И я кричу остановите пленку,
Это кино я уже смотрел. (с)

Я самая обычная девочка. Живу с отцом в обычном доме. Не представляю, о чём можно писать в дневнике. У меня хороший дневник, хороший блокнот. Но нет переживаний, которые можно было бы ему поверять. Даже тайных поклонников нет. Может быть, когда я немного вырасту, всё изменится.
У меня есть хорошая подруга. Её зовут Эльза. У неё есть брат Роберт, он нам постоянно мешает.
Мне бы хотелось вырасти такой, чтобы было, что записывать в дневнике.

Вторая запись из дневника Бланш пятилетней давности

На указателе написано Висконсин, на указателе написано Ла-Кросс. Эльза и Бланш живут в пригороде, вдалеке от указателей. То есть указателей у них в городе, конечно, великое множество, но большие и серьезные указатели, которые вызывают у людей ассоциации, тут не стоят.
Бланш сидит на самом краю бетонной плиты, свесив ноги вниз. От теоретического перелома позвоночника её отделяют примерно двадцать футов. На ней растянутая футболка и чёрные вельветовые брюки. На брюках должны остаться белые известковые следы, несколько бросающихся в глаза полос.
– Подними руку, – говорит Эльза. Она стоит в центре площадки, с видеокамерой в руках. Ветер треплет её длинные, светлые волосы, запутывает их, может быть, даже сбивает с пути.
– Зачем? – спрашивает Бланш и поднимает руку с сигаретой, которая гаснет от порыва ветра. – Чёрт, – комментирует Бланш.
– Это будет прекрасный кадр! – Эльза приближает и удаляет фокус. Изображение будет размытым. Камера куплена в прошлом году на гаражной распродаже.
– Фильм не состоит из отдельных кадров, понимаешь? Нужен сценарий, актёры, спонсирование, декорации, – Бланш морщится. – Могу я уже опустить руку?
Эльза нажимает на стоп и кивает.

Эльза живёт с родителями и младшим братом. Каждый раз, когда к Эльзе приходят её подружки, Роберт оказывается под дверью и подслушивает. Он хочет знать, что девочки говорят о мальчиках, когда те их не слышат. Родители всегда хвастаются своим коллегам по работе, что у них очень любознательный сын.
Роберт влюблён в Бланш по принципу самого близкого знакомства. Из всех женщин на свете он больше всего времени провёл с сестрой, мамой и Бланш. Роберт уверен, что он не поклонник инцеста. От мыслей такого рода тошнота подкатывает к горлу моментально. Любовь заставляет его вести себя грубо.
– Ты лесбиянка, – говорит он Бланш. – Любая девочка была бы счастлива на твоём месте заполучить такого, как я.
– Вижу толпы под окнами, – отзывается Бланш и проводит рукой по своим коротким чёрным волосам. Ей хочется курить, но в доме Эльзы зависимости под запретом, а на улице слишком мерзкая погода.
– Это из-за дождя, – парирует Роберт.
– Это из-за тебя, – отрезает Бланш.
Эльза, наверное, любит свою семью, их размеренный быт. Любит, что её мама может запрещать что-то делать своим детям. Когда мама говорит «Тебе нельзя общаться с этим мальчиком, он из дурной семьи», то Эльза слушается. Когда мама говорит «Ты можешь остаться у подруги на ночь», то Эльза чувствует эйфорию. Ей разрешили, ей разрешили, ей разрешили!
Воскресные обеды и походы в церковь, уикенд, проведенный на природе, ритуалы и система ценностей.
Мама Эльзы, кстати, её зовут Клавдия, всё принимает в своей дочери: внешний вид, оценки в школе, любимые музыкальные группы, неприличные фильмы на жёстком диске, слишком короткую юбку, – но Бланш не принимает. Клавдия утешает себя, что они подружились просто потому, что живут по соседству. Что ещё немного – и эта странная дружба, девочек ничего не связывает, пройдёт. Потерпеть осталось чуть-чуть, максимум до окончания школы. Потом Эльзу ждёт колледж, который по карману средней американской семье, а Бланш работа.
И когда Клавдия видит, что Роберт по уши влюбился в Бланш, она выпивает три глотка коньяка, который подарили мужу на день рождения, и кашляет.

Эльза мечтает снимать кино. Первой её жертвой стали мягкие игрушки и фотоаппарат Клавдии. Фотографии были распечатаны, к ним были придуманы подписи, некоторый аналог субтитров, и развешаны по комнате. У Эльзы нет сюжетов и характеров, только кадры. Когда она видит что-то красивое, то сразу говорит: «вот бы снять это на камеру» или «хороший кадр из фильма». Когда они только знакомятся с Бланш, соседской девочкой, то в той нет ничего необычного, она совсем не похожа на героиню кино.
Но два года назад, после летних каникул, в Бланш что-то меняется. Она начинает иначе стричься и одеваться, но главное – в ней появляется какой-то надлом. Надлом столь сильный и заметный, что Эльза не решается спросить, что произошло. Просто рыщет по распродажам в поисках видеокамеры. Находит к концу месяца, когда начинаются дожди. Первый раз она снимает Бланш в школьном дворе, под дождём. Бланш стоит без зонта, в одной толстовке, и отчего-то не торопит подругу. Черные волосы прилипают ко лбу, тушь течет.
– Ещё минуту, – просит Эльза. Она дико боится, что камере придёт конец, если снимать под дождём, но не может остановиться. – Засунь руки в карманы.
Бланш выполняет, но спрашивает:
– Плохие руки?
Эльза приближает фокус, в кадре часть ладони и карман.
– Хорошие руки, – говорит она тихо.
Дома она раз за разом пересматривает снятое на камеру. Пять минут тридцать четыре секунды, с которыми ничего невозможно сделать, в которых нет ничего от искусства. Внутри Эльзы что-то бьётся, она видит в Бланш искусство и не может остановиться – пересматривает снова.
Эльза замечает, что брат роется в её вещах, и лучше прячет свой дневник. Эльза замечает, что Роберт иначе смотрит на Бланш.

Бланш живёт с отцом. Они почти не разговаривают.
– Передай соль, – говорит отец как-то, когда они с Бланш отдыхают за городом.
– У нас нет соли, – отзывается Бланш.
– Я бы хотел с тобой поговорить.
– Поговори.
Они сидят за столом, пока не стемнеет. Иногда Бланш думает, куда пропала её мать. Кажется, Бланш никогда её не видела, но уроки сексуального воспитания и интуиция не позволяют думать, что матери у неё вовсе никогда не было.
Отец заботится о ней, но не следит. Бланш может делать всё, что хочет, и от этого не ощущает себя любой.
В детстве на неё производит большое впечатление семья Эльзы. Ей кажется, что такой и должна быть настоящая семья. Ей бы хотелось, чтобы здесь её любили, и она старается вести себя мило. Всё равно Клавдия плохо относится к ней. Бланш спрашивает у отца, почему мама Эльзы недолюбливает её. Отец говорит, что не знает. Отец говорит, что такое часто происходит – тебя недолюбливают.
Чтобы справиться со своими горестями, Бланш начинает вести дневник. Она кладет внутрь волос, чтобы проверять, читал ли кто-то его. Волос из раза в раз лежит на месте. Бланш хватает только на десять записей, потом она прекращает вести дневник.
Волос, длинный и тёмный, лежит внутри уже около пяти лет, когда Бланш стрижется коротко.

Она хотела, чтобы её семьей стала семья Эльзы, но этого не произошло. Ей остаётся довольствоваться лишь самой Эльзой и иногда Робертом. Поведение Роберта меняется после того лета, которое Бланш не хочет вспоминать. Это утомляет.
Эльза говорит «убери руки», «достань руку», «подними ногу», «сядь на стул боком». Бланш видит в этих приказах глубокую нужду Эльзы в ней. Подчиняться ей не нравится, ещё немного – и она взорвётся. Но жажда внимания всегда оказывается сильнее.
Бланш убирает руки.
Бланш достаёт руку.
Бланш поднимает ногу.
Бланш садится на стул боком.
Бланш отпускает едкие комментарии.
Бланш боится спать одна в своей комнате.
Бланш любит своего отца.
Себя Бланш не любит.

