Лайто прикрыла глаза и тоскливо подумала: "Меня окружают лесбиянки".
       На самом деле, определение было не совсем верным, но точность формулировок её сейчас не интересовала — когда рядом постоянно находятся целых две девушки, жаждущих получить от неё весьма специфическое внимание, как-то не до того.
       Миса Амане. Модель, актриса и секс-символ, она еще задолго до знакомства с Лайто заявляла о своей бисексуальности, причем с девушками Мису видели гораздо чаще, чем с парнями. Для молодой поп-звезды это было почти естественно, и потому мало кого удивляло. Вот только понять, почему из многих тысяч девушек Миса выбрала именно её, Лайто никак не могла.
       Она даже не помнила, как состоялось это знакомство, одно из самых странных в её жизни. Что-то было, что-то, несомненно, важное — но что? Тут память Лайто подводила. Зато отлично вспоминалось, как отец — после ее возмущенной жалобы — пытался урезонить Мису, требуя "не лезть к приличным девушкам с непристойными намерениями". Но та, сделав щенячьи глазки, принялась оправдываться, утверждая, что она вовсе не имеет в виду ничего такого, просто очень рада познакомиться с Лайто, "такой интересной и умной, я всегда мечтала о такой замечательной подруге, Ягами-сан, я хочу, чтобы Лайто была мне как сестра..."
       В тот момент Лайто отчетливо поняла — битва проиграна. Её отец отличался весьма суровым характером, но устоять перед таким по-детски невинным и трогательным взглядом был неспособен. Именно поэтому в былые времена, пока Лайто аргументированно доказывала, что да, ей в её возрасте действительно нужна эта книга по политологии, а вместо замечательной юбочки, которую предлагает мама, она лучше возьмёт те брюки, скакавшей вокруг младшей сестричке уже покупали очередную куклу.
       Проигранная битва стоила Лайто поцелуя, отданного без желания, тайком, за закрытыми дверями комнаты — лишь для того, чтобы заткнуть наконец щебечущую Мису и заодно выполнить её желание поцеловаться "хотя бы один-единственный раз". Даже при полной уверенности, что одним разом Амане не при каких обстоятельствах не удовлетворится.
       Конечно, та хотела большего, но хватало мозгов не лезть и не просить, просто вертеться рядом, то и дело повисая на шее и болтая, болтая, болтая... А Лайто тщетно пыталась вспомнить, по какой же причине она, чёрт подери, не может как следует оттаскать Мису за светлые хвостики, так похожие на дьявольские рожки.
       L. Вот кто с легкостью занял первое место в списке самых странных знакомств в жизни Лайто. Она сперва даже не поняла, какого пола это лохматое чудо, и — как и все полицейские команды расследования — совершила ошибку, считая, что перед ней парень. Хотя эта уверенность не помешала ей покраснеть тогда в кафе, когда её визави взглянул прямо в глаза и произнёс:
       — Удивительно, как ты умудряешься это делать.
       — Что именно?
       — Выглядеть настолько холодной и одновременно такой сексуальной, что тебя хочется разложить прямо на столе.
       Это было сказано столь неподражаемым буднично-бесстыдным тоном, что Лайто вмиг забыла и прозвучавшую перед этим фразу и собственный заранее заготовленный ответ. Впервые в жизни она пожалела, что живет в Японии, а не в каких-нибудь Арабских Эмиратах, где можно от макушки до пят укутаться в паранджу, прячась от нескромных взглядов.
       Эта маленькая деталь почему-то ещё больше уверила Лайто в том, что L — парень: разве девушки бывают настолько прямолинейными? Потом, во время заточения в камере, её уверенность крепла от случайно оброненных L фраз, некоторые из которых заставляли краснеть. И не было ничего удивительного в том, что Лайто возмутилась и обозвала L извращенцем, когда на ее запястье защелкнулся металлический браслет наручника. В ответ она получила лишь кривую ухмылку.
       В глубине души Лайто давно знала, что она — агрессор, которому нравится прессовать и подавлять. Причем желательно без интриг, открыто и грубо, возможно, даже физически. Но подобный метод был совершено неприемлем по многим причинам, и потому Лайто в совершенстве отточила искусство манипулировать окружающими и строить запутанные комбинации из множества ходов. Но иногда — очень, очень редко — она позволяла себе отпускать вожжи и делать то, что хотелось, а не то, что было выгоднее и разумнее. Например, от души заехать кулаком L по физиономии, не задумываясь, справится ли с ним физически, если он решит наплевать на то, что бить девушку — не по-джентльменски.
