— Нет! — сказала Альда. — У меня послезавтра экзамен! Я — готовиться!
— Готовиться — так готовиться, — покорно сказала Донка. Зевнув, она в одиночестве накрылась одеялом и через несколько минут засопела.
Альда посидела, погуглила разные интересные слова, пролистала конспект, открыла и закрыла учебник, сделала себе несколько чашек чаю, которые выпила, прочитала ряд интересных, но не нужных статей, посидела с расстройством желудка в туалете, ещё раз просмотрела конспект, откинулась на стуле и с удивлением увидела, что день близится к концу.
Донка за это время успела проснуться, немного прибраться, приготовить ужин и теперь поставила перед Альдоной тарелку с горячим рисом и мясом.
— Ну, как? — спросила она, ехидно глядя на студентку.
— Готовлюсь! — гордо ответила Альда и начала быстро поглощать еду.
Поев, Альдона ещё немного пролистала конспект и засела смотреть интереснейший репортаж о какой-то далёкой деревне.
— Может, наконец, потрахаемся? — сдерживая смех, спросила Донка.
— Я готовлюсь, — буркнула Альда, сворачивая репортаж и открывая страницу с терминами.
Через пару часов Альда решила, что устала и, раздевшись, забралась под одеяло, где её ждала Донка. Вид полуголой девушки напомнил студентке, что ей вообще-то послезавтра сдавать экзамен и надо бы пойти учиться, но было так лень, тем более она посещала почти все лекции, а значит, можно и потрахаться.

***

Донка относилась к образованию очень серьезно. Сама она в университете не училась, закончив лишь колледж и получив профессию швеи, и уже третий год не хотела продолжать образование, просто не хотела — и всё. Однако она в последнее время записалась на кулинарные курсы, просто для себя, а там по окончанию был экзамен. Вот к нему-то Донка с утра пораньше и начала готовиться.
Проснувшись, она вначале не хотела вставать — было мягко, тепло, рядом лежала Альда, и Донка чувствовала плечом её дыхание, а что может быть приятнее, чем просто вот так лежать рядом с любимым человеком!
«Но надо же!» — сама себе возмутилась Донка и осторожно, стараясь не будить любимую, вылезла из-под одеяла.
Утренний душ придал свежести, мягкий домашний спортивный костюм, приятный для тела, вселял уверенность. Стянув короткие волосы резинкой, Донка достала необходимые продукты, конспекты — и начала готовиться.
Несколькими часами позже заспанная Альда выползла на кухню, на вкусный запах.
— Ты решила накормить весь город? — спросила она и без спроса утащила со стола что—то маленькое и вкусное.
— Нет, — односложно ответила Донка, с интересом глядя на реакцию Альды.
— А, — кивнула девушка и медленно побрела в ванную.
Вздохнув, Донка продолжила свои занятия.
— И что ты в этом такого интересного находишь? — Альда, вновь внезапно появившись, взяла лист, исписанный непонятными ей символами.
— Отдай, — Донка попыталась взять лист, но Альда увернулась и попыталась разобрать написанное.
— Отдохни, любовь моя, перегрузишься.
Донка фыркнула и попыталась отнять лист. Альда, пользуясь преимуществом в росте, подняла высоко руку, и когда Донка потянулась за ним, обняла девушку и легонько чмокнула в губы.
— Мне правда надо заниматься, — тихо сказала Донка, невольно обнимая Альду, с удовольствием чувствуя её дыхание на своих губах.
— Только недолго, — ответила она, целуя девушку.
Вечером, наготовив, как казалось Альдоне, на полгода вперёд, Донка с довольным лицом нырнула под уютное одеяло и почти сразу засопела. Альда, надеявшаяся на горячую ночь, грустно улыбнулась и мысленно пожелала любимой удачи.