Если бы Эльзе когда-либо пришло в голову посетить психотерапевта, то её диагнозом стал бы маниакально-депрессивный психоз. Настроение Эльзы меняется по сто раз на дню. Она может вымотать любого члена семьи, впадая то в эйфорию, то в тоску. Роберт и Клавдия вынуждены подстраиваться. Иногда им хочется ударить Эльзу. Роберт озвучивает это желание, Клавдия в нём не признается. Отец Эльзы слишком мало проводит времени дома, чтобы не обожать свою дочь.
Бланш у отца семейства вызывает подозрения.
Несмотря на все перепады в настроении и истерики, Эльза гораздо спокойнее своей подруги. Это заметно, если смотреть на них очень внимательно. В чертах, походке и фигуре Эльзы нет ничего нервного. Её устойчивость очевидна. И рядом с ней, неожиданно, Бланш, которая никогда не кричит и не плачет публично, кажется сухим порохом. Каждый раз, когда Эльза вспыхивает, все вздрагивают.
– Тебе сложно, что ли? – кричит Эльза и суёт Бланш в руку десять роз.
– Да, – кивает Бланш. – И убери от меня этот похоронный набор.
– Ну и ладно. Я сама сделаю!
Эльза вырывает цветы из рук Бланш и начинает отдирать лепестки. Лепестки занимают весь стол, несколько медленно опускаются на пол.
– Если бы ты помогла мне, я могла бы это снять, – ворчит Эльза. Потеря удачного кадра удручает, но недовольное лицо Бланш удручает куда больше. Все страсти Эльзы сильны, но ничто не сравнится с кино и Бланш. – Итак, ты ложишься в ванную, полную воды, я сверху кладу эти лепестки и снимаю. Не порти ничего... ещё больше.
Бланш молча идет в ванную. Она уже не один раз сказала, что не намерена лежать в воде с трупами цветов, но против Эльзы, как обычно, устоять не смогла.
Ванная набирается целую вечность. Бланш набирает горячую воду, ещё чуть горячее и в неё нельзя было бы лечь, чтобы лепестки как можно скорее потеряли привлекательный вид. Потом заворачивает краны и прямо в одежде ложится в воду. Тёмные брюки и футболка становятся чёрными и облепляют Бланш.
Эльза замечает, что под футболкой Бланш нет нижнего белья, и краснеет. Ей стыдно и от того, что она это заметила, и от того, какие эмоции, какой жар внизу живота это вызвало. Она поспешно вываливает лепестки на Бланш.
Информация записывается на карту памяти.

Роберт перекидывает информацию с карты памяти на диск. Он смотрит, как ткань плотно облегает тело Бланш, как предмет его фантазий скрывается за бесполезными лепестками роз. Смотрит в глаза Бланш, ярко накрашенные, кажущиеся почти жёлтыми. Одна его рука крепко сжимает край стола, вторая опускается между ног.
Бланш с презрением смотрит на него с монитора ноутбука.

Бланш никому не рассказывает, что произошло тем летом. Более того, Бланш даже в голову не приходит кому-то об этом рассказать. В тот год они с отцом проводят июль в домике у озера. Кажется, им удалось арендовать двухэтажный дом за сущие пенни. Быт размерен. Завтрак, походы к воде с книжкой, ланч, купание, если погода достаточно тёплая, ужин, телевизор.
Иногда они выезжают в город, чтобы купить газеты и продукты. Бланш торчит в небольшом книжном на углу или в лавочке с развесным мармеладом и ирисом. Её любимый ирис – лимон с лаймом. Любимый раздел в книжном – детективный.
И хотя они приехали в этот дом, чтобы общаться как можно больше, отец не мешает Бланш уединяться в своей комнате на втором этаже и заниматься чем ей заблагорассудится.
Пару раз Бланш получает письма от Эльзы, но отвечать не собирается. В конце концов, никаких новостей у неё нет.
Эльза пишет о книгах и музыке, о ста мальчиках, что пригласили её на свидание, о весёлой вечеринке, что устроила Клавдия в честь своего дня рождения, о надоевшем младшем брате Роберте. Бланш не может отвечать на этот поток событий каждый раз лишь озёрной водой, прохладой под сенью деревьев и очередным раскрытым убийством из книг с плохой бумагой.
Лето по наклонной катится к своему завершению. Ощущение беды усиливается, Бланш плохо спит ночами. В одну из таких ночей она сидит внизу и ждёт, когда вернётся её отец. Он куда-то ушёл ещё после ланча и с тех пор не появлялся. Часы бьют десять и спустя четыре минуты дверь распахивается. Бланш впервые видит отца настолько пьяным.
– Что делаешь? – спрашивает он и садится рядом. Бланш пожимает плечами. Она цепенеет, одновременно хочет отодвинуться и не может. – Нельзя постоянно просто так сидеть, – он смеётся. – Ну так что? – отец проводит рукой по щеке Бланш, поворачивает её за подбородок к себе и, прежде чем Бланш успевает сообразить, что сейчас произойдёт, пытается её поцеловать.
Оцепенение проходит. Бланш вскакивает с дивана, больно ударяясь о стеклянный журнальный столик, и бежит по лестнице сломя голову.
– Куда ты, Ада? – раздаётся ей вслед.
Бланш чуть ли не впервые слышит из уст отца имя своей матери.
– Я слишком похожа на свою мать, – капризно говорит Бланш в парикмахерской, куда сбегает на следующее утро. – Мне нужно как-то радикально сменить имидж.
В салоне посмеиваются над молоденькой девушкой.
– Быть похожей на мать – совсем не плохо, молодая леди!
– Стригите как можно короче, – заявляет Бланш.
Её решение холодно и строго. Она почти не винит отца, не винит она и себя. Просто надо устранить причину происшествия. Больше ничто в ней не будет напоминать Аду.
И с тем же рвением, с которым Бланш до этого лелеяла в себе сходство с матерью, теперь она старается уничтожить общее между ними.
Иметь общее с мёртвыми жутко.

Сегодня мы поругались с Эльзой. Не знаю, на что она обиделась. Она точно сама виновата. Не мне же теперь идти и извиняться? Но что делать? Без неё очень скучно. Отец внизу смотрит телевизор. Советоваться с ним пустое дело. Подожду до завтра. Если она не придёт мириться, то пойду сама попрошу прощения. Только неплохо было бы узнать, за что...

Пятая запись из дневника Бланш пятилетней давности.

Эльзе снятся лестницы. Всю ночь она спускается и спускается, ждёт с ужасом, когда ей надо будет идти вверх, но наверх никогда не надо. Она просыпается в холодном поту от того, что слишком резко дёрнула ногой. Ей снятся тысячи лиц или смайлики, состоящие из знака равно и закрывающей скобки, которые заполоняют весь монитор компьютера и предвещают конец света. Ещё Эльза видит ноги. Белые гетры из старого кино про гангстеров. Эльза хотела бы снимать такое кино наяву, но те времена ушли, остались только сны. Во сне она лежит под кроватью и видит ноги убийц. В доме, где стоит кровать, очень плохая аура. Ей надо сбежать, но гетры столпились прямо в комнате и бежать некуда. Когда они исчезают, Эльза выходит в окно. Бежит, уклоняясь от выстрелов в спину. Просыпается, резко садится на кровати и хочет к кому-нибудь прижаться. В комнате сумеречно, и отчётливо тикают часы.
Часто по утрам Эльза вся в синяках. Их появление секрет.

Бланш часто снятся вещие сны. Ей снится, как она откусывает от сочного яблока и думает «вкусно». Бланш ненавидит яблоки, но на следующее утро всё меняется. Она откусывает, и правда оказывается вкусно. Ей снится время. Если проехать по дороге несколько миль в обратную сторону, то окажешься на два часа в прошлом. Если ты сказал, что тебе надо на это дело восемь часов, но использовал шесть, то будь добр вернуть два оставшихся.
Часто Бланш летает невысоко над землёй. Если бы она росла каждый раз после таких снов, то была бы уже с небоскрёб.
Ей снятся знакомые люди и люди незнакомые, которых она встречает позднее. Снится, что она обнимает тех, кто ушёл из её жизни раз и навсегда. Снится, что человек падает в грязь перед тем, как с ним происходит беда.
Бланш не снятся кошмары.
Часто во снах она расследует жестокие убийства, но всегда остаётся невредимой. Самое страшное, что с ней случается, – она просыпается на полу, обнимая свою подушку.
После купания в ванной с лепестками роз Бланш снится, что они с Эльзой сидят на скамейке. На улице холодно, вплоть до снега. Неожиданно Бланш придвигается к Эльзе и целует её. Они почти занимаются любовью на этой скамейке.
«Можно было примёрзнуть задницей, – думает Бланш, когда просыпается. И только потом: – И к чему это все мне приснилось?»
Сон неотступно тревожит Бланш. И пусть через несколько дней она его почти не вспоминает, но вопросы остаются: как на самом деле Эльза выглядит абсолютно голой, каково это, гладить её по шее, прежде чем поцеловать, каково это целоваться вообще? Бланш никогда не целовалась.
В итоге она приходит к странной трактовке сна. В итоге она находит того, с кем будет её первый поцелуй.

