Рассеянные взгляды скользят по залу, разговоры, тихий смех, негромкая музыка, Вагнер «Вечерняя звезда», яркий свет ламп разбивается радугами о хрусталь бокалов...
Групки людей постоянно перемешиваются, выискивая знакомых и нужных, здороваются, искусственно смеются... Шуршат длинные платья, положенные сегодня по протоколу... Броуновское движение светского приема...
Ловлю твой взгляд и с улыбкой подношу к губам бокал с шампанским. Помнишь?
... «Ты любишь шампанское?» «Нет, — смеешься ты, — я люблю коньяк!» «Правда?!» ...
Я могу слушать этот твой смех, когда ты сдерживаешь себя, чуть низкий, хрипловатый, вечно. Впрочем, как и любой другой.
Губы касаются края хрусталя, замирают на миг и медленно обнимают его извращенной лаской. Миг — глаза в глаза... И почти сразу отвернуться, продолжить разглядывать других, ненужных мне.
— Ты сегодня божественно хороша, — шепот мужа и почти невесомый поцелуй должны бы будоражить кровь. Должны бы, но... Уже давно. С тех пор, как мы с тобой познакомились. Или так недавно? Всего полгода — и вся жизнь, потому что мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь. Эту — и прошлые тоже. Одна жизнь — это ведь так мало.
«Да, я знаю, что хороша...»
— Спасибо, — широкая улыбка мужу с намеком на продолжение вечером, а глаза опять пытаются поймать твой взгляд. И когда удается...
«Знаю, что хороша, и это для тебя. Тебе нравится?»
Вижу, что нравится. Вижу, как на секунду вспыхивает недобрым огнем твой взгляд. Ревность... И не только у тебя. У меня тоже — от хозяйского жеста, каким обнимает тебя за плечи твой муж. Как он небрежно, будто под рукой не сокровище, а кукла, проводит пальцами по твоей шее, по твоим обнаженным плечам... А я...
Я вспоминаю, те легкие стоны, что срываются с твоих губ, когда я целую тебя там, где сейчас только что прочертили линию чужие пальцы. Ты нежная, как подснежник под лучами первого весеннего солнца, и откликаешься на малейшие прикосновения. Ты говоришь, что так только со мной. Я верю. И сейчас, видя, как чужие пальцы ласкают тебя на виду у всех, я схожу с ума от ревности и желания. Как он смеет?..
Но я улыбаюсь, делаю еще один глоток шампанского и смеюсь вместе с собеседниками. Над чем? Не знаю, но меня это и не волнует. Совершенно. А сердце замирает — заметила ли ты? Тот якобы небрежный жест — просто поправила волосы. Не могу повернуться, чтобы посмотреть, но я чувствую твой взгляд и от этого тепло сворачивается змеей в животе, горя обещанием. Я ласкаю тебя — так... Мои пальцы скользят по моей шее, но я знаю — их чувствуешь ты. Меня, а не равнодушную власть того, кто опостылел.
Завтра. Завтра у меня очередной день в центре красоты, у тебя — я не помню, что ты говоришь мужу. Да ему и неинтересно, чем ты занимаешься днем, лишь бы ночами была дома. Пусть даже соседняя подушка пуста и холодна и от одиночества хочется плакать.
Обегаю рассеянным взглядом зал, лишь бы еще раз улыбнуться тебе — мимолетно, якобы дежурно. Но ты видишь — это не так. Единственный человек, с которым мне хотелось сейчас оказаться рядом. Вместе. Наедине.
Ты знаешь, ты видишь.
А я опять смеюсь над какой-то шуткой, представляя, как ты сейчас уйдешь в дамскую комнату, а я пойду за тобой. Целовать — сумасшедше, не желая отпустить, размазывая помаду по губам и слизывая ее. Ненавижу этот сладковатый привкус малины на твоих губах, но сейчас — это твой вкус, поэтому я наслаждаюсь...
Но — это лишь мечты...