***

— Да! — сказала Альда, поспешно записывая. — Да-да. Сделаю. Ой, не спалю. И помою за собой всё!
Девушка положила трубку и озадаченно посмотрела на бумажку. Донка уехала на пару дней к родителям, и вот сейчас она уже мчится обратно. И позвонила с просьбой приготовить поесть. Родители Донки были старых, устоявшихся взглядов, любовь дочери не принимали ну никак, и потому за пару дней успели утомить девушку на год вперёд, так хорошо, что Донка убежала на поезд не поев, и уже второй час изнывала.
Альда решила действовать согласно списку, то есть сделать «какой-нибудь лёгкий салатик, мяса жареного и супчик обязательно, лучше грибной, и вкусненького». Вкусненького у Альды был покупной рулет с маком, всё остальное требовалось приготовить за два с лишним часа.
Альда поспешила забить в интернете поиск рецептов, и так зачиталась, что спустя час, тихо ругаясь, побежала на кухню. Первым делом она почистила две картофелины, решила, что этого достаточно, кинула их вариться и достала банку с сушёными грибами. Донка любила грибы и обычно готовила суп с большим количеством этого продукта, но Альда не представляла, сколько надо класть, и потому щедро отсыпала, заняв ими примерно треть кастрюли.
— Чёрт! — воскликнула она. — Надо было картошку порезать!
Оглядевшись, Альда засучила рукав и выловила в кастрюле две одинокие картошины. Быстро порезав, она кинула их обратно и с удивлением обнаружила, что грибов вроде как стало больше. Рассудив, что Донка грибам только обрадуется, Альда приступила к приготовлению салатика.
Лёгкий салатик должен был быть, по мнению девушки, с лёгким майонезом и горохом, но Донка горох не любит. Зато любит кукурузу, а значит, можно заменить. Порезав помидоры, щедро заправив их майонезом и добавив приправу «для салата», Альда вспомнила о том, что ещё не открыла консервированную кукурузу. Вздохнув, девушка взяла консервный нож, банку, взглянула на время — и начала быстро открывать. В какой—то момент уже почти открытая банка выскользнула из рук, упала на пол и покатилась, поспешно теряя кукурузу. Тихо выругавшись, Альда поймала неё, с удовольствием отмечая, что полбанки спасти удалось, а пол и помыть можно.
Высыпав кукурузу и кое—как перемешав, Альда поспешила поставить сковородку на огонь, щедро влила масло и кинула туда кусок говядины. Жареная говядина была чуть ли не единственным блюдом, которое Альда готовила хорошо.
Посолив мясо, Альда вспомнила, что не посолила суп, а потом подумала, что надо бы туда что—нибудь ещё кинуть. Время поджимало, мясо поджаривалось, суп почему—то был не супом, кукуруза живописно была разбросана по полу.
Посмотрев на время, Альда решила, что его ещё вполне достаточно и решила сходить в туалет. Там ей в голову пришла замечательная мысль о том, что в суп можно добавить молоко — Донка так делала и получалось очень вкусно.
Вернувшись на кухню, Альда с ужасом увидела, что суп вскипел и спешно заливал плиту водой и грибами. Громко выругавшись, девушка поспешно выключила газ, потыкала мясо вилкой и достала из холодильника молоко. Добавив его, она осторожно (кастрюля была полна до краёв) перемешала содержимое и подумала, что там всё же чего—то не хватает.

Домой Дона возвращалась в самых разбитых чувствах. Родители не хотели, чтобы она жила с Альдоной, предлагали лечиться, выйти замуж, вернуться обратно к ним. Чувства дочери, как казалось Донке, было им до лампочки. Невольно в голову девушки закрадывались мысли о том, что надо развернуться, вернуться домой, извиниться перед родителями и — бросить Альду.
Но в последние полчаса Донке больше всего хотелось есть.
Открыв дверь, она с порога почувствовала вкусный запах. Поспешно стянув уличную обувь и кинув курточку на тумбочку, она вбежала на кухню и увидела: кукурузу, разбросанную по полу и частично раздавленную, плиту, залитую водой и грибами, лёгкий дым, идущий от сковородки, нечто в тарелке и улыбающуюся Альду. Донка невольно улыбнулась, чувствуя, что не вернётся к родителям ни за что.