В жизни нет возможности проиграть несколько вариантов развития событий, а потом выбрать самый удачный. Бланш хочет, чтобы её первый поцелуй был совсем не таким. Бланш точно выбрала бы какой-нибудь другой вариант, если бы у неё был шанс всё отмотать назад. Происходящее сейчас её категорически не устраивает.
Сегодня суббота, время дневных ток-шоу, и Бланш собирается в гости к Эльзе с особой тщательностью. Это связано с тем, что идёт она вовсе не к Эльзе, а к её брату Роберту. Принятое решение холодит ноги и руки, делает шаги тяжёлыми. Роберт, как и обычно в это время, сидит перед компьютером. Бланш не очень хорошо разбирается во всех этих уровнях, боевых магах, бутылочках с жидкостью разного цвета, да и не особо хочет разбираться.
– А Эльзы нет, – говорит Роберт, когда видит в дверном проёме Бланш.
– А я и не к ней пришла, – пожимает она плечами и проходит без приглашения в комнату. На стенах плакаты, на полу мусор. Роберт такой же подросток, как Бланш и Эльза. Чуть младше, чуть больше устраивающий беспорядок.
Бланш размышляет, как приступить к делу. В голове пусто и звенит. Начинает подташнивать. Она понимает, что ещё немного и придётся встать и уйти. Либо домой, либо в уборную, если тошнота станет совсем невыносимой. Бланш не спала полночи.
– Хочешь меня поцеловать?
Роберт моментально отлипает от монитора. Его мага убивает средней руки монстр, игра окончена.
– Ты это серьёзно?
Бланш прячет руки за спину.
Роберт, наверное, мечтал об этом. Хотя сейчас он не так уверен, что его мечты касались поцелуев. Он думал о том, как будет круто называть такую девочку, как Бланш, своей подругой. Думал о ней, когда мастурбировал. И её имя всплывало неизменно, если кто-то интересовался его симпатиями. Но целоваться – это совсем другое. Роберт никогда в жизни не целовался.
Проблема современной индустрии в том, что она дает представления о том, как заниматься сексом. Как целоваться или любить, там не сказано ни слова, а начинать обычно приходится именно с этих пунктов.
– Ну ладно, – говорит Роберт, когда пауза совсем уж затягивается. Слова звучат сухо и падают на пол, не достигнув ушей Бланш. Роберт подходит к ней вплотную и целует. Касается губами губ, языком языка. Кажется, процесс технологичный и совсем не сложный. Сам он стоит, а его руки глупо болтаются вдоль тела. Когда ладонь Роберта тянется к щеке Бланш, раздаётся крик.
Эльза вернулась домой.
– Что это? – восклицает она.
Бланш не отскакивает, но медленно отстраняется от Роберта. Поцелуй был никаким, и это никакое настроение распространилось на всю Бланш.
– Ничего. Сейчас приду, – сообщает она Эльзе.
Эльза на секунду замирает, а потом выбегает в слезах.
– Чего это она? – спрашивает Роберт.
– Сейчас узнаю, – говорит Бланш. – Пока.
– Мы ещё увидимся?
– Я к вам часто прихожу в гости.
– Ну да. А наедине?
– Мало ли как не повезёт, – иронизирует Бланш и выходит из комнаты Роберта.
Роберт подавлен. Может быть, это не было по-настоящему круто, но чего можно ждать от первой попытки? Надо много тренироваться, чтобы что-то начало получаться хорошо. Ему обидно, что Бланш не хочет тренироваться с ним. И пусть он уже не чувствует себя настолько влюблённым, но когда тебя отшивают после поцелуя – это трагедия.
Разлюбить Бланш совсем он не может. Поэтому где-то на дне сердца остаётся эта любовь, а на поверхности лежит свежая ненависть, оскорбление и равнодушие. В порно нет невзаимной любви, есть насилие.
В некотором роде Роберт чувствует себя изнасилованным.

Обиду нельзя отменить нажатием клавиши, обиду сложно проанализировать. Когда Эльза видит, как Бланш целуется с Робертом, её захлестывает ненависть. Ужасное чувство головокружения, падения в бесконечную кроличью нору. Но она не Эльза в стране чудес. Да и происходящее совсем не похоже на чудеса.
Происходящее похоже на предательство, на удар под дых. Именно так Эльза себя и ощущает, как будто её ударили, причём два дорогих ей человека разом. Она не может делать вид, что ничего не произошло. Эльза может только забежать на второй этаж, рухнуть на кровать и разреветься.
Между тем, как Эльза оказывается в комнате и как там оказывается Бланш, проходит несколько минут. Или целая вечность. Эльза успевает почувствовать себя одинокой и ненужной. Успевает стать одинокой и никому не нужной. Обратная метаморфоза требует огромных усилий. Поэтому, когда Бланш проскальзывает в комнату и зовёт её, ничего уже нельзя исправить. Слишком поздно.
– Эльза, на что ты обиделась?
Эльза никак не реагирует. Она не знает Бланш. Кто такая Бланш? У этой Эльзы, что лежит на кровати, никогда не было подруг и родных. Она всегда была одна и умрёт в одиночестве. Стакан воды подать будет некому.
– Прости.
Бланш подходит к кровати, на которой лежит Эльза, приближение ощущается мышцами спины, и дотрагивается ладонью до спины. Эльза думала, что это будет неприятно – прикосновение совсем незнакомого человека. Однако оно оказывается родным, близким и желанным.
Неожиданно Эльза начинает плакать ещё более горько.
– Прости, – повторяет Бланш.
Прошлое постепенно возвращается к Эльзе. Она снова любит и любима. Но раны будут долго затягиваться.

Бланш не знает, что по её милости пришлось испытать Эльзе, но чувствует себя виноватой. Она наказывает себя всеми доступными средствами: сидит на стуле и представляет, как Эльза целуется с кем-нибудь. У Бланш нет брата, поэтому полная аналогия ей недоступна. Она пытается представить, что Эльза целуется с её отцом, но это оказывается слишком неприятно даже для наказания. И дело не том, что лучшая подруга не должна целоваться с твоим отцом. Дело в том, что отец на твоих глазах целоваться не должен ни с кем.
Богатое воображение не помогает понять Бланш, в чём горе Эльзы. Бланш легко пережила бы поцелуй Эльзы с кем угодно. Она в этом уверена.
– Я не была бы против, если бы ты с кем-то целовалась, – в итоге говорит Бланш.
Эльза зло смотрит на неё.
– Это же мой брат!
– Ну и что? Не мой же.
– Мерзко.
– Действительно, было не особо. Я больше не буду.
– Вот и хорошо.
– Хорошо.
– Прекрасно.
– Ага.
Бланш стоило бы понять, что дальнейшие обсуждения таких ситуаций болезненны и порочны. Лучше всего сделать вид, что ничего не было. Но Бланш не понимает.
– Эльза…
– Просто не будем об этом говорить, ладно?
Бланш в который раз за вечер удивляется, как странно видеть Эльзу такой злой, а рядом с ней все эти её кружки в цветочек, блокноты в сердечках и прочее. Несоответствие жутко скребёт где-то под сердцем и требует немедленного исправления.
– Хочешь меня накрасить? – спрашивает Бланш.
Эльза обожает делать ей макияж. Создавать на её лице какие-то абсолютно невообразимые картины, а потом снимать их на видеокамеру. Бланш всегда ненавидела это. Ужасный грим, который плохо смывается. Убогое развлечение. Но ради прощения и возвращения в страну спокойствия и уюта она готова пожертвовать многим.
– Ты издеваешься? – спрашивает Эльза. – По-твоему, меня так легко развести? – но гневную тираду в итоге не договаривает, потому что начинает смеяться. – Хорошо. В точку. Пошли.
Эльза, сколь бы она ни была зла, пока ещё способна оценить глубину раскаяния.
Эльза делает макияж Бланш. Сначала всё лицо замазывает жидкой белой пудрой, потом посыпает чем-то сухим, Бланш несколько раз чихает:
– Будь здорова и ничего не отвечай. Губами пока шевелить нельзя, – невозмутимо реагирует Эльза.
Бланш не очень-то хочет знать, что происходит с глазами, но там явно появляются чёрные стрелки, ощущение мокрого и холодного на веках, и ресницы покрываются тушью. Через множество мазков кисточки губы становятся алыми.
Волосы слишком короткие, чтобы из них можно было сделать прическу.
– Я куплю парики, – говорит Эльза.
– Откуда у тебя деньги? – удивляется Бланш.
– Пока их и нет. Появятся!
– А, – облегчённо выдыхает она.
Ей совсем не хочется разгуливать в париках.
Камера снимает бесшумно, никогда не разобрать, закончилась съёмка или ещё нет. Бланш пристально смотрит в камеру, выполняет все приказы. В конце спрашивает:
– Что ты будешь с этим делать?
– Пока не придумала.
Бланш не хочет снова начинать спор. Но всё же, по её мнению, все эти съёмки должны вести к какому-то результату.
Бланш не знает, что иногда всё не так очевидно. Проводить время вместе – результат. Получать удовольствие – результат. Ощущение наличия результата – тоже результат.
Эльза, кажется, больше совсем не злится.
Знакомься, Бланш, – результат.

