Иногда Гейл снились военные парады - и она улыбалась, осознавая, что принимает их, а не стоит восьмой справа в двенадцатом ряду затянутых в совершенно одинаковую униформу специалистов обслуживающей технической роты. Нет, во сне она сидела на упругом диванчике открытого ландо, щурилась от яркого солнца и смотрела на возвышающиеся над ней корабли. Сверкавшие ярью надраенной меди и бронзы, переливавшиеся серебром и радужными эмблемами на корпусах. Бесконечный строй кораблей, уханье полковых барабанов и пение труб, аплодисменты, взлетающие шляпы. Цветы, воздушные шары, мороженое, военная форма и нарядные дамские платья. Праздник для всех, день окончания затянувшейся войны. Шуршали по бетону туго накачанные колеса, покачивался на рессорах экипаж и, запрокинув голову, Гейл читала названия кораблей: «Неустрашимый», «Солнечная колесница», «Паломино», «Морской ястреб», «Справедливость», «Горизонт», «Альянс»…

Это были прекрасные сны. Гейл хотелось видеть их снова и снова - особенно сейчас, когда от холода зуб не попадал на зуб, а промозглый ветер выдувал из-под одежды и навесов последние остатки тепла. Они жались друг к другу, пытаясь согреться, между наваленных камней трепетал костерок - жалкие язычки огня, в безнадежном отчаяние пытающиеся грызть окаменевшие сучья древних деревьев и ломкие стебли горной травы.

Плато Расчорр, плато Отчаяния. Безлесные и безлюдные скалы, мили и мили хаотического каменного нагромождения, брошенная строительная площадка богов. И они, остатки экипажа, потерявшиеся в пространстве и времени, понимающие, что им никогда не выбраться отсюда. Первый помощник, Кэто Устриш, может сколько угодно твердить, что с базы наверняка выслали поисковые группы, но даже несгибаемая Кэто понимает - спасатели просто-напросто не найдут в этой путанице высохших русел древних рек, обрывов и распадков. В области непредсказуемо вихляющих долин и острых пиков, грозящих в клочья порвать незащищенную брюшину любого дирижабля, чей капитан по глупости рискнет спуститься ниже черты безопасности. У них нет рации, чтобы выкрикнуть в эфир свою просьбу о помощи, нет топлива, чтобы развести сигнальный костер. Нет ничего, кроме переломанного остова корабля и хлопающих на ветру обрывков целлоновой оболочки.

Расчорр, гибельное место. Они не первые, кого прихотливые ветры занесли в этот край - и кто теперь проходит по интендантским спискам как «без вести пропавшие».

Лучше уж сны. Лучше воспоминания. Солнечный день, синие тени парящих над причальными мачтами кораблей, шершавая ручка чемоданчика, оттягивающие плечи ремни рюкзака. Голова, полная надежд и мечтаний - наконец-то она воочию увидит настоящие корабли и сможет прикоснуться к ним! Наконец-то все то, что будущие механики изучали только на макетах и устаревших моделях, вычерчивали на пачкающейся и хрустящей синьке - все это предстанет перед ней в реальности! Гейл не могла спокойно стоять на месте, нетерпеливо пританцовывала в ожидании, пока комендант базы «Сигрива» неспешно пролистывал тоненькую пачку ее документов и выписывал пропуск. Она понимала, что выглядит глупо, но ничего не могла с собой поделать - даже сознавая тот факт, что на нее недоуменно-весело косятся молодые люди с эмблемами пилотов и штурманов, возвращающиеся из увольнения.

Ее наконец пропустили за полосатый шлагбаум. Комендант махнул рукой в сторону эллингов и чуть звеневших на ветру причальных мачт:

- «Созвездие» во втором ангаре. Представишься капитану, там тебя проинструктируют и разъяснят, что к чему.