***

— Каникулы! — влетевшая в квартиру Альда кинула сумку в угол, подбежала к окну и высунулась по пояс. — Лето! Солнышко!
— Угу, — отозвалась Донка. Она была занята важным делом — пришивала к сарафану бретельку, оторванную ещё в прошлом году кое-кем резким и любвеобильным.
— А поехали завтра на море! Нет, далеко, и денег нет… Давай на озеро! Будем купаться!
Донка отрезала нитку и расправила сарафан. С обеими бретельками. Его захотелось надеть, поносить, покрасоваться. Уже собравшись отвечать, Донка вспомнила, что у Альдоны есть ещё и работа, а отпуск, предоставленный ей для сдачи сессии, оканчивается как раз через три дня. Самое то, чтобы отдохнуть от сессии в объятиях любимой.
— С удовольствием! — Донка вскочила со стула и обняла Альду. — С самого утра?
— С самого раннего, — улыбнулась девушка.

Ночью пошёл мелкий мерзкий дождь, усилившийся к утру. Резко похолодало.
Утром Альда куталась в одеяло, с грустью глядела на улицу и думала, что есть что—то подлое в этом мире.
— Давай я тебе горячий шоколад, — Донка сладко зевнула, — сделаю.
Альда улыбнулась. В общем—то, конец отпуска можно провести и в постели, с любимым человеком и горячим шоколадом. Чем не счастье…

***

— Это будет не больно, а очень даже приятно! — Альда делает попытку схватить девушку за руку, но Донка быстро сползает с кровати, вскакивает, кутается в одеяло.
— Вечно ты говоришь, что будет не больно! — визгливо воскликнула Донка, секунду спустя смутившись такого проявления чувств. — Ты когда полуметровый вибратор притащила — тоже говорила, что будет не больно, а надо мной потом соседи смеялись. И когда три метра верёвки притащила и потрясала пособием по БДСМ. И когда…
— Донка! — возмутилась Альда, — но тебе же всё равно понравилось! И вообще, сейчас не та ситуация!
— Та-та, — девушка обиженно прикусила губу. — Почему ты вечно хочешь какого—то непонятного, заоблачного секса, вместо того что бы просто по—человечески это сделать?
Альда почесала в затылке и уставилась на потолок. Решив, что опасность миновала, Донка присела, но не на кровать, а на стул.
— Но это всего лишь секс на природе! — возмутилась Альда, видимо, придя к какому—то выводу.
— Ага. Последний наш секс на природе закончился тем, что мне вытаскивали трёх клещей! И пугали энцефалитом!
Альда смутилась. На ней клещей не нашли, как ни искали. Девушка думала, что всё дело в ожидании: Донка ждала некой подлянки — и получила.
— Мы осторожненько. В парке. Там—то обрабатывают…
— …и смотрят! Ещё не хватало похабных взглядов и шуточек!
Если бы одеяло не было у Донки, то Альда под ним бы спряталась. А так ей осталось лишь вздохнуть и обнять подушку.
— А чего ты хочешь? Ну, кроме кровати.
Донка покраснела, отвернулась и даже что—то пробурчала. Альда выждала пару минут и повторила вопрос.
— Я, ну… Я хочу на песке, на пляже, у воды… Это же романтично…
Альда, к возмущению Донки, рассмеялась. Впрочем, пошлый секс на пляже, когда песок забивается в самые внезапные места, а где—то рядом могут возникнуть рыбаки с пошлыми шуточками, казался куда привлекательнее, чем уже знакомая постель.