Эльза и Бланш идут в гости к однокласснице. Та из богатой семейки, где все праздники отмечают с невероятным размахом. Подругу зовут Крис. Её полное имя, конечно, Кристина. Она популярная девочка, состоит в хороших отношениях с Эльзой. Но пригласить Эльзу и не пригласить Бланш нельзя, поэтому приглашение получают обе.
– Я не понимаю, она меня позвала или мою видеокамеру? – возмущается Эльза ближе к середине вечеринки.
– Такие жалобы от тебя – глупость. Вот если бы я снимала на камеру, тогда ещё можно было бы о чём-то говорить. И потом, тебе же нравится снимать их больше, чем с ними говорить.
– Ты такая многословная сегодня! – радуется Эльза и моментально переводит фокус с танцплощадки на Бланш. – Иди, потанцуй.
– Лучше пойду, покурю.
– Возвращайся.
Бланш выходит в сад. Там темно и нет ни одной живой души. Доносящаяся из дома музыка делает атмосферу ещё более призрачной. Бланш кажется, что она застряла где-то между и между. Она смотрит на Эльзу с завистью, ведь у той есть цель в жизни. Эльза хочет снимать кино, и она уверена в своём желании, это видно. У Бланш нет определённых представлений о том, что она хотела бы делать или кем хотела бы быть. Несколько раз её посещали идеи о кинокритике, но скорее назло Эльзе, чем из-за собственного интереса к теме.
Сигарета быстро заканчивается. Бланш стряхивает пепел, когда его нет на кончике сигареты, и забывает о нём, когда он образуется. На джинсах появляется пятно от пепла. Давно пора возвращаться в дом, к веселью. Как раз все должны были прекратить танцевать и начать пить. Бланш любит выпить. Ей нравится виски, хотя она не разбирается в марках и качестве. Кто-то говорит Бланш, что пить виски не более интеллигентно, чем пить коктейли из банок. Она старается как можно скорее забыть эту информацию.
Вечеринка в самом разгаре. Бланш просит Эльзу припрятать виски и уходит бродить по второму этажу дома. Все комнатки в доме простые и добротные. С первого взгляда понятно, кто из членов семьи в каком помещении живёт. Комната Кристины белая с розовым. Небольшой шкаф для книг, маленький стол и мягкая кровать. Бланш берёт одну из книг и ложится на кровать. Любовный роман оставляет вкус сахара на зубах, который не пропадает, если сглотнуть. Стук в дверь оказывается спасением:
– Пошли, – говорит Эльза.
Две девочки, которые ещё могут стоять на ногах, танцуют в центре комнаты. Их движения унылы и резки, им давно пора сесть. Остальные гости спрятались по углам. Заняты все стулья, кровати и кресла. Девочки и мальчики разбились на группы и обсуждают друг друга. Пока об этом никто не знает, но занята даже ванная комната – там беспробудным сном спит Алекс, самый симпатичный мальчик в старших классах.
Эльза аккуратно убирает видеокамеру в свою сумку:
– На сегодня съёмки закончены, – улыбается она Бланш.
– Разве не сейчас должно начаться самое интересное?
По опыту, после затишья наступает буря. Значит, скоро что-то начнётся.
– Выпивка закончилась и почти все уснули. Видимо, вечер не будет богат на события. Как на улице?
– Нормально.
– А книга в комнате?
– Гораздо хуже.
Эльза и Бланш берут припрятанную бутылку виски. Потом садятся друг напротив друга за стол на кухне.
– Теперь можно наслаждаться жизнью, – смеётся Бланш и разливает выпивку по стаканам.
– Ну да. Все остальные наслаждались ею несколько часов назад, а теперь самое время для тебя.
Бланш видит, что Эльза уже пьяна. Это неприятно сейчас, когда сама Бланш практически трезвая. Но спустя два стакана абсолютно безразлично.
– Иногда, – говорит Бланш, – хочется сделать что-то потрясающее. Чтобы все тебя заметили.
– Например, снять фильм, – кивает Эльза.
– Если тебе угодно, то да. У меня-то нет никаких способностей.
– Всегда можно что-то придумать.
– Что я могу придумать? Я не пишу, не рисую, не пою. Бездарность.
Алкоголь развязывает язык, и Бланш неожиданно высказывает мысли, которые посещали её в саду. Желание найти своё место в жизни затапливает всё тело. От этого напрягаются мышцы. Жуткое отвращение даже к ветру, что касается спины. Когда Эльза в порыве чувств поднимается и обнимает подругу, Бланш передёргивает. Она вырывается из объятий.
– Не надо меня трогать.
Бланш вскакивает и мечется по кухне. Хочется что-нибудь разбить, конвульсивно сжимаются ладони. Если бы это была её кухня, то тут не осталось бы камня на камне, тарелки на тарелки. Что делать с захлёстывающей её яростью? В конце концов, терпение лопается, как мыльный пузырь, но вместо мыла в разные стороны летит стекло. Один из хозяйских бокалов разбивается и разлетается по всему полу.
– Бланш!
– Что?!
Эльза не может заставить себя сказать хоть слово. Молчание опускается на кухню, заползает в каждый угол. Смотрит на девушек со стен, смотрит с потолка. Следит, чтобы в этом ограниченном пространстве не начали появляться звуки. Бланш закрывает лицо рукой от необходимости сказать хоть что-то и от полной невозможности раскрыть рот. Горькие и злые слёзы текут из глаз.
Эльза протягивает руку к Бланш и роняет её.
Бланш роняет себя на колени. Садится на пол рядом с Эльзой, обнимает чужие ноги. Где-то там может оказаться стекло, но Бланш плевать.
Ближе к утру они выходят из дома Кристины. На улице уже светает. Серые предрассветные тени пугающе ложатся на дорогу, бросаются под ноги.
– Кажется, я больше не хочу праздников, – говорит Бланш.
– На следующей неделе мой день рождения, – ухмыляется Эльза. – Придёшь?
– Конечно.
Бланш закуривает и выдувает облачко дыма в предутреннюю прохладу. Конечно, она придёт.