- Откомандированы на «Созвездие»? - заинтересовался ее скромной персоной один из штурманов. - Полагаю, вы наш новый младший механик? - он окинул взглядом упакованную в мешковатый комбинезон фигурку Гейл, вполголоса прочел надпись на нагрудном шевроне: «Г. П. Т. Ходжесс, техническое обслуживание». - Не поймите меня превратно, но вы - он или она?

- Г-гейл, - запнувшись, представилась Гейл, и смутилась, сообразив, что ее имя может принадлежать как мужчине, так и женщине. В училище ее постоянно принимали за парня - проворную, тощенькую, плоскую и коротко стриженную. Она не обижалась, в чем-то подобная ошибка даже льстила ее маленькому самолюбию. - Э-э, в смысле, я она…

- Герберт Куарони, новоиспеченный младший штурман «Созвездия». - представился молодой человек и приязненно улыбнулся ей. - Добро пожаловать на борт, миз Ходжесс. Пойдем знакомиться.

Гейл поудобнее перехватила оттянувший руку чемоданчик и рысью побежала следом, не веря своему счастью. Сослуживец, да еще такой симпатичный и милый с виду! И она явится на свое первое в жизни место службы не в одиночестве, но в компании! Может, даже разузнает по пути к ангарам что-нибудь о корабле и экипаже!

Герберт явно был настроен поболтать, а Гейл слушала во все уши.

- «Созвездие» - корабль не новый, но заслуженный. Двести с лишним вылетов. Два последних года на нем заправляет капитан ла Сальва. Доводилось слышать?

Гейл покрутила головой. Ей и так неоправданно посчастливилось получить назначение на один из кораблей, принимающих участие в боевых действиях и срочно затребовавших помощника механика. В требованиях особо подчеркивалось, что «Созвездию» требуется лучший из нынешнего выпуска Инженерного корпуса, и Гейл глазами своим не поверила, когда наставник курса помахал перед ней предписанием и велел срочно паковать вещички.

- Элеонора ла Сальва. Зверь, а не женщина, - в голосе Куарони прозвучало искреннее уважение. - Королева воздуха. Минимум потерь при максимальном эффекте. Но - не без странностей. Когда Управление военного флота решило произвести замену всех моноэкипажей на смешанные, мэм ла Сальва возглавила движение несогласных. Билась до последнего - и втянула когти лишь тогда, когда ей пригрозили с вершин полным расформировыванием экипажа и отставкой.

- Ничего себе, - присвистнула Гейл. Они шли по бетонированной дорожке к возвышавшемуся над ними ангару, а вокруг в зеленой траве цвели одуванчики, целое золотое море одуванчиков.

- Говорят, в штабе развернулась настоящая эпическая битва. Мэм ла Сальве пришлось допустить на «Созвездие» мужчин, однако она по-прежнему остается при своем мнении, - Герберт тихонько хмыкнул и предупредил: - На поблажки не рассчитывай. Капитан равно гоняет и строит полукругом всех - и мужчин, и женщин.

- Я непременно буду иметь это в виду, спасибо, - пообещала Гейл, переступая стальные направляющие дверей ангара и поднимая взгляд навстречу первому кораблю в своей жизни. Другой на ее месте был бы разочарован, она же восхищенно вздохнула.

Дирижабль встретил ее отнюдь не в парадном, но в ободранном до костей виде - выставив напоказ огромное многогранное кольцо внутренних шпангоутов. По паутине растяжек и стрингеров перемещались фигурки в синей форме техников базы, кое-где ослепительно сверкали вспышки дуговых аппаратов - корабль проходил глобальную проверку всех конструкций. Что, как следовало из прочитанных Гейл сводов бесконечных инструкций и предписаний, предвещало лишь одно - подготовку к долгому рейду.

В котором ей предстоит участвовать! Пусть даже в качестве самого незаметного и маленького винтика в огромном механизме. Ну что такое младший механик? На корабле масштабов «Созвездия» таких должно быть не менее десятка.