***

— Всё-таки девочки у меня действительно смешные, — Донка скинула с себя псевдошёлковый халат. — Спрашивали, какой он, мой муж.
— А ты? — Альда глубоко вдохнула. — Иди ко мне.
— Сказала, что муж мой самый лучший. А они… Ой, больно. Ой-ой не здесь, — Альда переместила свои губы с шеи ниже. — О… Ооо… Они спросили, удовлетворяет ли он меня в постели!
Альдо что-то пробормотала, не отрываясь от груди Донки. По-видимому, это означало вопрос «А дальше?», и потому Донка продолжила.
— Я и ответила… ах… ой… что удовлетворяет. А они спросили, какой у моего мужа размер. Ой, больно!
— Прости. Какой размер?
— Мм, а сделай так ещё раз… Размер мужского достоинства, естественно. Ну… я и… ответила…
Донка тихо застонала, однако Альда выпустила её живот и ошарашено посмотрела на девушку.
— Что ты им ответила? Что вообще на такой вопрос можно ответить?!
— Я им сказала размеры вибратора, — Донка захлопала ресницами, пытаясь понять, что не так. — То есть, не вибратор, а этот…
Альда рассмеялась и свесилась по пояс с кровати. Донка испугалась, что её девушке стало не очень хорошо, однако она лишь достала из—под кровати вышеназванный предмет.
— Этот?
— Он!
¬— Хм… Ну, тогда мне и надо трахать тебя только им…
— Только им? — Донка растерянно посмотрела на любимую.
— Ну, не только, — Альда хихикнула и слезла с кровати.
¬— А ты куда? — с ужасом спросила Донка.
— Отойду.
Альдо вышла из комнаты, а Донка с несчастным видом уткнулась носом в подушку и подумала, что уже ведь давно зарекалась болтать в постели.
— Кстати, Донь, а где те милые семейники? Раз ролевые игры — то по-полной!
Донка рассмеялась.

***
— Я знаю, где мы можем остаться наедине! — Донка настолько восторженно посмотрела на Альдону, что та испугалась.
Уже третью неделю в их квартире жил двоюродный брат Альды, который пытался поступить в институт. Своих родственников Альдона любила, но уже твёрдо решила, что брата выкинет из квартире при первой же возможности. Даже если родня будет возмущаться.
Но главное — и печальное — в этой ситуации было то, что Альда и Донка не могли позволить себе ничего более поцелуев — брат был нагл и несамостоятелен. На вторую неделю Донке стало уже всё равно, видит их юноша или нет, однако Альда была непреклонна.
— И где же? — осторожно спросила Альдона, припоминая неудачную попытку заняться сексом в лифте.
— У меня на даче! Ну, то есть, не у меня, а у моей двоюродной сестры. Я ей позвонила, и она с радостью согласилась предоставить нам место — ей сейчас некогда туда ездить. Заодно попросила смородину собрать и картошки накопать, если её ещё не утащили.
— На даче? — Альдона с подозрением посмотрела на девушку, которую обычно на секс вне дома развести удавалось крайне редко.
— На даче! — сияя, подтвердила Донка.
— Ты уверена? — чуя подвох, спросила Альдона. Дачи она не любила с детства.
— Конечно! Только представь себе — свежий воздух, речка, смородина — всю её собирать совсем не обязательно, — грибы, если будут… А самое главное — никого рядом!
— Ну, поехали.