       С ним... После драки Лайто криво усмехалась разбитыми губами, вспоминая, собственное замешательство, почти шок, при виде маленьких холмиков грудей на тщедушном теле соперницы, прежде скрытых задравшейся во время драки футболкой. Значит, L девушка, такая же, как и она сама... нет, не такая же.
       — Лесбиянка чёртова! — с этими словами Лайто вновь заехала кулаком по бледному лицу, на котором уже красовались следы от предыдущих ударов...
       С того момента Лайто чувствовала себя рядом с L как на ящике с динамитом. Нет, та, в отличие от Мисы, не пыталась повиснуть на шее, прикоснуться украдкой, подышать в ухо, шепча какую-то чушь. Но взглядов — тёмных, пристальных, со странными огоньками в глубине зрачков, — а так же так же обрывочных, нестерпимо откровенных в своей кажущейся случайности фраз вполне хватало, чтобы не спать спокойно.
       Миса и L кружили рядом, как две акулы, облизывались, примеривались, выжидая. Одна — яркая и напористая, шумная, жаждущая и не скрывающая этого, другая — тихая, как тень, но неустанно наблюдающая в ожидании момента, когда можно будет уложить Лайто на обе лопатки. И первая, к счастью, не все время находилась рядом с Лайто — в отличие от второй.
       Они в некотором роде уравновешивали друг друга, и каждая следила не только за Лайто, но и за соперницей. Когда их взгляды — один горячий и полный нескрываемой злости, а другой холодный, настороженный и оценивающий — встречались, где-то на грани слуха Лайто чудился звон скрещенных мечей. "Они сражаются за меня". Временами эта мысль почти льстила, но гораздо чаще происходящее только раздражало.
       "Интересно, а о расследовании кто-нибудь помнит? Ладно, Мисе не обязательно. А L? Конечно, она говорит, что наблюдает за мной в интересах следствия, но это звучит для отца, для остальных полицейских, а на самом деле..."
       На самом деле L не раз предлагала Лайто: "Давай попробуем!", чуточку насмешливо улыбаясь при этом. Не настаивала, не пыталась прижать к стенке, просто повторяла раз за разом, видимо, надеясь, что однажды Лайто все-таки ответит согласием.
       А Миса при всякой возможности прижималась, заглядывая в глаза и неосознанно слегка царапая ногтями грудь Лайто — так, словно хотела в буквальном смысле добраться до сердца.
       "Хорошо, — иногда думала Лайто, — хорошо, что обе так решительно настроены друг против друга, а иначе давно договорились бы, и не факт, что я смогла бы сопротивляться". Она была уверена, что такое просто не может произойти — даже не смотря на то, что в последние дни Миса завела привычку устраивать их "свидания втроем" по вечерам, когда Лайто уже клевала носом. Само по себе это было вполне объяснимо — съемки фильма, в котором участвовала Амане, часто длились допоздна, но вот тот факт, что во время свиданий Миса вполне мирно общалась с L, временами настораживал. "Нет, — качала головой Лайто, — то, что они друг дружке в волосы не вцепляются, еще не значит, что они согласны меня делить".

       * * *
       Она очнулась связанной, и первой мыслью, промелькнувшей в голове, было: "Я ошибалась".
       Веревки неприятно врезались в запястья и лодыжки, воздух холодил обнаженную кожу — с Лайто сняли даже трусы. Хотелось прикрыться, но мысль об этом она сразу выкинула из головы — будучи распятой на кровати в позе морской звезды, она все равно ничего не могла сделать.
       Ее не стали долго мучить ожиданием — через пару минут дверь в комнату тихо открылась, и L с Мисой перешагнули порог. Вдвоем. Лайто даже не могла ни слова произнести, впервые в полной мере ощущая, что означает выражение "разрыв шаблона".
       "Как же так? — думала она. — Я же отлично помню, как Миса клялась вырвать глаза любой девушке, которую увидит рядом со мной. А L, эта деспотичная собственница, принципиально не желающая делиться — почему она согласилась?"
       — С пробуждением, Лайто, — L ухмыльнулась, и эта гримаса на ее лице смотрелась слегка жутковато. — Догадываешься, что сейчас будет?
       — Конечно, догадывается! Лайто же такая умная! — Миса в нетерпении облизнула розовые, влажно блестящие губы.