С самого утра Бланш чувствует волнение в животе. Такое волнение, которое она никогда не испытывает перед собственными праздниками и важными датами. Она первым делом звонит Эльзе и поздравляет её. Потом собирается, упаковывает подарок и идёт к соседнему дому.
День рождения Эльзы приходится на субботу. Бланш чувствует суету в доме ещё на подходе. Она останавливается там, где начинается забор семьи Эльзы, и стоит. От забора исходят волны гостеприимства. Звонок прорезает шум дома, и дверь распахивается перед Бланш:
– Добрый день, дорогая, – говорит Клавдия. – Эльза ждёт тебя наверху.
– Спасибо, – кивает Бланш.
Она думает, что, может быть, надо было поздравить Клавдию. Кажется, люди так делают: поздравляют не только именинника, но и его родителей. Скорее всего, это считается вежливым. Но Бланш не думает, что это могло бы спасти её репутацию. Вряд ли Клавдия стала бы любить её больше, а значит, поздравление стало бы ещё одним бесполезным действием. Бланш не любит бесполезных действий.
Она поднимается по лестнице в комнату Эльзы. По дороге сталкивается с Робертом.
– Привет, – бросает она и протискивается мимо него.
Он не говорит ей ни слова, только задевает локтем и идёт вниз. Там его ждут две ложки начинки для пирога. Клавдия всегда оставляет пару ложек начинки на тарелке для Роберта. Просто потому что он так любит.
– Как дела? – вместо приветствия спрашивает Бланш.
– Прекрасно, – улыбается Эльза.
Она восхитительно выглядит. Бордовая рубашка подходит к её светлым глазам и волосам. На цвет брюк Бланш не обращает внимания. Кажется, она уже видела их раньше.
– Каков план на сегодня?
– Сейчас мы спустимся вниз, к моим родителям. Будет семейный обед.
Взгляд Бланш выражает всю скорбь мира.
– Но потом мы можем заняться чем угодно, – подбадривает подругу Эльза.
Еда уже на тарелках, когда Эльза и Бланш спускаются в гостиную. Родители Эльзы произносят несколько тостов, потом все выпивают шампанского. Солнечные лучи прыгают по столовым приборам.
– Жалко, что никто не снимает это на камеру, – замечает Эльза.
– Ни на секунду не может расстаться, – смеётся отец.
Бланш хочет провалиться сквозь землю, чтобы не присутствовать на этом торжестве семейных ценностей. Она обращает внимание, что, кажется, Роберт тоже чувствует себя не в своей тарелке. Он выглядит мрачно и не говорит ни слова. Видимо, это видно Клавдии, потому что она спрашивает:
– Что такое, сынок?
Роберт мотает головой.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Ага.
– Эльза, ты не знаешь, что с твоим братом?
Эльза не знает, хотя у неё есть несколько предположений. С тех пор, как Роберт и Бланш целовались, она больше не разговаривает с братом. Сначала она думает, что это её проблема. Только её ревность мешает им перекидываться резкими шутками утром. Но потом становится понятно, что Роберт тоже злится на свою сестру. Эльза не уверена, злится ли он на Бланш. То есть, он должен злиться. Резать её фотографии или кидать в них дротики. Но на деле он просто продолжает копировать видео с камеры Эльзы на свой ноутбук.
– Нет, мама, – отвечает она в итоге.
Роберт встаёт и собирается уйти.
– Милый, сядь, пожалуйста, – растерянно говорит Клавдия.
Она никогда до этого не сталкивалась с семейными скандалами на публике, тем более с семейными скандалами на публике в день праздника. Она не знает, что ей делать.
– Я не хочу здесь находиться, – говорит Роберт.
– Почему?
Бланш видит, как в голове Роберта крутятся шестеренки. Она чувствует, как её сердце замирает в ожидании, какое решение он примет.
– Просто не хочу.
Сердце Бланш падает вниз. Она понимает, что Роберт хочет, чтобы его уговаривали объясниться. Чувство приближающейся бури не даёт ей пошевелиться.
– Роберт, – говорит отец, – или сядь на место, или объяснись.
– Мне неприятно находиться рядом с этими, – он указывает подбородком на Эльзу и Бланш. – Они ненормальные.
– Роберт! – восклицает Клавдия.
– Что ты такое говоришь? – вместе с ней восклицает отец.
– Чёртовы лесбиянки, – рявкает Роберт и выбегает из комнаты.
– Это правда? – Клавдия смотрит прямо на Бланш.
– Нет, – тихо говорит Бланш. – Пожалуй, я пойду.
Клавдия не может понять, кому верить, но, хотя и не признаётся себе в этом, хочет верить сыну. Ей никогда не нравилась эта Бланш. Отец семейства смотрит на жену, он не знает, чью сторону принять, он слишком мало времени проводит дома.
Эльза смотрит в свою тарелку, Бланш спокойно собирается и выходит за дверь.
Роберт в своей комнате, пересматривает раз за разом: Бланш сидит, откинувшись на стуле, и закидывает ногу на ногу, закидывает ногу на ногу, закидывает ногу на ногу.

Резко меняется погода. Солнце прячется за тучи и начинает лить дождь. Бланш опять оказывается на крыше недостроенного дома. Она бежала сюда изо всех сил и теперь не может отдышаться. Она стоит в центре бетонных плит, когда первая капля падает ей на макушку.
Роберт часто обзывал их с Эльзой, но на этот раз всё иначе. На этот раз от его слов к горлу подступила тошнота и не нашлось ироничного ответа. Бланш закрывает глаза и ловит капли ртом.
За много метров Бланш замечает, что Эльза так же спешит к этому дому. Как она узнала, что Бланш пойдёт именно сюда? Почему она пошла за ней? Мысли путаются, она садится на пол, потому что ноги не держат.
Через целую вечность Эльза оказывается на крыше и кричит Бланш:
– Что ты тут делаешь?
Слышимость из-за дождя и ветра отвратительная.
– А ты? – кричит в ответ Бланш.
– А ты? – смеётся Эльза.
Она подбегает к Бланш и становится рядом с ней на колени.
– Почему ты ушла? – спрашивает она.
– Не знаю.
– Почему я пошла за тобой?
– Не знаю, – Бланш крепко вцепляется в запястья Эльзы.
– Потому что я люблю тебя, – говорит та.
Бланш одновременно сладко и больно. Она не в силах говорить или двигаться. Эльза целует её. На вкус поцелуй – обычная вода. Чем дольше он длится, тем больше превращается в вино.

Бланш приходит домой, промокнув до нитки.
– Где ты была? – удивляется её отец.
– На дне рождения, – отвечает Бланш.
Избегая дальнейшей беседы, Бланш проходит наверх и ложится в ванну. Она набирает воду до тех пор, пока та не начинает течь через край.

Смотрю и словно вижу впервые
Пути назад нет
Брось оправдания кривые
Ты любишь только её

Это не обида, но это ревность
Сводит руки мои
Эмоциональная бедность
Не даст признаться

И даже когда всем будет ясно
Я не раскрою рта
Ведь целоваться грязно
Особенно не со мной

Бланш прячется от Эльзы целую неделю. Она не ходит в школу, ездит в город и ходит по улицам. Её реальность не перевернулась, но заметно накренилась. Внутри – непреходящее волнение. От еды тошнит, хотя и без еды тошнит тоже. Неожиданно Бланш начинает смотреть кино до поздней ночи, закрывшись в своей комнате. Ни один фильм ей не кажется достаточно хорошим, и она невольно начинает думать, что, возможно, Эльза когда-нибудь снимет что-то действительно крутое. Всё познается в сравнении.
Отец уходит на работу раньше, чем Бланш уходит в школу, поэтому она спит до двенадцати или часу. Когда просыпается – голова чугунная. Она подолгу сидит на бортике ванны или на кухне, пьёт кофе, чашку за чашкой. Кофе не помогает почувствовать себя лучше.
До города на автобусе ехать около получаса. Бланш всегда боится встретить кого-нибудь из знакомых, но никого не встречает. Город достаточно большой, чтобы каждый день находить новые места, в которых можно посидеть с книгой. В книгах ни одного понятного символа. Герои говорят слова, что никогда не сказала бы Бланш. Не могут решить элементарные и скучные проблемы. Их чувства – лишь бледная тень того, что испытывает она.
Бланш пытается читать классику и хорошие книги. На этот раз совпадение полное, но каждое предложение вынимает душу. Плакать Бланш не может, поэтому выкидывает книгу в мусорный бак, который стоит рядом с лавочкой. Она знает, что попадись ей эта книга на глаза еще раз, случайно дома на полке, и произойдет что-то страшное. Может быть, она сойдет с ума.
Иногда ей действительно хочется сойти с ума или перестать существовать. Она не думает о том, чтобы покончить с собой, но желание исчезнуть огромно. Оно заполняет всю комнату до самого потолка, будто кисель – в нём тяжело двигаться, тяжело дышать.
В сетевых кафе никогда не требуют сделать заказ повторно и можно сидеть с одной чашкой кофе или стаканом кока-колы хоть от открытия до закрытия. Бланш разглядывает посетителей и старается ни о чём не думать. Пару раз с ней пытаются познакомиться. Два раза молодые люди, один раз девушка. Бланш говорит, что ей срочно нужно идти. Она немного ненавидит этих людей за то, что они вынуждают её к бегству.
Бланш нравится ездить в автобусах, даже когда там много людей.
Она возвращается домой за тридцать минут до отца, говорит, что в школе всё в порядке. Да и с ней, в общем и целом, всё хорошо.
– Как Эльза? Что-то я давно о ней не слышал, – говорит ей отец.
– Да всё хорошо, – бормочет себе под нос Бланш.
Наверное, с ней и правда всё хорошо. Ведь что могло случиться за какую-то неделю. Ей хочется поделиться с отцом проблемой хотя бы частично, но она не знает, как это сделать, поэтому молчит.
У Бланш нет других друзей, кроме Эльзы. Ей не с кем поговорить и не у кого спросить совета. Что же ей делать?
Смотреть кино.
Спать.
Читать книги.
Пить кофе.
Смотреть книги.
Пытаться уснуть.
Пить.
Надо набраться смелости и позвонить Эльзе.
Бланш вешает трубку до того, как раздаются гудки.

