Один. Для столкновения требуются двое. (Фрэнсис Скотт Фицжеральд, "Великий Гэтсби")

Похоже, они обязаны были прийти к этому. Квинн повреждена – сломана, иногда (чаще, чем хотелось бы) не в себе, унижена, раздавлена, исцеляется, и порой Рейчел чувствует словно удар под дых, когда видит Квинн в инвалидной коляске. В ту секунду, когда она понимает, что Квинн не сможет танцевать на своем выпускном балу, ей становится очень больно, почти как в первые дни после аварии, когда Квинн выглядела слишком травмированной и была на вентиляции легких. Но потом Квинн улыбается Рейчел.
Сегодня Квинн выглядит потрясающе.
Похоже, когда Рейчел говорит: «Когда я оглядываюсь на школьные годы, единственная вещь, единственное достижение, которым я собираюсь гордиться, это то, что я смогла стать твоей подругой» – это судьба. Это наконец-то высказанная правда.
Потому что Рейчел говорит это серьезно. Серьезнее, чем, может быть, говорила что-либо в своей жизни.
И потом, несколько минут спустя, когда ее объявляют королевой бала – королевой бала – и она танцует с Финном, и Квинн встает, Рейчел не может отвести взгляд.
Квинн забирает у нее все. В этом Рейчел уверена, пожалуй, больше, чем в чем-либо еще. Не то чтобы она может разумно это объяснить, но точно знает.
От Квинн у нее перехватывает дыхание. Квинн забирает все ее внимание. Квинн берет ее за руку, и Рейчел не хочет отпускать.

Два. Сделав тем самым открытие, ужасающие последствия коего досада помешала ему как следует осознать. (Эдит Уортон, "Век невинности")

Финн впадает в ярость за несколько дней до Национальных, Рейчел не слишком уверена из-за чего, наверно, из-за домашней работы по математике.
Затем Рейчел бесцеремонно говорит ему, что Майк или Квинн могли бы помочь, и Финн теряет контроль. Он психует, пинает стул и кричит на нее.
Они дома вдвоем, и он ее пугает.
Рейчел спокойно предлагает ему уйти, и Финн уходит, успокаиваясь сам и чрезмерно извиняясь. Она не принимает извинения и захлопывает дверь перед его носом, а потом звонит Курту, рыдая в трубку.
– Скоро буду, – обещает он и приходит, принося бродвейскую запись «Звуков музыки», которую они уже смотрели дважды.
А потом Курт говорит: «Рейчел, ты не можешь встречаться с ним, если он будет с тобой так поступать. Это небезопасно и неразумно».
Она сглатывает. К своему удивлению, она думает о Расселе Фабрее, несмотря на то, что видела его всего один раз.
Рейчел снятся кошмары, и на следующее утро она выглядит уставшей. Квинн ничего не спрашивает, просто обнимает ее и говорит, что все будет хорошо.
Рейчел осознает, что Квинн понятия не имеет, почему Рейчел чувствует себя грустной, напуганной и слишком сердитой, но еще она знает, что это не имеет никакого значения.
Потому что когда Квинн обнимает ее сильными руками, прижимая к себе нежно и крепко, Рейчел ей верит.
Потому что сегодня Квинн не в инвалидной коляске, а с костылем в руках, и улыбается.
Позже в своем ящичке Рейчел находит клочок бумаги, в который завернута визитка. На ней напечатано красивым шрифтом «Александра Стивенсон, семейный консультант», внизу номер телефона. В записке почерком Квинн выведено: «Я понятия не имею, хочешь ты с кем-нибудь поговорить или нет, но доктор Стивенсон замечательная». Слова «Она очень мне помогла» стерты, но Рейчел все равно может их прочесть.
Они значат больше, чем она когда-либо могла высказать, даже с помощью песни.
Похоже, первый раз в ее жизни тишина кажется наполненной.

Три. Тот, кто в нее падает, никогда не почувствует дна. Он падает, падает без конца. (Дж. Сэлинджер, "Над пропастью во ржи")