       — Милые дамы, — закатила глаза пленница, — а вы в курсе, что это называется изнасилованием?
       — Совращением, — невозмутимо поправила L.
       — Пытаешься очистить совесть, играя словами? Впрочем, о чем это я? У тебя же, — с сарказмом припечатала Лайто, — совести нет. Но ты, в отличие от Мисы, хотя бы не говорила, что любишь.
       — Конечно, люблю! — тут же вскинулась Миса. — И мы вовсе не собираемся тебя насиловать.
       — Вот именно, — L хмыкнула. — Если бы я хотела тебя изнасиловать, я бы захватила страпон.
       После такого заявления Лайто сочла за лучшее заткнуться и помалкивать, поскольку совершенно не хотела наслушаться чего-то еще более откровенного. Она прикрыла глаза и расслабилась — пусть делают, что хотят. Ведь, раз дело обещало обойтись без страпона и, кажется, прочих секс-игрушек, то все должно ограничиться тем, что ее просто облапают, пытаясь возбудить. Если так — пусть L с Мисой чуть-чуть развлекутся. Совсем немного, ведь им наверняка быстро надоест возиться с бесчувственным телом.
       Лайто была почти на сто процентов уверена, что удовольствия от этого опыта не получит. Она не являлась яростной противницей гомосексуализма, считая, что взрослые люди имеют право заниматься сексом с кем угодно по взаимному согласию, но сама о сексе с девушкой не задумывалась. Если уж говорить честно, эта сфера человеческих отношений вообще не вызывала у Лайто особого энтузиазма, воспринимаясь просто как данность или даже — если она, конечно, решит однажды создать семью — необходимость. Она не слишком много думала об этом. Да, она никогда не чувствовала физического влечения к кому либо — может, подходящего человека не было, может, она просто довольно холодна в этом отношении. В любом случае, с ее интеллектом было бы глупо сожалеть о невозможности испытывать примитивное физическое удовольствие.
       Осторожное прикосновение заставило Лайто отвлечься от своих мыслей — кто-то, едва касаясь, провел пальцем по ее щеке. Она открыла глаза. L. Неудивительно, что именно она сейчас играла первую скрипку — Лайто связана, а Мисе слишком свойственно быть послушной девочкой.
       Они лежали рядом, но не касаясь её, Лайто могла лишь чувствовать тепло их тел. И кажется, никто никуда не торопился. L опять мягко провела пальцем по ее щеке, и Миса слегка потеребила прядку возле уха, потом сжала пальцами мочку.
       "Если им не надоест, то такими темпами мы год в этой кровати проваляемся", — мелькнуло в голове у Лайто. Но гораздо больше ее интересовало другое.
       — Как вы все-таки договорились? Вы же явно не были готовы меня делить.
       — Видишь ли, — L придвинулась ближе, и ее теплое дыхание защекотало кожу Лайто, — я, безусловно, разделяю мнение, что третий — лишний, но это тот случай, когда лучше получить хоть что-то, чем вовсе ничего. А Миса... — тут она усмехнулась. — Миса может врать сколько угодно, что она вынуждена терпеть это и с ума сходит от ревности, но, любит она тебя, а хочет — нас обоих. Или просто зрелище нас двоих вместе кажется ей возбуждающим.
       — Неправда! — Миса даже на локте приподнялась. — Да, я вынуждена, иначе ты бы так и держала меня на расстоянии от Лайто. И я действительно ревную!
       Но L трудно было смутить подобными выпадами.
       — А как ты тогда объяснишь те рисунки, на которых изображала меня и Лайто вместе, почти как сейчас? Признайся, тебя это возбуждает? Ведь если бы ты действительно ревновала, то никогда не стала бы изображать подобное.
       — Ты рылась в моих вещах?!
       — Я детектив, мне по статусу полагается искать улики, — снова усмешка. — Но хватит уже болтать, — L приподнялась на локте, нависая над Лайто и целуя...
       "Женщины так не целуются", — мысль мелькнула и пропала, растворившись в ощущениях. В этом поцелуе не было ни нежности, ни трепета, L действовала почти грубо, посасывая и покусывая — иногда чересчур сильно — губы Лайто. Та какое-то время упрямо сжимала губы, потом все же приоткрыла, не желая, чтобы L в кровь ее искусала, и упругий язык тут же проскользнул между зубов, принимаясь буквально трахать Лайто в рот.