Бланш лежит на полу в гостиной, когда раздаётся звонок в дверь. Ворс ковра мягкий, и пальцам приятно его тепло. Она не собирается вставать, но звонящий настойчив. «Дверной терроризм», – думает Бланш. В дверной глазок на пороге её дома можно увидеть Эльзу. Бланш не хочет открывать дверь, но так и стоит на цыпочках, глядя в глазок.
– Бланш? – раздаётся с той стороны.
– Угу, – отзывается Бланш.
– Не хочешь открыть дверь?
– Не знаю.
– Мне не очень-то удобно тут стоять.
– Я знаю.
Бланш чувствует себя стоящей на краю пропасти. Больше всего ей хочется сделать два шага назад. Так она и поступает. Но потом порывисто подаётся вперёд и распахивает дверь.
Эльза смотрит на неё удивленно, потом, уже без дополнительных приглашений, проходит внутрь.
– Чем занимаешься?
– Смотрю кино, – после недолгих раздумий отзывается Бланш.
– И как?
– Плохо.
Эльза обнимает Бланш.
– Ты меня избегаешь, да? – спрашивает она.
Бланш кивает головой, чего Эльза не видит, но чувствует, и кладёт подбородок на её плечо.

На улице стоит хорошая погода. Эльза снимает дорогу прямо перед собой. Бланш идёт рядом, пинает ногами листья. Её сердце ещё не на месте.
– Держи камеру, – вдруг говорит Эльза и отдаёт видеокамеру Бланш. – Снимай.
Бланш нажимает на кнопку, и запись начинается.
– Меня зовут Эльза, и мне семнадцать лет. Я живу в захолустном городке и… – голос Эльзы срывается. – И влюблена в свою лучшую подругу.
Она начинает плакать. Бланш испытывает облегчение от того, что её лицо скрыто видеокамерой. Она не готова демонстрировать свои чувства. Не готова намекнуть на них ни словом, ни делом, ни выражением лица.
– Бланш! – зовёт Эльза. – Бланш, скажи что-нибудь.
– Батарейка садится, – говорит Бланш и выключает видеокамеру. – Я пока не могу, – добавляет Бланш.
Неожиданно оказывается, что Эльза всё понимает. Её лицо будто меркнет, а руки опускаются. Она даже не забирает видеокамеру у Бланш, – как она всегда боялась, что Бланш разобьёт технику, – просто разворачивается и идёт вперёд по дороге.
Бланш хочет, чтобы их мучения закончились как можно скорее. Она зло шагает и чуть не падает. Когда она думает, что упадёт, то не пытается сгруппироваться или подставить ладони, а поднимает руки вверх, чтобы не разбить видеокамеру Эльзы. С каждым шагом её представление о происходящем меняется.
Это Эльза во всем виновата. Зачем было что-то говорить, что-то делать? И ладно бы был только поцелуй, который со временем стёрся и забылся бы, но ведь были ещё и слова. Эльза не права в том, что призналась в любви. Нет за это прощения.
Это сама Бланш делает их отношения сейчас тягуче мучительными. Ей ничего не стоит дать определённый ответ. Сказать, что тоже любит, или сказать, что таким отношениям не бывать никогда. Тогда их общение вернётся в прежнее русло. Соображай быстрее, идиотка! Нет за тугодумие прощения.

После прогулки в парке Эльза заводит блог. Ей не очень нравится компьютер, к тому же, периодически приходится просить помощи у брата, чтобы разобраться, но ей необходимо с кем-то поговорить. Она начинает с приветственных постов и милых картинок. Пишет на отвлечённые темы. Ходит по сообществам, где высказывает своё мнение о той или иной киноленте. У её мнения находится много поклонников, хотя это и смешно. Мало кто обсуждает с ней кино, обычно пишут лишь:
«Как интересно, надо посмотреть!»
«Скриншоты выглядят круто».
«А о чём там?»
«Как вы считаете, стоит тратить время?»
«Обязательно посмотрю».
Эльза отвечает каждому, хотя никто не вызывает в ней ни малейшего отклика. Она ждёт.
«А вы сами не думали связать свою жизнь с кино?»
Фраза оказывается контрольным выстрелом. Конечно, говорит Эльза, она хотела бы связать свою жизнь с кино. У неё есть видеокамера, и она снимает по чуть-чуть то тут, то там. Определённой концепции или готового фильма у неё пока нет, но она может показать небольшие кусочки.
В закрытых записях Эльза выкладывает огромное количество видеороликов от минуты до десяти. У неё есть гораздо более длинные видеосъемки, но показывать их стыдно. Иногда она задается вопросом, не должна ли она была спросить у Бланш разрешения. В итоге приходит к выводу, что должна, но не будет.
Первый ролик длиной в сорок семь секунд. В нём Бланш и Роберт сталкиваются в коридоре незадолго до дня рождения Эльзы. И хотя двое врезаются друг в друга, создается полное ощущение, что они отталкиваются. Видео делает Эльзу счастливой каждый раз при просмотре.
Второй ролик, по хронологии выкладки, а не по жизненной последовательности, с Бланш на крыше.
Третий ролик с ругающимися родителями. Двадцать секунд, когда люди абсолютно разделяются и им кажется, что они никогда не были вместе. Такие ссоры всегда происходят из-за пустяка, но ранят глубоко и больно.
В четвёртом ролике Бланш качается на стуле. Две минуты.
Рано или поздно это должно было произойти. У Эльзы спрашивают, что её связывает с этой девушкой. Эльза говорит, что они подруги. Ей не верят. Ей говорят, что нельзя так откровенно дрочить на кого-то и называть это дружбой. Эльза счастлива, что наконец-то может говорить о своих чувствах не стесняясь. Ведь именно за этим она сюда и пришла.
«Я давно хотела рассказать вам о ней, но не решалась. Мы с Б. дружим с детства. Но это никогда не было по-настоящему крепкой дружбой! Мне, честно говоря, даже не особо и нравилась она. Хотя сейчас я не могу понять, как так могло быть. А после одного лета Б. сильно изменилась и мне начало казаться, что я схожу с ума. Хотя нет. Тогда меня вовсе не посещали мысли, что я схожу с ума. Мне просто было приятно проводить с ней больше времени. Я купила видеокамеру и снимала её. Мы сблизились. Я всё ещё не понимала природу своих чувств. Как ни странно, помог мне это понять мой брат. Когда я увидела, что Б. и мой брат целуются, мне стало очень плохо. Потом Б. почему-то просила за это прощения. А потом мы тоже с ней целовались. Но в итоге я совсем не понимаю, хочет ли она быть со мной, хотя я уверена, что она любит меня. Б. не говорит ни да, ни нет. И это мне порядком надоело, хочется спросить у кого-нибудь совета. Надеюсь, что среди вас найдутся те, кто меня поймёт и поддержит».
Написанный текст кажется Эльзе отвратительным, и поэтому она постит его не задумываясь. Пусть вздрогнут.
Советовать легко и приятно, поэтому Эльза получает миллион советов и писем. В итоге всё сводиться к тому, что надо либо добиваться своего, либо забыть о Бланш. Сама Эльза ни за что бы не догадалась.
Находятся и сочувствующие, готовые её выслушать.
Находятся и влюблённые. Две девочки пишут Эльзе милые письма, каждое из которых отдаёт истеричной влюблённостью. Эльзе за это немного стыдно, но ей плевать на них. Она отвечает непринуждённо, стараясь не затрагивать серьёзные темы.
Иногда Бланш приходит к Эльзе в гости и садится на кровать. Читает книги, просматривает фотографии. Тем временем Эльза сидит за компьютером и говорит о Бланш с незнакомыми людьми.
«Она сейчас сидит на моей кровати», – пишет она.
«Тогда почему ты сидишь здесь?», – спрашивают у неё.
«И правда, почему?», – думает Эльза.
Поворачивается и смотрит на Бланш. Та отрывается от книги и улыбается:
– Может быть, попьём кофе?
Может быть.

