марией, которая вошла, не дожидаясь ответа.
— Я, - смутилась она и отвела взгляд, - принесла заживляющую мазь.
Пожалуй, я действительно сильно устала, иначе не позволила бы себе такое - несмотря ни на что, она оставалась старшей по званию. Я забрала тюбик с мазью и поставила его на тумбочку. Полотенце упало само, когда я встала напротив Марии и сказала:
— Всё пройдёт и так. Только поцелуй.
Больше Мария не отводила взгляд и действовала с той уверенностью, которой покорила меня. Она подошла вплотную, положила руки мне на плечи и легко прикоснулась губами к моим губам. Потом стала медленно исследовать моё тело пальцами, целуя каждый ушиб и каждую царапину.
— Чёрт бы тебя побрал, Мария!
У меня не оставалось других слов, я притянула её к себе, целуя и раздевая, повела к кровати. А она не оттолкнула меня и не стала себя сдерживать. Дальше мне оставалось следить только за собой, чтобы не закричать, не исцарапать её, не оставить никаких следов, которые могли бы заметить другие. Второй раз за день я отключилась от реальности, а когда очнулась, Мария снова была рядом.
Вот только смотрела в сторону и хмурилась - не очень-то обнадёживающая картина!
— Если сожалеешь, скажи сейчас.
Она дернулась и посмотрела на меня тяжелым задумчивым взглядом. Я заметила, что она сжимает свой медальон, который так приятно холодил кожу каких-то полчаса назад, и поняла, что это не просто украшение. Тогда она рассказала мне про своего командира и про то, как получила прозвище Казуар.

Мария
Я рассказала ей всё. Никогда воспоминания о командире не были лёгкими, но сейчас рассказ давался мне в разы тяжелее, чем когда-либо. Я была уверена, что та потеря выжгла во мне все чувства, и это казалось верным и правильным. Но теперь...
Мне предстояло многое переосмыслить, многое решить для себя. Но одно я знала точно: любовь Сумире наполняет меня жизнью, и это слишком дорогой подарок, чтобы от него отказаться.