       Миса тоже не бездействовала. Ведь только ей могли принадлежать эти осторожные касания подушечками пальцев к покрытой пупырышками от холода коже. Она гладила, массировала, слегка сжимала, потом по телу Лайто щекотно скользнули шелковистые волосы, и теплые, чуть влажные губы накрыли ее сосок, принимаясь посасывать — это было неожиданно приятно. А в контрасте с агрессивными действиями L приятно вдвойне.
       Но тут Миса толкнула L, та нехотя подалась в сторону, сверкнув глазами, и принялась лизать и покусывать шею Лайто, позволяя сопернице добраться до ее губ. Миса целовала нежнее, но Лайто вдруг поймала себя на том, что сухие болезненные поцелуи L нравятся ей куда больше.
       Что? Ей нравится?!
       Но отрицать было бесполезно — внизу живота уже тянуло и что-то сладко сжималось в предвкушении, как бывало, когда Лайто несколько раз из любопытства смотрела эротические фильмы.
       Может, потому ее и не возбуждали мужчины? Но Лайто никогда даже не думала о девушках в подобном ключе, хотя считала, что красивых женщин гораздо больше, чем красивых мужчин, и не раз отмечала, что те представители мужского пола, которые казались ей внешне привлекательными, всегда обладали какой-нибудь чертой, более свойственной девушкам: тонкая кость, длинные волосы или невысокий рост... Только какое это имело значение, если партнера Лайто намеревалась выбирать, ориентируясь вовсе не на внешность?
       Нет, никакого. Не сейчас, уж точно. Сейчас мысли Лайто путались, потому что чем дальше, тем сильнее отзывалось ее тело на ласки двух девушек, которые как раз вплотную занялись ее грудью. Один сосок прикусили до боли, в то время как другой ласково дразнили языком, при этом то нежно, то весьма грубо сжимая пальцами небольшие холмики... И так во всем, на удивление слажено: стоило L пустить вход зубы, как Миса, едва та отодвигалась, зализывала укушенное место — и ощущения были только ярче от этого контраста.
       Приподняв голову и изо всех сил стараясь выровнять сбивающееся дыхание, Лайто наблюдала, как Миса и L постепенно спускаются ниже по ее телу, принимаясь ласкать живот, и вид двух склоненных над ней голов, темной и светлой, возбуждал не меньше, чем действия ее мучительниц.
       "И все равно, — думала Лайто, — это неправильно... недопустимо!"
       Палец L жестко протолкнулся в нее, и Лайто вскрикнула — было немного больно.
       — Ты же не собираешься?.. — выдохнула она, чувствуя себя откровенно неготовой к тому, чтобы прямо сейчас лишиться девственности. А это запросто могло бы случиться, если бы L пришло в голову засунуть в нее не один палец, а два или три. Лайто вовсе не цеплялась за свою невинность и не считала ее каким-то особым достоянием, но все же не хотелось, чтобы это произошло во время лесбийской оргии. И мысли о боли и крови как-то не прибавляли энтузиазма.
       — Уже мокрая, — L удовлетворенно ухмыльнулась. — И не стыдно было врать, что тебя никогда не возбудит подобное. Потекла, прямо как... ах! Черт!
       Это Миса, змеей подавшись вперед, со злостью сомкнула зубы на бледном угловатом плече.
       Лайто ощутила, как быстро выскользнул палец, поглаживающий ее изнутри, а в следующее мгновение Миса упала рядом на кровать, придавленная L.
       — Какого?..
       — Не смей разговаривать с Лайто, как с какой-нибудь шлюхой! — прошипела Миса, яростно дергаясь под соперницей.
       — Не указывай мне, что делать, — процедила L почти в губы Амане, а Лайто шире распахнула глаза, удивленно отметив, что на ее лице в кои-то веки было не равнодушие, не одна из вечных ухмылок, что смотрелись на лице подобно хеллоуиновским маскам, а по-настоящему сильная эмоция. Гнев.
       Зрелище оказалось неожиданно эротичным.
       — Да целуйтесь уже! — насмешливо бросила Лайто.
       L медленно повернула к ней голову и смерила таким взглядом, что Лайто почти поверила, будто сморозила несусветную чушь, но миг спустя неожиданно произнесла:
       — А действительно, почему нет?
       — Не собираюсь я с тобой целоваться! — возмутилась Миса, — я хочу только с Ла... мфф!..