Как-то Бланш и Роберт сталкиваются в городе, в книжном магазине.
– Не думала, что ты ещё и читаешь, – говорит Бланш.
– Я ищу книги по программированию, не обольщайся, – улыбается Роберт.
И Бланш по его поведению видит, что он простил её. Она не знает, с чем это связано, и он ей никогда не скажет, но ему уже почти не больно. На то, чтобы боль исчезла полностью, рассчитывать не приходится, так не происходит в этом мире.
– Пойдем туда, – Бланш указывает рукой на небольшое кафе через дорогу.
Там дешёвый кофе и мороженое со всевозможными вкусами. Минус в том, что там никогда не бывает полного ассортимента: и банановое, и ванильное, и клубничное, и шоколадное, и со вкусом вафли, и со вкусом луны. Бывает лишь или ванильное, или банановое, или мятное.
– Или никакого, – смеётся Роберт.
– Так мне пока ещё не отвечали, – улыбается Бланш.
День оказывается удачным, и они берут по два шарика и кофе. Бланш платит сама.
– Это меня унижает, – говорит Роберт.
– Заткнись, – отзывается Бланш.
Некоторое время они сидят молча.
– Я хочу извиниться за своё поведение на дне рождения Эльзы, – тихо бормочет Роберт.
– Думаю, что не особо.
– Что?
– Не особо хочешь извиниться, – улыбается Бланш. – Всё нормально.
Роберт кивает.
– Что на самом деле происходит у вас с Эльзой?
– А ты у неё спрашивал?
– Да, – морщится Роберт. – Она мне не стала отвечать.
– Тогда и я не буду. Логично?
– Логично, но неприятно.
– Если бы тут была Эльза, то она обязательно захотела бы снять этот разговор на видеокамеру.
– Если бы тут была Эльза, мы бы не разговаривали, – подытоживает Роберт.
Впервые в жизни Бланш думает, что они с Робертом похожи. Она никогда не замечала этого раньше. Возможно, потому что они никогда особо не разговаривали. Нет, они не идентичны, но их тянет друг к другу из-за сходства. Видеть Роберта – это всё равно, что видеть старое зеркало. Отражение в нём одновременно твоё и не твоё. И никакие силы не заставят тебя не смотреть в него. Бланш смотрит и улыбается. Роберт смотрит и улыбается.
Мороженое тает, от кофе остается только гуща.
– Если вы решите с Эльзой встречаться, я бы хотел узнать об этом первым, – говорит Роберт.
– Мы не решим.
– Если решите.
– Если мы решим встречаться, то об этом ни одна живая душа не узнает, – отрезает Бланш.
– Узнают, рано или поздно. А я хочу быть первым, – упрямо повторяет Роберт.
– Ладно, – с тяжелым вздохом обещает Бланш.
Они вместе едут домой на автобусе, но больше не разговаривают. Всё уже сказано.

Когда Роберт оказывается дома, он удаляет со своего ноутбука все ролики, где главным действующим лицом является Бланш. Его чувства к ней не прошли, но улеглись под большим слоем истерик и самовнушений. Он может находиться рядом с ней и не чувствовать, как выпрыгивает сердце. По сравнению с тем, что было, это можно считать равнодушием.
Ролики не нужны ему на ноутбуке, потому что Бланш никогда не будет с ним, и потому что он всегда может пойти и скопировать их с компьютера Эльзы.
Роберт отчаянно хочет влюбиться в кого-то другого. Он ищет предмет обожания и знает, что рано или поздно найдёт. Он ждёт этого.

Клавдия видит, что её сын стал гораздо спокойней. Она с ужасом думает, что ему всё-таки удалось помириться с Бланш. Хуже того, она в ужасе представляет, что Роберт и Бланш теперь встречаются. Бланш в роли невестки вызывает у Клавдии дрожь в коленях. Они наверняка вместе спят, а значит рано или поздно будут и дети. Клавдии так страшно, что её тошнит.
За Эльзой она не следит.

Бланш ищет приключений. Смотрит пристально на девушек, ходит в клубы. Ей нужно кое-что понять про себя. Она не согласна на «они не лесбиянки, просто они любят друг друга». Прежде чем она узнает, привлекают ли её другие девушки, кроме Эльзы, она не примет решения.
Как это и бывает обычно с экспериментами, он заходит слишком далеко. Бланш сама не понимает, как оказывается в квартире абсолютно незнакомого, если не считать разговора в кафе, человека.
На улице шумно, на часах около шести вечера, а Бланш стоит босиком в центре комнаты и чувствует лёгкую тошноту.
– Чем займёмся? – спрашивает её новая знакомая.
Знакомую зовут Рут. А ответ на вопрос столь очевиден, что Бланш по большей части смешно. Она пожимает плечами. Рут наливает ей выпить и жестом приглашает сесть на кровать. Бланш, по-хорошему, уйти бы отсюда и не возвращаться, но она садится и пьёт.
На взгляд Бланш, комната Рут переполнена деталями. Зелёная мебель и шторы – Рут любит зелёный цвет. Книг мало и все они надёжно запрятаны в шкаф. Наверное, не хочет показаться слишком образованной, а больше лёгкой в общении, без лишних проблем. Но книги, что удаётся разглядеть, – сплошь классика, причём в новых изданиях, что не даёт заподозрить в собрании сочинений библиотеку родителей. Комната выглядит аккуратно, но из среднего ящика комода торчит носок. Под кроватью пыль.
Бланш не хочет ничего знать про Рут, но даже после поверхностного осмотра знает слишком много. В эти минуты она ненавидит свою проницательность и склонность подмечать детали. И даже когда образ Рут сотрётся из памяти Бланш, её характер там останется навсегда. Бланш не исключает, что будет скучать по Рут, как скучает по тысячи своих случайных знакомых. «Чёрт побери», – думает Бланш.
– Сколько тебе лет? – спрашивает Рут.
– Мало, – лаконично отвечает Бланш.
Бланш пьёт медленно, чтобы весь алкоголь поступал в кровь, а не в желудок. Сознание быстро притупляется. Она будто оказывается среди мягких одеял и подушек, с улицы перестают доноситься звуки.
Музыка, которую Бланш слышит в первый раз, играет достаточно громко, чтобы заглушать чувства и мысли. «Пора бы уже начать целоваться», – думает Бланш. Долго ждать не приходиться. Поцелуи выходят долгие, мокрые, нарочито страстные. Бланш начинает чувствовать напряжение внизу и сильно сжимает бедра.
Когда руки Рут касаются её груди, Бланш понимает, что не может позволить этому человеку касаться себя. Однако уходить было бы глупо. Она толкает девушку на кровать и садится сверху.
– Хорошо, я первая, – пьяно улыбается Рут.
– Ага, – соглашается Бланш.
Она никогда не занималась сексом, но не думает, что тут можно допустить какую-то ошибку или что-то сделать не так. Бланш раздевает Рут и смотрит на её тело. Красивое тело, будто требующее прикосновений. Она долго гладит Рут по груди и бёдрам. Её движения монотонны, она не делает ничего особенного. Когда Бланш кажется, что времени прошло достаточно, она проталкивает два пальца в Рут. Единственное слово, которым она могла бы описать свои ощущения, – горячо. Рут стонет и выгибается. От каждого звука, который срывается с чужих губ, Бланш ужасно стыдно, и она краснеет.
Когда Рут кончает, то сильно сжимает пальцы Бланш внутри себя. Бланш чувствует облегчение от того, что всё закончилось.
Пока Рут не пришла в себя, Бланш поспешно собирается и сбегает. Рут вяло пытается остановить её, но Бланш и в голову не приходит послушаться.
Первый глоток воздуха на улице кажется квинтэссенцией свободы. Впервые в жизни Бланш чувствует себя так, словно от чего-то освободилась. Она быстрым шагом идёт на остановку, залезает в автобус, забивается на самое дальнее сиденье и спит, пока не приезжает на свою остановку.
Неожиданно, отец оказывается дома. Бланш невыносимо стыдно смотреть ему в глаза. Ей кажется, что у неё буквально на лбу написано: был не особо удачный секс с девушкой. Она понимает, что это всё глупости. Сейчас она точно такая же, как вчера и как будет завтра, отец ничего не заметит. Но внутри что-то переворачивается и сжимается. Пару раз за ужин Бланш кажется, что её сейчас стошнит.
– Ты сегодня поздно, Бланш, – говорит отец.
– Ты сегодня рано, – отзывается Бланш, допивая чай.
Только у себя в комнате Бланш задумывается над тем, как было глупо бояться, будто отец заметит, что она занималась сексом. Гораздо более здраво было бы переживать, что он учует количество выпитого за вечер алкоголя.
Бланш думает, что, видимо, она резко протрезвела, когда поспешно выходила из квартиры Рут.

