Эльфаба была невнимательной, временами неприятной, но всегда загадочной любовницей.
Возвращаясь поздними вечерами в их комнату, Глинда не знала, что её там ждёт, в каком настроении её Эльфи окажется на этот раз. Нередко, читая, Эльфаба даже не удостаивала Глинду приветствием, или могла отделаться невнятным бурчанием себе под нос. Хотя бывало и так, что Эльфи поднимала глаза от книги, говорила: «Привет» и даже улыбалась. Тем не менее, Глинда переодевалась и забиралась в кровать, не зная, что на уме у Эльфабы до тех пор, пока та не откладывала книгу в сторону и не присоединялась к подруге. Эльфаба целовала её в лоб и была мила с Глиндой насколько, насколько ей позволяла её природа.
Затем они занимались сексом, иногда по несколько часов, а иногда - нет. Если Эльфабе нравилось, она оставалась с Глиндой, крепко обнимала, целовала волосы, шею, уши и всё, на что только хватало фантазии. Если Эльфабе не нравилось - случалось и такое - она молча выбиралась из постели Глинды и отправлялась к себе, пробурчав пожелания добрых снов. Глинду же всё всегда устраивало, и каждую ночь она ждала и надеялась, что Эльфаба останется с ней до утра.

Очень скоро Глинда выучила одно правило: Эльфаба ни за что не ляжет к ней в постель, если Глинда сама попросит об этом. Верный способ оттолкнуть Эльфабу - позвать её.
- Эльфи, ты ещё не собираешься ложиться? - спрашивала у неё Глинда и даже если в этот вечер Эльфаба встречала её теплым приветствием и улыбкой, она отрывалась от книги и, бросив на Глинду слегка удивлённый взгляд, раздраженно произносила:
- Дорогая моя, разве не видно, что я читаю?
И если затем Глинда решалась спросить: «А после того, как почитаешь, ты придёшь ко мне?», Эльфаба язвительно отвечала ей на это: «Нет, я устану и лягу спать».

Так всё и происходило, и Глинде оставалось только лежать в кровати одной, тосковать, чувствовать себя отвергнутой и притворяться, что на следующее утро, пока они будут собираться на занятия, будничным тоном она заявит Эльфабе: «Кажется, у нас ничего не выходит, давай останемся подругами».
В своём воображении Глинда рисовала картину, в которой она сама была спокойной и собранной, мимоходом бросающей в адрес Эльфи разрывающие душу фразы, как делала это в реальности сама Эльфи. Это разбило бы сердце Эльфабе и она бы стала умолять Глинду не бросать её. «Я всё что угодно тебе обещаю!» «Я стану твоей послушной рабой, моя прекрасная Глинда! Только, пожалуйста, не оставляй меня!» И Глинда, которая в своём воображении видела себя человеком милостивым и великодушным, обдумав всё сказанное Эльфабой, произнесла бы: «Всё хорошо, Эльфи, я тебя не оставлю. Но ты должна ни в чём мне не отказывать». На что Эльфаба непременно бы согласилась.

Однако с наступлением утра Глинда так и не претворяла свои замыслы в жизнь, полностью прощая Эльфабу после того, как та целовала её в щёку, желала удачного дня и обещала, что они встретятся за чаем. Отчего Глинда краснела, хихикала и дурачилась по дороге на занятия.

В эту ночь Эльфаба поприветствовала её классическим ворчанием, и Глинде оставалось лишь гадать, в каком настроении была её подруга. А потому она легла в кровать и стала размышлять над тем, что произойдет, если однажды она сама решится забраться в постель к Эльфабе, застигнет её врасплох и соблазнит.
Хотя Глинда и понимала, что необходимыми для соблазнения талантами не обладает, она была не прочь рискнуть. Глинда раздумывала над тем, как бы всё лучше обставить. Она как раз представляла себе, как встанет с кровати и, направившись к подруге, в темноте обязательно обо что-нибудь споткнётся, когда Эльфаба, наконец, закрыла книгу и потушила лампу.