На дачу приехали днём.
Участок сестры Донки порос травой, дом имел не самый жилой вид, а туалет поскрипывал незакрытой дверцей на ветру. Это совершенно не испугало отважную девушку — дом она тут же проветрила, дверь в туалет закрыла, тропинки протоптала, протёрла стол и пол, постелила на постель чистое бельё, привезённое с собой из города.
Альда сидела возле куста смородины, обгладывала его и с удовольствием смотрела на свою девушку.
Донка сделала бутерброды, поставила готовиться еду и с ведром присоединилась к Альдоне. Ягоды с куста как-то незаметно были собраны, еда готова, и Донка (мечтая о душе, но стесняясь в этом признаться Альде) зажгла спираль от комаров, создавая романтическую обстановку.
Как-то незаметно девушки переместились в кровать. Донка уже лежала под Альдой, прикрыв глаза и готовая получать удовольствие, как вдруг её девушка закричала.
— А?
— Там… — Альда с ужасом смотрела на стену перед собой.
Извернувшись, Донка флегматично посмотрела на паука. Ну, паук — и паук, у них в туалете живёт один, его даже Альда подкармливает.
— Ну, паук…
— А вдруг это паук- убийца! — Альда села и натянула на себя одеяло.
— Где ты видела пауков-убийц?
— Читала…
— Перестань, обычный паук, такой же, как у нас.
— У нас не такой большой!
— Значит, девочка, — Донка нетерпеливо поёрзала; к ней в голову закралось подозрение, что только она хочет секса. — Ерунда, он нас не тронет.
— Точно? — Альда доверительно посмотрела на Донку.
Донка вздохнула, встала, взяла паука (который почему-то и не думал убегать) и выкинула его за дверь, после чего как можно тщательнее помыла руки.
Девушки вновь устроились в постели, но на этот раз всполошилась Донка.
— Я не взяла салфетки!
— Какие? — Альда остановилась, удивлённо глядя на Донку.
¬— Влажные… Тут же душа нет…
Альда, думавшая, что её девушка в страсти уже и позабыла про это, тихо застонала.
— В туалете подмоешься. Или на речку сходишь.
— Не пойду я на речку, вдруг там люди. А в туалете неудобно. Ой, что же делать…
— Полотенце намочишь? — Альдона уткнулась Донке в плечо и рассмеялась.
Успокоившись и решив гигиенические проблемы, девушки продолжили.
Но тут в окно громко постучали. Тихо матерясь, Донка быстро накинула на себя кофточку и натянула шорты; Альда просто спряталась под одеяло.
В окно постучали ещё громче.
— Хтой-то тут?! Полицию вызову!
— Это мы, — Донка, приглаживая на ходу встрёпанные волосы, выскочила на крыльцо.
— Алёнки что ль сестра? А с тобой кто? — подозрительно щурясь, спросила соседка.
— Сестра, двоюродная. Донка. Вы, может, меня ещё помните? — девушка попыталась припомнить имя соседки, но ничего не получилось.
— Конечно! Чего вас не помнить, вы мне весь горох весной восемьдесят шестого потоптали! — соседка грозно погрозила пальцем. — А с тобой кто? Мужик, что ль? Потрахаться, что ль, негде?
— Не, подруга, — Донка заглянула в дом и увидела, как Альда поспешно одевает платье. — Сестра попросила собрать ягоды и картошки накопать. И вообще посмотреть, чего да как.
— А, понятно. Она, чего-то, совсем обленилась, ездить перестала…
Донка говорила с соседкой около получаса, пока она, причитая, не ушла к себе.
Девушки вздохнули с облегчением, налили себе чаю и устроились с чашками рядом друг с другом.
— Чего-то мне ничего не хочется, — сказала Альда, кладя голову на плечо Донки.
— Угу… — сказала Донка.
Темнело. Где-то за окном соседка бегала по дороге, инспектируя соседей.
Допив чай, Донка с Альдой разделись и забрались под одеяло с твёрдым намереньем поспать. Но, как это порой бывает, страсть проснулась сама собой. Тут обнаружилось, что кровать скрипит.
— Ой, — испуганно прошептала Донка. — А вдруг соседка услышит?
— И нажалуется твоей сестре? — с интересом спросила Альда, представляя, как Алёна пошлёт шибко любопытную старушку далеко и надолго.
Донка тоже себе это представила и рассмеялась.

