Сердце Лаванды разбито. Сучка Грейнжер оказалась вовсе не настолько «синим чулком», и теперь Рон смотрит на Гермиону так, как должен был смотреть на нее, на Лаванду! Впрочем, Лаванда Браун не любит обманываться – на нее Уизли никогда не смотрел так.

Конечно, найти подходящего парня – не проблема, но Лаванде нравился Рон, действительно нравился. Рядом с ним она казалась себе настоящей, а не проекцией в шаре Трелони, на которую кто-то смотрит, но стоит ему отвернутся – она исчезнет.

- Да-а-а-а… – тянет чей-то мелодичный голос рядом с Лавандой, и она оборачивается резко. Кого еще принесло?!

- Лавгуд? Луна, мне сейчас не до тебя, уйди, а?

На этой полоумной голубое платье, и по всему шелку разбросаны стрекозы с тонкими крыльями. То есть – это не рисунки, стрекозы на самом деле прикреплены к ткани, и Лаванда очень надеется, что они неживые, в смысле, искусственные.

- Тебе сейчас и не до себя, – произносит нараспев Луна и садится рядом, подтянув к груди колени. Лаванда хочет спросить, что, к чертовой матери, она имеет в виду, но не спрашивает.

Луна сидит так близко, что длинные светлые волосы касаются руки Лаванды. Ей хочется отодвинуться, но сегодня паршивый день, и Лаванде нужен друг. Она не врет себе, пусть даже такой друг.

- Мальчики странные…. – говорит эта странная, и Лаванда кивает. Ну, потому что – а что можно сделать? Лавгуд не собирается уходить.

- Они ничего не умеют, совсем, – продолжает Луна, но Лаванда могла бы поспорить – Рон отлично целуется.

- Женщина – это музыкальный инструмент. Надо уметь на нем играть.

Луна не смотрит на Лаванду, но при этом ее холодная рука касается спины, она играет, как на пианино, на позвонках, и Лаванда выгибается – спина у нее слишком чувствительна, но Луна не могла об этом знать, верно?

- Поплачь. Плакса Миртл говорит, что это помогает.

- Ты что, сравнила меня с привидением, живущим в туалете?! – Лаванда проводит плечами, пытаясь сбросить руку Луны, и она послушно ее убирает.

- Ну, она ведь тоже девушка. И, кстати, ты знаешь, что привидения не подвержены мозгошмыхам?

- Ой… – Лаванда поднимается, чтоб уйти. От озера тянет холодом, скоро преподаватели начнут патрулировать коридоры, и слушать про мозгошмыхов она больше не может.

- Эй, – окликивает её Луна, – Останься, – просит она, и Лаванда вдруг понимает: у Лавгуд тоже был тяжелый день.

Лаванда опускается на траву, и Луна обнимает ее за плечи. От нее пахнет цветами и немножко – котлетами с ужина. У нее тонкие губы и очень светлая кожа. Лаванда хочет проверить, просто проверить.

Луна целуется так, что в трусиках у Лаванды тут же становится мокро и горячо – Луна жаркая, внимательная, терпкая. Ее руки исследуют тело Лаванды так, словно так можно, это правильно и вообще - так надо.

Когда ее указательный палец, надавливая, проезжается по промежности Лаванды, Браун становится плевать на правила, на Рона и Грейнджер.

Она не знает, что значит «кончить», но от пальцев Луны так сладко, так жарко и томно, что Лаванада обнимает Луну, бесстыдно толкаясь в ее палец, всхлипывая.

- Пора. Скоро будет опасно – говорят, большой кальмар ищет себе пищу по ночами, он щупальцами обшаривает берег…

Лаванде хочется, чтоб Луна помолчала, поэтому приходится снова поцеловать Лавгуд.

На прощанье Луна касается щеки Лаванды, отрывает от платья искусственную стрекозу с марлевыми крыльями и прикалывает ей на воротник.

Лаванда идет в свою гостиную, понимая что-то про себя, стрекоз и Луну Лавгуд.

На следующий день она ревниво разглядывает одноклассниц – не приколота ли на чьем-нибудь еще вороте стрекоза.