Глинда задержала дыхание и медленно, и шумно выдохнула, услышав приближающиеся шаги. Эльфаба подошла к кровати. Отогнув край одеяла, и забравшись в постель, она прошептала Глинде: «Привет», и обвила её плечи руками. Блондинка с готовностью прижалась к подруге и улыбнулась, когда та поцеловала её в лоб. Затем последовала небольшая беседа.
- Что читала? - спросила Глинда, пока Эльфаба раздевала её.
- Учебник. Экзамены скоро, - ответила та не сразу.
- Какие экзамены?
- По естественным наукам, в которые не входят всякие глупости вроде летающих по комнате свечей, - произнесла Эльфаба, целуя Глинду в чувствительное местечко за ухом, от чего у той сбилось дыхание.
- Мы уже прошли свечи, - оборонительным тоном сказала Глинда, забираясь руками Эльфабе под ночную сорочку и начиная растирать её затекшую спину, - теперь перешли на предметы побольше, вроде мебели.
- О, это хорошо. Значит, ты становишься сильнее? Раз теперь можешь поднимать в воздух более крупные вещи. Надеюсь, в будущем тебе это пригодится.
- Может я смогу сдвинуть наши кровати вместе, как тебе такая идея? - блондинка хихикнула, не разрывая поцелуя. По коже побежали мурашки, когда Эльфаба прикусила нижнюю губу и провела прохладными пальцами по животу.
- У тебя руки холодные.
- Я даже комментировать это не стану, - произнесла Эльфаба, опускаясь губами (которые были вовсе не холодными, а теплыми, влажными и приятными) всё ниже по телу блондинки. Глинда видела лишь верх головы Эльфабы; длинные пряди густых иссиня-черных волос щекотали и волновали её обнаженную кожу. От них соблазнительно пахло сочетанием всего, чем была Эльфаба.
- Нельзя знать наверняка, действительно ли у меня холодные руки или всё дело в твоей разгоряченной коже.
- Что? - только и сумела выдавить Глинда, позабыв, о чём они говорили. Она вся трепетала - волосы Эльфи растекались по её телу, словно заворачивая Глинду в тонкую шелковую простыню. Как будто сам шелк одаривал её ласками.
Пока они занимались любовью, Эльфаба прикрывала Глинде рот ладонью - уж больно громкой та была. И если няня слышала плохо, Несса на слух пока не жаловалась, и по утрам вечно засыпала сестру вопросами: «Почему она так стонет?», «У неё что, кошмары?», «Эльфаба, ты ведь её не обижаешь?». Поэтому Эльфаба старалась заглушить вскрики Глинды и шептала ей на ухо: «Тише, глупая, сейчас не время так шуметь», и Глинда старалась быть очень и очень тихой.
Потом она часто плакала, сама не понимая от чего. Эльфи утирала ей слёзы краешком простыни, целовала, и они крепко обнимали друг друга. Порой с губ Глинды срывались всякие глупости вроде фразы «я тебя люблю», в такие моменты Эльфаба заметно напрягалась. Тогда Глинда начинала мурлыкать какой-нибудь мотивчик, притворяясь, что это было не признание, а просто первая строчка из песни.
Ей нравилось оборачиваться вокруг Эльфи, хоть та и была довольно худой - настолько, что выпирали рёбра. А еще Глинде очень нравилось класть голову на грудь Эльфабе и слушать, как бьётся её сердце. Нередко звук его биения завораживал Глинду.
Глинде никак не удавалось застать Эльфабу спящей, та никогда не засыпала раньше Глинды, а утром была уже на ногах и одета к тому моменту, как подруга, наконец, просыпалась. Глинда строила планы и хитроумные схемы, чтобы все-таки увидеть, как спит Эльфаба. Свернувшись калачиком и закрыв глаза, она притворялась спящей, даже тихонько бормотала себе что-нибудь под нос, для пущей убедительности. Но её Эльфи была для этого слишком умна. И когда одним глазком Глинда пыталась проверить, сработала ли её уловка, она неизменно встречалась с парой тёмных глаз, принадлежащих кому-то явно бодрствующему и улыбающемуся. Ей не удавалось понять, что несла в себе эта незаметная улыбка - любовь, любование или искреннее веселье Эльфабы. Зато она понимала, о чём без слов говорили тёмные глаза подруги: «Милая моя девочка, ложись спать». По её спутанным локонам проводили рукой, и Глинда засыпала, надеясь повторить попытку следующей ночью.