       Лайто задохнулась от вида настолько горячей сцены, разворачивающейся в буквальном смысле слова у самого ее носа: L, вдавив Мису в кровать, грубо мяла своими губами ее рот, вдавив между ног костлявое колено, а та... нет, не зря Лайто подозревала в Амане жертву! Та очень быстро сдалась этому напору, обхватив партнершу руками и поглаживая по выступающим лопаткам, а потом и вовсе принялась тереться промежностью о ее ногу.
       "Вот так. Развлекайтесь, девочки, а про меня забудьте. То, что мое тело весьма недвусмысленно отреагировало на стимуляцию эрогенных зон, еще не означает, что я готова участвовать в лесбийской оргии. Будем считать, что вы просто хорошо подкованы в технике секса. Жаль только, что я к кровати привязана и не могу оставить вас вдвоем..."
       Увы, но забывать про Лайто никто не собирался. Стоило L и Мисе оторваться друг от друга, как они посмотрели на нее — и взгляды обеих были откровенно голодными. Та аж вздрогнула.
       — Уже не терпится? — вкрадчиво поинтересовалась L.
       — Да, — Лайто облизнула губы. — Развяжи меня.
       В ответ на эту просьбу L посмотрела на нее с сомнением, даже не смотря на то, что Лайто слегка выгнулась, якобы с готовностью разводя ноги шире, насколько позволяли веревки:
       — Я хочу этого... — мысленно закончив: "...развяжи меня — и узнаешь, насколько".
       Но Миса была более доверчива и уже распутывала узлы на ее лодыжках. L лишь наградила Амане коротким мрачным взглядом, но мешать не стала, вместо этого наклоняясь к Лайто и за подбородок чуть поворачивая ее голову в сторону, чтобы удобнее было целовать. На этот раз Ягами отвечала — горячо, на грани исступления, не закрывая глаз и неотрывно глядя в распахнутые темные глаза своего персонального проклятия.
       То, что на этом поле она была новичком, еще не означало неспособности успешно играть, если это было необходимо — Лайто всегда училась быстро.
       L чуть отстранилась, по-прежнему не разрывая зрительного контакта, и вновь протолкнула палец внутрь тела Лайто, на этот раз гораздо осторожнее, хотя дискомфорт все равно был.
       — Лежишь тихо, как мышка. Так боишься, что я тебе плеву порву?
       — Чертова циничная извращенка! — презрительно выплюнула Лайто, стараясь абстрагироваться оттого, как ласково и умело поглаживает ее изнутри тонкий палец L. Ощущения были странными, но все же несомненно приятными — кажется, ее мучительница умудрилась нащупать "точку джи", которая упоминалась в доброй половине, если не двух третях статей про секс. — Мне плевать, останусь я после сегодняшнего физиологически девственницей или нет, я просто не люблю боль.
       — Вовсе необязательно, чтобы это было больно, — шепнула Миса, ложась рядом и целуя Лайто в висок. — У меня вот даже крови не было. Только парень, с которым я встречалась тогда, из-за этого со мной порвал — думал, я соврала, что он у меня первый, — она фыркнула и принялась развязывать руки Лайто. — Доктор потом сказал, что девственная плева может растягиваться, и что меньше надо руками баловаться, — Амане захихикала.
       — Не вижу в мастурбации совершенно ничего плохого, — L особенно чувственно погладила Лайто изнутри, потом вытащила палец и с весьма бесстыдным видом облизала. — Это неплохой способ снять напряжение, когда нет других возможностей.
       Лайто глубоко вздохнула и на миг прикрыла глаза, ощутив, как веревки на запястьях ослабли достаточно, чтобы можно было легко освободить руки. Мгновение — и она резко села на кровати, оттолкнув Мису, подалась вперед и почти успела вскочить... но почти никогда не считается. L успела вцепиться в ее запястье и рвануть назад, а в следующий миг Лайто уже лежала, уткнувшись носом в подушку.
       — А поза-то какая удобная получилась, — с явным удовлетворением в голосе отметила L. Миса в ответ на это хихикнула, а Лайто заскрипела зубами.
       Поза действительно получилась на редкость удобной — не для нее, конечно, а для ее мучительниц: лицом в постель, с поджатыми ногами и бесстыдно выпяченным задом. "И как умудрились-то уложить?.." — тоскливо подумала Лайто, расслабляясь: с заломленной рукой особо не побрыкаешься, вдобавок Миса, с обидой и возмущением высказавшись о том, как она могла быть такой доверчивой, связала Лайто лодыжки.
       — Знаешь, Миса, — несколько задумчиво протянула L, — мне кажется, нашу непослушную девочку стоит наказать?