- Капитан собственной персоной, - Герберт довольно бесцеремонно прихватил спутницу за плечо, прервав созерцание конструкции дирижабля и развернув к группке офицеров и техников, стоявших возле массивной гондолы «Созвездия». Гейл сглотнула, в очередной раз напомнила себе, что в чемоданчике у нее лежит диплом с отличием об окончании Инженерного корпуса. Она знает свое дело, она любит технику и понимает ее, и ей нечего бояться. - Мэм, ваш заказ подан. Младший механик собственной персоной. Гейл Ти-Пи Ходжесс.

Женщина в переливающемся темно-зеленом комбинезоне с шевроном майора, на котором сверкали золотые крылья капитана корабля, повернулась, бросив на нового члена экипажа спокойно-изучающий взгляд. Моложавые тридцать пять или поболее, среднего роста, сложением отнюдь не сильфана, дух воздуха, но скорее земное и цветущее воплощение Матери Плодов. Черные волосы, стянутые на затылке в плотный узел, темные глаза под тяжелыми веками - внимательные, цепкие. Протянутые Гейл документы удостоились мимолетного взгляда и легкого благожелательного кивка, после чего капитан ла Сальва осведомилась, где и у кого техник Ходжесс проходила выпускную практику. Выслушала, сдержанно дернула углом яркого рта:

- Мда, не густо. Ну, посмотрим, какова ты в деле. Чарли! - болтавшаяся метрах в трех над головами фигурка соскользнула по прикрепленному к ферме канату вниз. - Прибыл новый механик, миз Ходжесс. Отведи ее в отделение и сдай на руки мистеру Поллингу. Думаю, для нее найдется занятие. Куарони, с возвращением. Через час жду вас в штабной каюте на общем совещании, - она вернулась к прерванному разговору с высокой блондинкой, раздраженно помахивавшей свернутыми в трубку чертежами. Судя по шеврону, блондинка занимала пост первого помощника капитана.

- Добро пожаловать домой - то есть пора бежать, - Герберт пожал плечами. - Удачи тебе, Ти-Пи. Думаю, ты быстро освоишься.

Штурман ушел, а Гейл со своим чемоданом и рюкзачком побежала следом за Чарли.

Спустя час, когда руководство и офицеры «Созвездия» занимались разработкой стратегии и тактики будущего рейда, механик Ходжесс висела вниз головой на кормовом стрингере, сжимая крестовую отвертку и помогая устанавливать на место второй двигатель. Двигатель ни в какую не желал занимать отведенное ему место, зловеще раскачиваясь на поскрипывающих талях и угрожая сокрушить ближайшие шпангоуты. Волей старшего механика, мистера Поллинга, Гейл, как самой проворной и тощенькой из обслуживающего персонала, вручили фонарик, набор инструментов и затолкали в щель между настилом и местом крепления двигателя. С наказом «смотреть в оба и установить эту заразу в ближайшие полчаса, а то капитан прознает и будет нам всем ой».

Гейл справилась быстрее. Похвалы не дождалась - вместо этого ей пришлось, стискивая раскалившийся фонарь в зубах, змейкой протискиваться в очередную узость. Впрочем, мистер Поллинг одобрил ее сложение и выбор капитана, буркнув, что у них уже давно не было такой ловкой девчонки в механиках. Пожалуй, Гейл заслуживает отдельной каюты, а не раскладушки, приткнутой в закутке под третьим двигателем - где обитал предыдущий младший механик.

«Отдельная каюта», куда Гейл добралась только к полуночи, впрочем, заслуживала подобного названия с большой натяжкой. Металлический куб с ребром в шесть футов, ни толком разогнуться, ни ноги вытянуть. Иллюминатора нет, потолок примыкает к одной из технических труб, в которой круглосуточно гудел и булькал сжиженный газ. Но Гейл не обращала внимания на такие мелочи, как полнейшее отсутствие комфорта. Чемоданчик она запихала под койку, свернутый рюкзак использовала вместо подушки. Ведь она была на корабле, на огромном, прекрасном корабле, она служила Родине, она приносила пользу, а не отсиживалась в тылу!

