Фраза «Я схожу за стаканом воды» в исполнении Калинды звучит как «мне уже пора», а потому, едва дверь в спальню со щелчком закрывается, Лана меняет образ страстной любовницы на образ человека, которому с утра на работу: она поправляет сбившиеся простыни и вынимает удобную пижаму из корзины со свежим бельём. Лана умывается, чистит зубы, набирает в рот воды, сплёвывает. В её действиях есть ритм - ритм, с которого она сбивается, когда, открыв дверь в спальню, обнаруживает, что Калинда ещё там, изучает книги на ночном столике (ничего важного, просто романы, Лана не настолько глупа, чтобы оставлять что-то интересное, зная о кошачьем любопытстве Калинды и о том, как у той намётан глаз).
- Я думала, ты собиралась уйти, - Лана старается, чтобы фраза прозвучала как вопрос, а не как обвинение.
Калинда не реагирует, она меняет тему.
- Мне нравится твой дом. Хорошо обставлен.
- Благодарю.
- Дорого, наверное, вышло, для госслужащего. И эти простыни…
Но Лана не в настроении выслушивать суждения Калинды, только не в час ночи, во вторник.
- Калинда, чего ты хочешь?
- Ничего, – Калинда умолкает и указывает на мужскую пижаму, оставленную Ланой валяться на кровати. – И пижама мне тоже нравится.
- Калинда?
- Она милая, – едва слышно произносит Калинда и в два широких шага вновь оказывается в личном пространстве Ланы, чтобы пальцами коснуться края её ночной сорочки. – Но эта мне нравится больше.
С какой стороны характеризует Лану то, что она не останавливает Калинду, что позволяет ей приподняться на носочках и осторожно, но уверенно себя поцеловать. Первый поцелуй тает во втором. И Лана ждёт до тех пор, пока уже не перестает различать, где заканчивается один поцелуй и начинается следующий, чтобы затем произнести:
- Тебе разве никуда не надо с утра?
Калинда, медленно, словно змея, отстраняется с удивлённым взглядом.
- Всем нам с утра куда-нибудь надо.
Лана прикусывает губу. Это единственное приглашение, которое требуется Калинде. Ведь она мастер по проникновениям. Калинда приближается, но не вплотную, её тёплое дыхание дразнит кожу на шее. На этот раз близость её более ощутима, одной ладонью она ведёт вверх по руке Ланы, другой поглаживает бедро, поддевая шёлковый край сорочки.
Эмоционально отстранённые женщины – слабость Ланы, но большинство из них холодны и лишены огня. Калинда – Калинда живая, тёплая, медоточивая. И оттого только опаснее других. У этой женщины талант усыплять бдительность жертвы, создавать иллюзию безопасности, чтобы затем напасть.
Она всегда нападает.
Лана опускает руки на плечи Калинды, останавливая её.
– Калинда, - предупреждает она.
- Ладно, – говорит Калинда, отступая. – Тогда я пойду.
- И всё?
Калинда надевает маску усталой искренности и тянется к креслу, где часами ранее оставила своё пальто.
– Ты ведь хочешь, чтобы я ушла.
- Я просто пытаюсь понять, что происходит.
- Ну да.
- Ты сама мне позвонила, - обвиняющим тоном замечает Лана.
- Да уж, - соглашается Калинда, - наверное, я сама виновата.
- Ты не звонишь, – продолжает Лана. – Ты никогда мне не звонишь. Ты просто заявляешься на порог, - Лана догадывается, что такова техника Калинды. Любой, кто знает Калинду настолько, чтобы она объявлялась на его пороге с постоянной периодичностью, понимает, что она всегда что-нибудь вынюхивает и у любого, чья жизнь оказывается переплетена с жизнью Калинды, имеется кое-что, о чём ей не следует знать. Калинда лучше работает при личном контакте. По телефону её могут отшить – Лана даже с секунду подумывала об этом, когда её помощник сообщил, кто звонит – было бы здорово хоть раз побыть хозяйкой положения, быть тем, кто сказал «нет».
- Похоже, я становлюсь предсказуемой, – говорит Калинда.
- Большинство дел, над которыми я сейчас работаю, связаны с домашним насилием, - поясняет Лана, - и все они свежие. Ни одно ещё не дошло до обвинения. И я всё ломала голову, пытаясь разобраться, какое из моих дел может быть связано с «Локхарт и Гарднер»…
- Разобралась?
- Нет.
- Хороший же из тебя следователь, - констатирует Калинда, голос с хрипотцой как всегда лишён эмоций.
- Ты меня раскусила, - в шутку признаёт Лана, - плохой из меня следователь. Вот были бы у меня подчинённые получше. Почему бы тебе не…
- Не думаю, что я создана для госслужбы, – перебивает её Калинда.
- Потому что моя работа отличается от твоей?
- Работа та же, оплата меньше.
- Я ещё не сказала, сколько платила бы тебе.
- Меньше свободы.
- В сборе сведений нет никакой свободы, – смеётся Лана, - в конечном итоге тебе всё равно кто-то платит.
- Я бы оказалась в ФБР на плохом счету, - вкрадчиво поясняет Калинда, - слышала, там не очень любят, когда подчинённые спят с начальством.
- С этим мы бы разобрались, - уверяет её Лана с заранее продуманным пылом, но взгляд Калинды не смягчается. – Разве ты никогда не смешиваешь удовольствие и работу?
- Больше нет, – в этой фразе слышна какая-то странная завершённость, поэтому Лана меняет тему.
- Ну ладно, - произносит она, приближаясь к Калинде боком, – тогда скажи, зачем приходила. Это не даёт мне покоя.
- Кто сказал, что я приходила за чем-то?
- Калинда.
Калинда натягивает пальто.
- Уже поздно. Наверное... пожалуй, мне уже пора.
Быстро же переменилась ситуация.
- Знаешь, я не против, чтобы ты осталась. Я ни на что не намекаю. Уже поздно, и мне известно, что ехать тебе далеко. У меня есть комната для гостей.
Калинда приподнимает брови.
- Или… ладно, забудь.
- Всё нормально. Я могу о себе позаботиться, - говорит Калинда, но при этом не отходит от двери в спальню.
Однако Лана не даёт ей шанса. Она провожает Калинду до кухни, где, облокотившись на кухонную стойку, внимательно наблюдает за тем, как Калинда надевает сапоги. Когда она встаёт, Лана склоняется к ней и смахивает волосок с плеча.
- Это моё кресло, - поясняет она, в ответ на удивлённый взгляд Калинды, - может оно и красивое, но волос на нём как на рождественском свитере.
- Точно, – отвечает Калинда, выражение её лица сменяется на почти нежное. – Я и забыла. Когда мы виделись в прошлый раз, у тебя была девушка.
Лана сомневается, что Калинда в состоянии о чём-то забыть, но:
- Была.
- Что-то случилось? – Лана старается держаться, но брошенная Калиндой невесёлая ухмылка, говорит о том, что она терпит неудачу. – Нехорошо. Дом большой. Одиноко, наверное, иногда бывает.
- Это не смертельно.
- Точно, - суховато соглашается Калинда. - Ну пока.
Наблюдая за тем, как свет фар от машины, в которой сидит Калинда, растворяется в темноте, Лана почему-то чувствует себя, словно солдатская жена из старого черно-белого фильма и бродит по дому до рассвета - пока все несказанные «до новой встречи» окутывает пугающая неопределённость. Хотя сценарий их отношений никогда не меняется.