       — И что ты сделаешь? — ехидно осведомилась Лайто, не дожидаясь, пока Амане выскажется. — Отшлепаешь меня?
       — Нет, кое-что другое, и думаю, это будет интереснее. Миса, — попросила L, — открой нижний ящик тумбочки.
       Упомянутый нижний ящик отличался достаточно большой вместительностью и, судя по восхищенному вздоху Мисы, хранил в себе много интересного. Лайто туда никогда не заглядывала — у нее своя тумбочка была: точно такая же по конфигурации, но с абсолютно приличным содержимым.
       L между тем продолжала раздавать указания:
       — Достань маленькую черную ежевику и... молодец, ты все правильно понимаешь. Наручники тоже вытаскивай, думаю, после попытки к бегству их стоит вернуть на место.
       На запястье защелкнулся браслет, но это не пугало - ощущение холодного металла было привычным и знакомым. Лайто больше волновало, что за "ежевику" вытащили из тумбочки, и в каком месте ее организма эта "ежевика" сейчас окажется...
       ...и все-таки она не угадала: что-то прохладное и скользкое ткнулось в анус, надавило и вошло внутрь. Видимо, игрушка была небольшой, потому что боли от этого вторжения Лайто не ощутила, только легкий дискомфорт. Но тут же оказалось, что на этом надругательство над ее задом не заканчивается — игрушка противно завибрировала. Вернее, это Лайто пыталась убедить себя, что ей противно, но возбуждение, ставшее немного слабее за время краткой борьбы, сейчас вновь усилилось. Она с шумом втянула носом воздух.
       — А прикольные штуки эти пробочки для попы! — жизнерадостно сообщила Миса. — Я тоже хочу! Рю, у тебя есть еще с вибрацией?
       Ситуация, по мнению Лайто, в целом не располагала к веселью, но все же она не смогла удержаться от смешка при виде перекосившейся физиономии L — та терпеть не могла, когда ее так называли.
       Миса же, не дожидаясь разрешения, нырнула носом в тумбочку и, немного погремев многочисленными недетскими игрушками, выудила оттуда нечто галлюциногенной розово-фиолетовой расцветки.
       — Лайто, — жарко задышала она в ухо Ягами. — Лайто, вставь мне ее. Я хочу, чтобы ты это сделала.
       Та лишь фыркнула и отвернулась. Пусть ее удалось возбудить, но это еще не повод принимать активное участие в происходящем.
       — Лайто злится, — немного насмешливо сказала L. — Иди сюда, я тебе помогу.
       Ее голос сейчас стал ниже, более глубоким и богатым интонациями. Лайто неожиданно для себя вздрогнула, желая, чтобы L произнесла еще что-нибудь. Неважно, что.
       Миса, видимо, тоже попала под власть этого голоса — подалась вперед и прильнула к L, легонько потерлась щекой о плечо. Но та мягко отстранила от себя Амане, одновременно забирая из рук игрушку и тщательно облизывая.
       Зрелище, по мнению Лайто было на редкость пошлым: сперва L со вкусом ласкала пробку губами и языком, тщательно увлажняя слюной, потом вобрала в рот примерно до половины, слегка подвигала. Лайто силилась и не могла понять, почему она повернулась и смотрит на происходящее, не отрываясь, словно оцепенев. Наверное, по той же причине, по какой Миса уставилась на L широко распахнутыми глазами...
       — Повернись, — прозвучало коротко, хлестко, как приказ.
       Амане послушно развернулась, устраиваясь перед самым носом Лайто почти в той же позе, что и она сама. Ягами слегка покраснела от открывшегося ей вида, но все равно продолжала смотреть: на розовую плоть между ног Мисы, влажную и набухшую, на маленькое плотно сжатое колечко ануса, более темное по сравнению с остальной кожей, на упругие подтянутые ягодицы, которые хотелось погладить и помять. Они все-таки нашла в себе силы отвести глаза, направив взгляд ниже — но небольшие узкие ступни Мисы с розовыми пятками и поджатыми пальцами, подушечки которых напоминали маленькие кнопочки, тоже были искушением. Лайто почти захотелось лизнуть эти пальчики или даже немного покусать, но L по-прежнему придерживала ее за вывернутую руку, ограничивая в движениях.