Рейчел не может забыть, как Квинн танцевала на Национальных. Это было прекрасно, и воспоминания одновременно вызывают и успокаивают ураганы внутри нее.
Ночью в отеле Бриттани и Сантана уходят в другую комнату, а Мерседес и Тина продолжают праздновать с ребятами. Рейчел все еще не хочет разговаривать с Финном после расставания, так что возвращается в номер.
Квинн спит, лежа на кровати поверх покрывала, с открытым молескином на груди. На ней очки, футболка и шелковые пижамные штаны с уточками, и Рейчел улыбается, потому что она всегда любила те редкие моменты, когда Квинн – просто Квинн.
Рейчел аккуратно снимает с нее очки, потом берет блокнот и хочет закрыть его, но замечает нацарапанные быстрым, но все еще аккуратным почерком Квинн строчки, и не может устоять.
девушка: зачем нам кожа?
если все, что я хочу, – коснуться твоих клеток
процарапать свой путь по твоим венам, проскользнуть рядом с артериями
я хочу чувствовать твои мышцы (твои суставы и прикосновения кончиков твоих пальцев)
я прижимаюсь крепче, чтобы оказаться рядом с твоим позвоночником
мне нужно скитаться в пространстве между твоими ребрами, в биении пульса на твоих пальцах
изучить трепет твоих ресниц
твой костный мозг наполняет мои легкие (и я снова существую)
Вокруг стихов рисунки: кролик и четыре цветка, контуры городских зданий – будто бы Квинн не думала, что пишет что-то особенное.
Но, пожалуй, именно в этот момент, читая стихи Квинн, Рейчел осознает – потому что она никогда не предполагала, что Квинн Фабрей может сотворить нечто подобное – и ураган в ее груди усиливается.
Но сердце шторма – напротив ее сердца, и оно спокойно, первый раз за всю ее жизнь.
Так что она откладывает блокнот и отгибает покрывало, накрывая им живот Квинн и ее стройные ноги, а потом ложится на другую половину кровати под одеяло.
Квинн бормочет что-то, когда Рейчел прижимается к ней, но не открывает глаз и не отодвигается.
Они просыпаются утром в том же положении, но Квинн только смущенно улыбается.
Она не пытается отодвинуться, и Рейчел лишь крепче обнимает ее.

Четыре. Копаясь в своей душе, мы часто выкапываем такое, что там лежало бы незаметно (Лев Толстой, "Анна Каренина")

– Эй, – говорит Квинн, входя на сцену в пустом зрительном зале. Рейчел совсем не удивлена, что та ее нашла.
– Я поступила, – шепчет Рейчел.
– В НЙАДИ? – Квинн взволнована.
Рейчел кивает. Она уже отплакала, но неожиданный вопль заставляет ее улыбнуться.
– Я бы сказала: «я же тебе говорила!», но слишком рада за тебя.
Квинн обнимает Рейчел – без предупреждения, без колебания – и Рейчел обнимает ее в ответ.
– Я тебя люблю, – бормочет Рейчел в плечо Квинн, которое деревенеет.
Квинн немедленно отстраняется и сглатывает, смотря на нее большими серьезными глазами.
– Рейчел…
Рейчел берет Квинн за руки.
– Помнишь на балу Сантана сказала нам прекратить обжиматься?
Квинн гримасничает, потом опускает взгляд, ее щеки горят.
Рейчел нежно берет ее за подбородок и приподнимает, так что Квинн вновь смотрит на нее.
– Я думала об этом.
Рейчел смотрит, как зрачки Квинн вытесняют радужку.
– Ты… ты думала?
– Немного больше, чем один раз, вообще-то, – негромко смеется Рейчел.
Рот Квинн складывается в самую красивую улыбку, которую Рейчел когда-либо видела, и затем Квинн шепчет:
– Мы с Сантаной фальсифицировали результаты. Я выиграла.
Рейчел не может дышать.
– Я тоже тебя люблю, – говорит Квинн.
Во время поцелуя Рейчел первый раз понимает, что поэзия может существовать и без музыки.
А может, это происходит потому, что она на самом деле знает Квинн, словно они одно целое.

Пять. Знайте же, что я вами бесконечно очарован и что я вас люблю! (Джейн Остен, "Гордость и предубеждение")

Похоже, они были обязаны прийти к этому, к Квинн, свернувшейся рядом с Рейчел, в кровати Рейчел, в ее комнате, ночью после выпускного.
Рейчел прижимается своей кожей к коже Квинн, которая, кажется, повсюду. Квинн пахнет апельсинами и сандалом – Рейчел всегда будет ассоциировать этот запах с сентябрем, когда много лет назад она первый раз почувствовала его – и глаза Квинн слипаются от усталости.
– Я сказала Финну подарить тебе корсаж с гарденией, – говорит Рейчел.
Квинн сначала не двигается, а потом прижимается еще ближе к Рейчел. Та мягко проводит пальцами по шрамам на ее ребрах.
– Гардения означает тайную любовь.
Квинн прикусывает нижнюю губу.
– Метафоры важны, ты же знаешь, – говорит Рейчел.
Квинн улыбается, сплетает их пальцы и приподнимается на локте.
– Если я говорю с тобой в прозе, то лишь потому, что боюсь заговорить в стихах.
– Что?
– Это первое, что я о тебе написала.
Квинн забирает у нее все. Квинн забирает ее сердце.
– Квинн… – шепчет Рейчел.
Квинн качает головой, ласково целуя ее.
– Все, что я написала с тех пор, тоже было о тебе.