На следующий день они вернулись к себе домой, с ягодами и картошкой (сестра Донки отдала им половину, сказав, что ей одной это слишком много), к своей родной, не скрипящей, кровати, к родному пауку-не-убийце, к нормальному туалету и ванной (куда они залезли вместе, не в состоянии решить, кто же моется первым). Но, самое главное, они вернулись удовлетворённые и довольные друг другом. И с твёрдым намереньем больше на дачу не ездить.
А через день брат Альдоны уехал в свой родной город, так и не поступив.

***

Донка очень-очень любила мёд. Торт с мёдом. Репа с мёдом. Чай с мёдом. Баночка с мёдом всегда стояла в шкафу, Донка временами её открывала и ела мёд большими ложками.
Альда мёд не любила. Совсем. Он был слишком сладкий, слишком липкий, слишком невкусный. Бывало, что Альда начинала недовольно бурчать, видя какое—либо с виду вкусное блюдо, которое она не будет есть, потому что он там. Именно по этой причине Донка редко готовила что-либо с мёдом.
Иногда Альде казалось, что она ущемляет свою девушку, ставит её в жёсткие рамки. А Донке совершенно ничего не казалось — она могла есть любимые блюда с мёдом, когда любимой не было дома, или вообще вне дома. Ведь, по мнению Донки, если любимый человек что-то не любит — это вовсе не значит, что человек не любит того, кто это «что-то» любит.

***

— Это вкуснейшее вишнёвое варенье готовила моя мама.
— Оно случайно не отравлено?
Альда внимательно осмотрела банку. Видимо, решив, что нет, девушка щедро намазала варенье на блин.
— Конечно, нет! Да, мама тебя недолюбливает, но не до такой же степени, чтобы отравлять варенье. И вообще, она знает, что его буду есть я.
Донка не заморачивалась с размазыванием варенья по блину, а сразу отправила ложку в рот.
— Угу, разве только так.
Какое-то время девушки молча уничтожали варенье.
— Донка, у меня завтра корпоратив, и я, вероятно, приду домой пораньше. Может, поработаю в тишине.
— Корпоратив? И ты не пойдёшь? Почему?
— А зачем? Смотреть на пьяных сотрудников?
— Поесть, — удивлённо-утвердительно сказала Донка.
— Я и дома могу поесть. Ты очень вкусно готовишь.
Донка довольно покраснела, но уже через мгновение снова стала серьезна.
— Аль, ты или с работы уходи, если тебе коллеги не нравятся, или ходи на них. То есть на корпоративы.
— Да мне только корпоративы и не нравятся, всё остальное просто замечательно. Дон, у меня коллеги очень-очень хорошие, но на корпоратив они приходят выпить, и это уже очень-очень отвратительно.
Донка вздохнула. Она никогда не могла отказаться от дармовых бутербродов, и потому сейчас не совсем понимала Альду. Если бы девушка могла сама пойти на корпоратив, то она, несомненно, это сделала бы, и никакие пьяные её не смущали.
Девушки ещё какое-то время ели вишнёвое варенье и молчали. Донка невольно вздыхала, причём так скорбно, что в конце концов Альда не выдержала.
— Пойду я на корпоратив, пойду. И тебя с собой возьму.
— Правда? Ой, то есть… Ты меня действительно возьмёшь?
— Конечно, возьму. Что я, не могу прийти с собственной девушкой?
— Можешь. Просто мне казалось, что ты скрываешь наши отношения.
— Не скрываю, а не афиширую, — Альда невольно обиделась и почти сразу устыдилась. — Ну, подумаешь, с девушкой приду. Не буду же я тебя прятать. И вообще…
Альда замолчала. После довольно долгой паузы Донка решилась спросить:
— И вообще — что?
— И вообще, я тебя люблю. Ты замечательная, и пусть мне все завидуют. Вот.