Лайто почувствовала, как хватка пальцев на ее запястье слегка ослабла, и подняла глаза на L. Та, кажется, попросту забыла о Ягами. С улыбкой маньяка она включила игрушку и провела ею по влажной, сочащейся плоти Мисы, слегка подразнила клитор, протолкнула во влагалище... Миса застонала и подалась навстречу, но L, сделав несколько движений взад-вперед, вытащила игрушку.
       — Ты ведь этого хотела, верно? — и кончик пробки уперся Мисе в анус.
       — Ааахх! — кажется, от возбуждения у Амане уже не было сил говорить.
       Лайто, словно загипнотизированная, смотрела, как пробка медленно погружается в попу Амане, и чувствовала, как по внутренней стороне бедер стекает влага. "Интересно, в меня такую же большую штуку засунули?" Она слегка сжала мышцы, чтобы сильнее ощутить вибрацию, и подумала, что вряд ли попытается еще раз сбежать.
       Но принимать активное участие в этом в высшей степени непристойном действе Лайто все равно не будет! Она...
       Додумать эту мысль Лайто не успела, буквально кожей ощутив на себе взгляд L — темный, обжигающий, слегка безумный.
       "...все-таки буду", — эхо мысли, не имеющей начала и тут же затерявшейся.
       — Языком поработать не хочешь? — L уселась перед ней, без тени стыда раскидывая в стороны ноги, и Лайто послушно подалась вперед.
       Краем уха она услышала, как рядом зло фыркнула Миса, принимаясь поглаживать и целовать ее ягодицы, но сейчас это было неважно, пусть и приятно.
       Казалось, в L нет ни капли нежности: ни в характере, жестком и бескомпромиссном, ни в теле, худом и словно состоявшем из одних острых углов...
       — Только здесь нежная, да? — почти промурлыкала Лайто, глядя на розовую, влажно поблескивающую плоть, находившуюся так близко от ее губ. Стоило лишь придвинуться чуть ближе, чтобы прикоснуться, но Лайто не собиралась торопиться. Она принялась целовать и покусывать чуть впалый бледный живот, полизала впадинку пупка, потом спустилась ниже. Тело L было абсолютно гладким, и Лайто ощутила, как сильнее заводится от прикосновений к шелковистой, без изъянов, коже.
       Она вздрогнула, когда Миса вдруг с силой шлепнула ее по заду. Похоже, ревность не давала Амане покоя. Но Лайто с легким удивлением ощутила, что боль от шлепка лишь завела сильнее. Только, чтобы ни вытворяла с ней Миса, L все равно была для Лайто на первом плане. Как и всегда.
       Она с упоением ласкала губами и языком худые белые бедра, лизала так, что очень скоро кожа начала мокро блестеть. Лайто прекрасно понимала, что за этой ее пылкостью скрывается не до конца понятный страх преступить последнюю черту, касаясь L... там. Даже мысленно она предпочла обойтись этим иносказательным расплывчатым словом, хотя обычно ей не было свойственно подобное.
       Рука L легла на затылок, надавила, безмолвно... нет, не прося — требуя, даже приказывая поторопиться. Лайто слышала ее дыхание, непривычно громкое и неровное, так явно демонстрировавшее нетерпение, но все равно не могла решиться сделать крошечное движение вперед и...
       Очередной шлепок от Мисы подтолкнул ее, и Лайто все-таки чуть подвинулась, касаясь губами набухшей плоти, робко провела по клитору кончиком языка — и ощутила, как вдоль позвоночника пробежали искры удовольствия, а тело невольно выгнулось. И вроде бы Миса делала с ней примерно то же самое — и даже лучше в силу опыта — но Лайто больше заводило то, что делала она сама.
       — Сильнее! — требовательно выдохнула L. — И прекрати стесняться, как маленькая девочка.
       Лайто едва сдержалась, чтобы не укусить ее, разозлившись на насмешливый тон. Но сзади Миса вытворяла что-то слишком приятное, и злиться не получалось. Лайто тихонько мурлыкнула, уткнувшись носом в лобок L, а потом все-таки принялась за дело: лизала, посасывала, проникала языком внутрь... и в какой-то момент поймала себя на том, что ее действительно по-настоящему возбуждает именно это — самой ласкать другую женщину. Провести языком по тонкой розовой кожице рядом с клитором — раз, другой, сперва легонько, самым кончиком, потом с нажимом. Пососать, нежно сжимая губами, сам клитор, потом сдвинуться чуть ниже и протолкнуть язык туда, где так жарко и влажно, наслаждаясь чуть солоноватым вкусом. Подразнить чуть-чуть, с упоением вслушиваясь в тяжелое дыхание над головой. И снова заняться клитором, полизать быстро-быстро...