Глинда никак не могла этого понять, ведь до начала их романа она бессчётное число раз видела зеленокожую девушку спящей. Порой Эльфи засыпала над книгой и, зайдя в комнату, Глинда обнаруживала соседку полулежа, с неудобно выгнутой шеей и позабытым на коленях томом. Но с тех пор как начались их свидания, такого больше не случалось, и Глинда сожалела, что раньше не обращала внимания на эту картину, и не смогла удержать образ в памяти.
Их тихий, тайный и страстный роман, который невозможно было разглядеть под лучами солнца, становился чем-то совершенно непреодолимым в неверном свете луны. Какое-то время эти их жизни существовали параллельно друг другу, настолько, что Глинда почти забывала о своей ночной связи с Эльфабой в светлое время суток, а ночью полностью растворялась в подруге. Но пришел день, когда хрупкое равновесие нарушилось, и ночная жизнь стала по капле просачиваться в жизнь дневную. И вот тогда Глинда всерьёз заволновалась. Она больше не могла сидеть рядом с Эльфи, когда они присоединялись к друзьям во время ленча или ужина, потому что её бросало в дрожь от внезапно проснувшегося желания. С трудом Глинде давались и прогулки с Нессарозой и няней, потому что порой Эльфаба стояла к ней так близко, что её волосы касались рук Глинды, дразня и соблазняя. Ощущения были как при первой детской влюбленности, только стократ сильнее. Глинда одновременно наслаждалась этим чувством и ненавидела его.
Однажды ночью, когда сил терпеть уже не оставалось, у Глинды из глаз брызнули слёзы, больно обжигая предплечье Эльфабы.
Выругавшись, та села в кровати, а Глинда стала извиняться, не в силах остановить рыдания. Глинде казалось, что, выглядело это жалко и даже как-то неприлично.
- Что случилось? - прошептала ей на ухо Эльфаба, когда они снова улеглись, и Глинда утёрла слезы.
- О, Эльфи, Эльфи, - всхлипнула она, - я тебя так люблю! И так хочу услышать от тебя в ответ то же самое. Умоляю, скажи, что ты меня любишь, что способна ответить мне любовью на любовь?
Эльфаба осталась молчаливой и неподвижной. Она выглядела так, словно Глинда спросила у неё погоду на завтрашний день. Она не улыбнулась и не изменилась в лице.
От холода и желания быть любимой Глинду била дрожь.
Наконец Эльфаба ответила:
- Моя дорогая Глинда, ты слишком красива, чтобы я могла тебя любить. Ты милая, просто замечательная и уже успела заслужить любовь стольких людей, а спустя годы, я уверена, сможешь заслужить любовь ещё очень многих, - Эльфаба целовала солёное от слёз лицо Глинды, не обращая внимания на то, как влага обжигала её губы, желая разделить боль, от которой страдала Глинда. - Но неужели ты не понимаешь, я просто не в состоянии любить кого-то вроде тебя. Я на это не способна. И, пожалуйста, больше не спрашивай меня об этом.

Глинда подчинилась желанию Эльфабы. Их отношения продолжались, Глинда держала язык за зубами. И хотя она часто думала об этом, доводя себя до слёз, вопрос свой больше не повторяла. Так всё шло своим чередом, пока однажды, подруги не отправились в Изумрудный город, где Эльфи оставила Глинду.

Прошли годы, Эльфаба мучительно быстро влюбилась в Фиеро, а Глинда вышла замуж и поняла, что, быть может, теперь и она не способна на любовь.