Душная комната.
Стены завешены шелком, легкий запах цветочных благовоний и три разрезанных апельсина на шикарном золотом блюде на столике. Подле разложены подушки, и на них раскинулась хозяйка комнаты, томная, прекрасная. В темно-голубом бархате по чужеземной моде, обвешанная золотом, с огромными глазами такого странного синего цвета.
Хозяйку комнаты зовут Синэ, она родом из Персии и ей завидуют все женщины гарема.
Хозяйку комнаты зовут Синэ, она нервничает, она ждет.
Наконец приоткрывается дверь и проскальзывает внутрь евнух – высокий нескладный юноша. Со страхом на лице он оглядывается, кивает своей госпоже.
- Та, кого вы звали, здесь.
- Позови ее, - кивает Синэ, - и оставь нас.
- Оставить?.. – юноша замирает в нерешительности. Персиянка повелительно взмахивает рукой.
- Ты и так уже нарушил приказ султана, Шенол. Поздно уходить с пути. Оставь нас! Помни об обещанной награде.
Юноша мнется еще мгновение, потом уходит. Синэ в волнении привстает с подушек.

В прежние дни султан (Велик и могущественен! Тысяча лет ему жизни, и да хранит его справедливый Аллах!) посещал свой гарем почти каждую ночь, не привечая при этом особо ни одну из наложниц. На какие хитрости ни пускались прекрасные девушки - ни одной не удалось приворожить повелителя, подняться выше статуса просто жены, с тех пор как умерла Нанда, мать наследника султана. Однако с годами желание его стало ослабевать – все еще приводили к нему в гарем прекрасных юных дев, все еще проходили они парадом с песнями и танцами вокруг своего господина, но визиты становились все реже.
Но потом Аллах решил подшутить над престарелым султаном, забрав у него принца Атмаджу, единственное напоминание о любимой Нанде и, куда более важно, единственного наследника престола. Пришлось султану припомнить былые подвиги и наведаться в порядком подзапущенный гарем. Однако то ли годы дали о себе знать, то ли что еще – ни одна из осчастливленных его вниманием девушек не забеременела. Султан уже совсем было смирился с необходимостью отдать трон какому-нибудь родственнику, как вдруг из гарема донеслась радостная весть – получилось!
Разумеется, не было никакой гарантии, что забеременевшая персиянка родит сына, но это был последний, по всей видимости, шанс султана получить законного наследника, и он отнесся к нему со всей серьезностью. Он был стар и умен, и хорошо понимал, что обитательницы гарема не обрадуются «победе» конкурентки и наверняка попробуют от нее избавиться.
Синэ заточили в отдельную башню, обслугу ей султан подбирал лично, и видеться с кем-либо ей было строго запрещено. Однако… недооценил султан жажду людей к золоту, и молодой евнух согласился за плату привести к будущей матери гостью из общей части гарема.

- Синэ, - произносит красивая темноволосая женщина, замершая на пороге, и минуту держится в наигранной гордости, а затем бросается к ногам любимой.
- Бэлла, - вскрикивает персиянка, запускает длинные тонкие пальцы в густые черные кудри, и некоторое время они счастливо молчат в объятиях друг друга.
Наконец, Бэлла отстраняется. Поднимается на ноги, подходит к столу. Рассеянно вертит в руках ножичек для фруктов. Синэ тянется за ней, обнимает сзади, касается губами кожи на шее.
- Сколько у нас времени? Сейчас, я имею в виду, - спрашивает Бэлла.
Синэ опускает голову. Длинные рыжеватые волосы, собранные, было, в роскошную прическу, с шумом опадают на обнаженные плечи.
Она не хочет, чтобы любимая видела ее глаза.
- Через пару минут тебе стоит уйти.
Бэлла ни взглядом, ни жестом не выдает своей боли. Разворачивается, проводит по уже немного выступающему животу персиянки ладонью.
- Это будет мальчик, - уверенно говорит она.
- Бэлла…
- Я счастлива за тебя. Мне нужно, чтобы ты верила – я счастлива за тебя.
- Бэлла… - Синэ секунду стоит недвижимая, как изваяние, потом опускается на пол и начинает рыдать. Бэлла бросается к ней, обнимает.
- Успокойся, успокойся, успокойся. Тише, тише, тише… - шепчет она, и по ее щекам тоже текут слезы.
- Я так мечтала об этом, - хрипло говорит Синэ, положив голову на руки любимой. – Я не представляла, что придется бросить тебя, не знала, не думала…
Бэлла с высоты своего почти старческого двадцати одного года согласно кивает, укачивая персиянку на руках, и бормочет что-то нежное, пытаясь ее успокоить.
- Все будет хорошо, моя милая, драгоценная. Ты родишь. Родишь сына и вернешься в гарем, обласканная, любимая, и я буду подле тебя, моя драгоценная, твоим самым честным слугой и самым верным стражем. Я не брошу и не забуду тебя никогда…
Она говорит и говорит, и ее волосы путаются с волосами Синэ, и длинные ногти персиянки царапают ее нежную кожу, и обе они в эту минуту не думают ни о чем, и даже дрожащий от страха падкий на золото евнух Шенол и подкупленные им стражники не решаются их беспокоить.