***

Ещё на заре отношений Альде было, куда пригласить девушку. Но она стеснялась.
Донка ничуть не стеснялась, но жила в общежитии, и ей приглашать к себе девушек было ну очень—очень неудобно.
— А давай, — говорила Альда, нежно поглаживая руку Донки, — сходим в кино.
Донка шла рядом под руку с Альдой, цепляясь за неё так, как юные девушки цепляются за своих надёжных мужчин. Донке подобное сравнение не нравилось, но идти вот так рядом было очень приятно.
— А зачем? — девушка не помнила, чтобы в кино шло что—то интересное.
— Ну…
Альда мечтательно и многозначительно посмотрела наверх. Донка тоже туда посмотрела, но не увидела ничего интересного.
— Может, лучше в кафе? — спросила Донка.
— Давай в кафе, — подавив тихий вздох, ответила Альда.
В кафе Донка была непривычно молчалива. Она рассеянно ковыряла ложечкой мороженое, смотрела в стену и отвечала невпопад. Мысли Донки были почти полностью заняты Альдой.
— О чём ты думаешь? — рискнула спросить Альда свою девушку.
— Ну, — Донка смущённо посмотрела на тающее мороженое, — послезавтра у меня соседки уезжают, обе. Надолго. Ну, и я подумала… Я хотела к себе тебя пригласить. Ты не против?
Глядя в большие прекрасные глаза Донки, Альда почувствовала себя сволочью.
— Давай лучше ты ко мне. Ну, я—то живу одна. И можно даже сегодня. Ой, то есть завтра. Лучше завтра.
Глядя на смущённую девушку, Донка улыбнулась, перегнулась через стол и поцеловала её в щёку. От этого Альда засмущалась ещё больше.
Ну, а потом у них всё было хорошо.
Правда, Альда смущалась ещё очень долго.

***

— Ну что за мерзкая идея — отмечать день святого Валентина? — бурчала Альда в начале января. — Давай лучше на Ивану—купала попрыгаем через костёр, поедим вкусненького, полежим в кустах…
Донка вздыхала и не знала, как объяснить Альде слово «романтика».
— А—а, открыточки с ангелочками, с сердечками, с котятками… Почему я не могу найти открытку для отца?! — возмущалась Альда в конце января. — Чёрт бы побрал эти псевдоромантические праздники!
Донка спокойно выбирала картон и пыталась убедить девушку не впадать в панику — всё равно Альда всегда делала открытки сама.
— Конфеты подорожали! Мой любимый набор! Я только зарплату получил, пришёл, хотел отовариться — а они с «мегаскидкой» дороже! — плакала Альда в феврале. — Ну, скажи, кто они после этого? Я бы купил, да, но так обидно стало…
Донка, не выдержав слёз Альды, испекла ей торт, порадовав тем самым девушку.

Четырнадцатого февраля Донка думала, что они не будут праздновать. Ну, разве что пирожки с вареньем поедят, пирожки с вареньем — это всё-таки святое.
Но вечером Альда вернулась с работы в приподнятом настроении, и, особо не принюхиваясь к запаху из кухни, возмущённо воскликнула:
— Донка, ты почему не одета?! Одевайся. Я сегодня веду свою девушку в ресторан, и пусть все мне завидуют.
— Ты же не хотела праздновать, — удивлённо сказала Донка, но начала быстро собираться.
— Глупости какие, когда я ещё тебе смогу сказать, что люблю тебя. А потом я увезу тебя в Америку, и мы поженимся!
Донка выронила свою сумочку. Альда могла импульсивно рвануть куда-нибудь, но что бы — в Америку, с ней, да ещё с предложением руки и сердца…
Альда рассмеялась и обняла девушку.
— Ну, или просто поедем в отель и будем притворяться приезжими. Идём?
— Идём! — Донка мягко высвободилась из объятий любимой и подняла сумку. — Только, подожди… Вот.
Альде торжественно вручили кусочек картона в форме сердечка. Подобного девушка не ожидала, и почувствовала себя крайне счастливой и без Америки, ресторана и отеля.
Ведь можно просто прожить всю жизнь рядом с Донкой, подумала она.