       Лайто невольно застонала и услышала над головой ответный стон. Она подняла голову:
       — Тебе действительно настолько нравится?
       — Не отвлекайся, — коротко бросила L. — Выпорю.
       Лайто хотела было фыркнуть, но очередной шлепок от Мисы заставил вздрогнуть. Та милая сладкая Миса, которая зализывала укусы, оставленные L на ее теле, словно испарилась. "Любовь — страшная сила, говорите? — мелькнула в голове у Лайто. — Ревность страшнее".
       — Подождите, девочки, — видимо, L заметила многообещающее выражение лица Мисы. — Надо бы нам так устроиться, чтобы всем хорошо было, а то Миса сейчас от обиды кусаться начнет.
       Кровать оказалась достаточно большой, чтобы можно было свернуться втроем в кольцо и взаимно ласкать друг дружку. Сперва Лайто тихо млела, с готовностью подставляясь Мисе и упоенно вылизывая L, чувствуя, как нарастает удовольствие, все сжимается внутри и...
       — Ау!
       Миса снова начала кусаться, на этот раз от удовольствия, если судить по стонам — видимо, L делала свое дело слишком хорошо. К счастью, укусы доставались ягодицам и бедрам Лайто, а не более интимным и нежным местам. Если бы Амане в порыве страсти не впивалась в нее так сильно, Ягами, может, только сильнее бы завелась, но это было чересчур, мешало, сбивало с настроя.
       — Миса! Зубы выбью!
       — Прости-прости! — и быстрые-быстрые ласковые прикосновения языка, от которых вновь становилось так восхитительно горячо. L тихо посмеивалась, потом вновь принималась ублажать Мису, и через какое-то время та опять кусалась в порыве чувств. Но раз на пятый или шестой Лайто поймала себя на том, что это уже не так отвлекает: между ног было слишком горячо и почти больно от напряжения, она ерзала, инстинктивно желая теснее прижаться к Мисе, усилить контакт... И даже боль в местах укусов и то, что язык уже устал, почти не портило впечатление.
       L требовательно надавила Лайто на затылок — та слишком ушла в свои ощущения и отвлеклась. Ягами послушно вернулась к прерванному занятию. К счастью, ей не потребовалось много времени: через каких-то полминуты L задрожала в ее руках, сильнее разводя ноги. В этот момент Лайто ощутила удивительную смесь нежности и чувства власти над партнершей — и это только подстегнуло ее удовольствие. А сзади Миса как раз сильнее заработала языком, одновременно слегка двигая игрушку... Лайто тихо застонала, достигая пика. Осторожно вытащив засунутую в зад игрушку, она позволила себе расслабиться.
       Раскинув руки, Лайто лежала на кровати, отрешенно глядя в потолок. Рядом тихо охнула Миса — кажется, ей тоже стало очень хорошо.
       "Интересно, а если бы они меня не вынудили, я бы так никогда и не призналась себе, что мне нравятся женщины?" — подумала Лайто.
       Две ее любовницы устроились рядом: Миса положила голову на живот, L притянула к себе, и Лайто с удовольствием откинулась ей на грудь.
       — Мы ведь повторим? — негромко спросила она.
       — Даже не сомневайся, — пообещала L. — Я всерьез намерена лишить тебя и анатомической девственности тоже.
       — Почему именно ты? — возмутилась Миса, впрочем, довольно вяло. Она была слишком расслаблена после оргазма.
       — Потому что я. У тебя характер не тот, чтобы кого-то иметь. Особенно Лайто. Зато потом я могу трахнуть тебя страпоном, измазанным ее девственной кровью. Тебе ведь понравится?
       — О, да!
       — Извращенки, — мягко улыбнулась Лайто, слушая этот разговор.
       Она могла бы попытаться убедить себя, что она — не такая, что это не для нее... очень вероятно, что у Лайто это получилось бы, но смысла в этом она не видела. Это раньше можно было отрицать, думать, что мысли о сексе с партнером своего пола хоть раз в жизни мелькают у каждого, их нужно просто гнать от себя и все. Но Лайто меньше всего на свете любила лгать самой себе, и потому просто закрыла глаза, надеясь уснуть и зная, что когда она проснется, ей будет легче принять случившееся. Особенно, если L с Мисой будут по-прежнему рядом с ней в момент пробуждения.