Единственное, что нам сейчас было бы доступно — смотреть в одно и то же зеркало и говорить взглядами. А еще... Еще с огорчением воскликнуть: «Ах, я забыла свою помаду, не одолжишь?» Здесь все друг друга знают, большая деревня и постоянные сплетни. Поэтому единственное, что я сейчас могу сделать — тщательно направить губы и протянуть тюбик обратно: «Спасибо». Ты возьмешь его: «Не за что» и поправишь свой макияж. Помада твоих губ коснется моим поцелуем. Это все, что нам сейчас доступно... А я смотрю в зеркало, на твое отражение, на полуоткрытые губы и хочется послать все к черту...
... Ты пьешь кофе и закусываешь его виноградом. Ты единственная, кто так делает, и в первый раз этот факт вызвал у меня удивление и недоумение. Но, увидев мою растерянность, ты протянула чашку и половинку ягоды винограда и серьезно сказала: «Попробуй, это вкусно». И тут я впервые поняла, какие у тебя красивые глаза. Настоящие. Живые. Искрящиеся внутренним огнем, который за твоей холодной внешностью почти никто не видит. С тех пор я обожаю виноград. И кофе с виноградом...
Рассеянные взгляды скользят по залу, тихий смех, негромкая музыка, теперь, кажется, Вагнер, яркий свет разбивается радугами о хрусталь бокалов...
Мы не говорим друг с другом, так, дежурные фразы, почти не смотрим. Но каждый раз я тону в твоих лучистых глазах.
Ты называешь меня смешной, неприличной и романтичной. Смешной — да, я, наверное, действительно кажусь тебе смешной с моей подростковой влюбленностью. Я как-то спросила, почему неприличной, а ты ответила — потому что рядом со мной все мысли становятся пошлыми. Пожалуй, это был один из лучших комплиментов, полученных мной за всю жизнь. Хотя нет, вру — лучший. Все, что ты говоришь мне — это лучшие комплименты в моей жизни.
А романтичная — ну разве будет нормальный человек, воспевать ее и устраивать все это? Все это — это всего лишь цветы. Небесные гиацинты цвета твоих глаз и белые розы, цвета моих желаний. Красные — это всего лишь страсть, а белые — много большее...
Наконец, в вальсе запланированных встреч подходит черед поздороваться и с вами — тобой и твоим мужем. Дежурные фразы, улыбки... Да, мы, ты и я, мы хорошо умеем держать лица. Мужчины о чем-то говорят, о своем, мы — тоже. Как дела? Как семья? Ездили в Италию в прошлом месяце? Куда? Понравилось?
Я знаю, что ездили. Я тогда две недели была не в себе. Я целых две недели не видела тебя... Но теперь с интересом слушаю незначительные подробности твоего путешествия. Ты рассказываешь не только мне — всем тем невольным слушателям, которые в ритме своих встреч кружатся вокруг. Но мне нет до них никакого дела. Ты — как центр вселенной, мое Солнце, вокруг которого движутся планеты, пыль, другие звезды, вся вселенная... Я слушаю тебя, улыбаюсь, поддакиваю, охаю и восхищаюсь. Пью шампанское. Яркий свет разбивается радугами о хрусталь, желтую игристую жидкость в бокале и кольцо на моем пальце.
Это ты подарила мне его. Как раз после возвращения из Италии. Сказала, что больше не можешь так — и от этих слов мне показалось, что мир вокруг вдруг стал мертвым. Но ты продолжила. И оказалось, что ты не уходишь — наоборот. Что любишь...
— Да, дорогой? Пора? Да, действительно пора...
Я дежурно улыбаюсь и целую тебя в щеку. Даже не целую — не принято, ведь на щеке останется след от помады. Просто — прикоснуться щекой к щеке, изображая поцелуй. Окунуться в тонкий аромат твоих духов и — не измениться в лице.
Как же я по тебе соскучилась...
На выходе из зала еще раз оглянуться, скучающе, как я обычно делаю.
И еще раз поймать твой взгляд. Я знаю, что поймаю — такое ощущение, что мы настроились на одну волну и уже понимаем мысли друг друга.
Глаза в глаза.
Я люблю тебя, Иво...