Бланш просыпается среди ночи. Она далеко не сразу понимает, что с ней происходит. Сила физического желания настолько велика, что мутит рассудок. Если бы сейчас она оказалась рядом с Рут, то раздвинула бы ноги, не задумываясь. Бланш дрожащей рукой лезет под одеяло. У неё холодные пальцы, и она вздрагивает. После быстрого оргазма накрывает чувством одиночества. Физическое удовольствие сочетается с острой душевной болью, любовной недостаточностью.
Теперь Бланш не сомневается, что дело не в Эльзе. Дело могло бы быть и в какой-нибудь другой девушке.

Эльза тоже плохо спит той ночью. Ей снятся поезда и самолёты. Множество поездов и самолетов. В каждом она надеется увидеть Бланш, но не видит. Эльза просыпается с томительным чувством ожидания в груди и засыпает с ним снова. Когда звенит будильник, она уже чувствует себя вымотанной и уставшей.

Эльза, Роберт и Бланш навсегда связаны между собой. Каждый в тайнике под сердцем хранит кусочек другого.

Эльза хранит Роберта.
Момент, когда у четырёхлетнего Роберта выступили слёзы на глазах, потому что он обжёгся о пирог, и момент, когда у Роберта выступили слёзы на глазах, когда он приехал из города и сказал Эльзе: «Она любит тебя» и поспешно отвернулся.
Тот день, когда Роберт взломал все её пароли на компьютере и читал её дневник. Хранить такой момент всё равно, что хранить чью-то смерть в яйце. К счастью, у Эльзы тогда не оказалось в руках ничего тяжёлого.
Она хранит лицо матери, когда та смотрит на Роберта. Это не совсем часть брата, но что-то более общее. Жидкое воспоминание, которое затекает в несколько коробочек.
А ещё голубую вытянутую майку, в которой Роберт ходит дома.

Эльза хранит Бланш.
Бланш с короткой стрижкой и тонкими пальцами, в таком образе Эльза увидела её впервые.
Извинения Бланш за поцелуй с Робертом.
Как Бланш сжимает, а потом облизывает губы, когда недовольна.
И слова Бланш: «Реши уже, что ты хочешь сделать».
И свои записи в блоге, которые имеют особый вкус лишь от того, что Бланш о них никогда не узнает. О, Эльза действительно надеется, что Бланш никогда о них не узнает. Потому что страшно представить, что и в каких коробочках ей придётся хранить в противном случае.
Но больше всего Эльза хранит в памяти Бланш из своего сна, где они, взявшись за руки, вместе идут по улице. Останавливаются под каждым замёрзшим деревом и целуются.

Роберт хранит Эльзу компактно, как его научил компьютер: на жёстком диске все записи из дневника сестры. Тех, кто ближе всего к тебе, сложнее всего запомнить. Если смотреть на чужое лицо без всякого расстояния, то оно смазывается. Примерно такой же механизм работает и в случае с воспоминаниями Роберта об Эльзе.

Роберт хранит Бланш.
Прежде всего, как они целовались. Ощущение неловкости и боли.
Потом их разговор в кафе. Он никогда не имел более доверительной беседы с девушкой.
Смутные воспоминания, когда она была всего лишь подружкой старшей сестры с мерзким характером. Кулон с острыми краями, который Бланш подарила ему когда-то в детстве.

Бланш хранит Роберта.
Прежде всего, как они целовались. Чувство вины и радости. Что бы ни происходило после, первый поцелуй навсегда остается первым. Не переиграть.
Потом их разговор в кафе. Бланш была сама собой, но она помнит, что и Роберт смог стать самим собой на некоторое время. Они были довольны друг другом.
Ощущение единства Роберта и Бланш на общей фотографии в детстве.

Бланш хранит Эльзу.
В первую очередь, все их дни на крыше, когда лица Эльзы не вспомнить, вместо него была видеокамера. Километры пленки, которые Бланш никогда не видела.
Неделя, когда все мысли сводились к Эльзе.
Каждый день на протяжении долгих лет переполнен Эльзой и её словами.
Комната Рут хранится там же, среди вещей, о которых Эльзе никогда не узнать. На самом деле Бланш часто представляет, как могла бы рассказать обо всём Эльзе. Может быть, когда-нибудь она решится. Может быть, когда-нибудь и её смерть будет храниться у Эльзы в яйце.
Бланш хранит всю Эльзу целиком и хочет всегда хранить.

Бланш долго собирается с духом. Ходит туда-сюда по своей комнате, переставляет вещи. Разбирает шкаф. Теперь кофты, брюки и юбки аккуратно сложены. Несколько раз её рука тянется к бумаге и карандашу, выражать свои мысли письменно ей кажется проще всего.
Погода на улице унылая. Бланш решила, если будет светить солнце, она, как только проснётся, сразу отправится к Эльзе. Также она решила, что если будет идти дождь, то она не двинется с места. Но дело в том, что небо заволокло облаками и нет ни солнца, ни дождя.
Бланш включает радио, потом один диск за другим. Ни на чём не способная сосредоточиться, бездумно переключает песни. Как же ей это всё надоело, и сама она себе надоела.
Собирается мучительно долго. Тщательно одевается и красится. Когда Бланш оказывается в коридоре с сумкой в одной руке и с ключами в другой, у неё нет сил куда-либо идти. Она садится на пуфик и снимает телефонную трубку. Набирает знакомый номер, чтобы услышать родной голос. Кладёт трубку. Набирает номер ещё раз. Бог любит троицу. На третий раз снимают трубку. По закону подлости это оказывается Клавдия. Бланш просит Эльзу к телефону. Все силы уходят на то, чтобы снова не повесить трубку.
– Да?
– Привет, это я.
– Привет, – голос Эльзы немного напряжён.
– Как твои дела?
– Всё в порядке. Что-то случилось?
– Нет.
Бланш не собирается когда-либо рассказывать Эльзе, что с ней случилось в эти два дня.
– Ты давно не звонила просто так.
– Я обычно сразу прихожу, – удивляется Бланш.
– Ты же знаешь, это разное.
– Тебе кажется.
– Нет.
– Ладно, – сдаётся Бланш.
Она не хочет спорить, ведь звонок был совершён совсем с другой целью.
– Я хотела прийти к тебе, – улыбается в трубку Бланш, – но струсила.
– Ты?
– Ага.
– Приходи, не бойся. Я приготовлю печенье, – предлагает Эльза.
– Не хочу.
– Приходить или печенье?
– Да какая разница?
Время идет. Бланш кажется, что если она сейчас не скажет то важное, зачем позвонила, то не скажет уже никогда в этой жизни.
– Не знаю.
– Эльза…
– Да?
– Я, наверное, люблю тебя.
Молчание.
– Я тебя тоже, – спустя целую вечность.
– Нет. Ты не понимаешь. Действительно люблю тебя.
– Почему ты так решила? – тихо спрашивает Эльза.
– Не уверена, что это имеет отношение к решению. Так получилось.
– Хорошо получилось.
– Как посмотреть, – возражает Бланш.
И им радостно оттого, что слова не заканчиваются и их диалог может продолжаться вечно.

На следующий день Эльза и Бланш сидят у последней в комнате на втором этаже. На этот раз Бланш в домашней одежде и почти не накрашена. Эльза выглядит мило, и Бланш не вдаётся в подробности, что на ней есть, какая одежда или косметика. После чая Эльза достаёт видеокамеру и наводит объектив на Бланш:
– Скажи что-нибудь.
– Чепуха, – говорит Бланш.
А потом отбирает у Эльзы видеокамеру. Сначала нажимает на «play» и ловит в кадр Эльзу, которая лежит на кровати.
– Ты меня всё время пыталась поймать в эту коробку и никуда не отпустить, – говорит Бланш.
А потом:
– Раздвинь ноги, – говорит Бланш.
Эльза возмущается и краснеет.
Бланш смеётся и нажимает на «stop».
Видеокамера больше не нужна.

На указателе написано Висконсин, на указателе написано Ла-Кросс. Эльза и Бланш живут в пригороде и любят друг друга. Если хоть одна живая душа узнает об этом, то на них будут направлены все указатели – и серьёзные, и насмешливые. Но им всё равно.