Дни мелькали, точно прокручиваемая с ускорением лента синематографа. В пустом решетчатом цилиндре корпуса «Созвездия» улеглись два десятка наполненных блоу-газом подъемных баллона, и Гейл целые сутки провела за проверкой внутреннего давления и работоспособности маневровых кранов, орудуя разводными ключами и записывая показания манометров. На плавающий в эллинге решетчатый скелет дирижабля натянули шкуру - мили переливающейся серебром оболочки - и тяжелые грузовики вместе с призванными на помощь гвардейцами и техниками вытащили обретающее жизнь «Созвездие» из ангара наружу. Закрепили гондолу, мистер Поллинг устроил общую проверку двигателей и боевую тревогу. Гейл влетело за то, что она забыла свое место в боевом расписании, рванув к пульту управления хвостовыми стабилизаторами, вместо того, чтобы подняться к датчикам давления и доложить старшему механику и капитану корабля о показаниях приборов. В качестве воспитательной меры Ти-Пи Ходжесс отправили на кухню, помогать повару. Гейл совершенно не ощущала себя наказанной, поскольку мистрисс Крешнер, главная повариха, решила подкормить несчастное замученное дитя и испытывала на Гейл новые рецепты. Младший механик мыла посуду, скребла лохматой шваброй пол и с удовольствием уплетала пирожные с корицей, предназначенные для офицерской кают-компании.

«Созвездие» величественно парил у причальной мачты. Спешно дописывались последние письма домой, накладные и распоряжения по экипажу, грузились на борт ящики с консервами и огромные металлические стеллажи с дремлющими на них кургузыми и тупорылыми бомбами, строились предположения касательно предстоящего рейда. Гейл не находила себе места, по нескольку раз облазав весь корабль сверху донизу, сунув свой любопытный нос повсюду - в штурманскую рубку, в кабину вахтенных наблюдателей, в кают-компанию и на платформу, где в ожидании своего часа дремали на вертлюгах спаренные скорострельные пулеметы. Ей даже разрешили посидеть в кресле стрелка и взглянуть в визир прицела на небо, перекрещенное тонкими рисками.

Здесь ее и обнаружил Герберт.

- Миз Гейл Ти-Пи, - оказывается, младший штурман не забыл имени случайной знакомой, встреченной на комендантском блок-посту. - Похоже, вы и впрямь неплохо освоились. Миз Гейл, что вы скажете о предложении прогуляться сегодня вечером до офицерской кантины? Капитан объявил всему экипажу свободный вечер. Будут ужин, музыка и танцы, все исключительно прилично, вашей нравственности ничто не угрожает. Согласны?

- Какая жалость, - Гейл возвела глаза к округлому брюху дирижабля. - В кои веки моя нравственность оказалась под угрозой - и такое разочарование! Конечно, согласна! - танцевать миз Ходжесс всегда любила, а на втором курсе Инженерного корпуса даже выиграла приз на танцевальном конкурсе. Что же касается нравственности, то Гейл была совершенно уверена в ее сохранности. Вряд ли молодого и симпатичного штурмана всерьез может заинтересовать девчонка-механик. Особенно принимая во внимание тот факт, что в экипаже «Созвездия» полно красивых девиц и дам. Интересно, зачем Герберту понадобилось приглашать именно ее?

Вечер перед отлетом вышел просто великолепным. Гейл натанцевалась до упаду и отбитых пяток, вдоволь похохотала над нескончаемыми армейскими байками, научилась готовить коктейль «От винта» и узнала, что капитан ла Сальва, оказывается, крутит роман не с кем-нибудь, а с самим грозным комэска, богом ветров и облаков, Мишелем Нореской. Командир эскадрильи и капитан «Созвездия» сидели за одним из дальних столиков, говорили о чем-то своем - и один-единственный раз поднялись на площадку для танцев, когда самодеятельный оркестр играл «Под угасающей луной». Гейл решила, что капитан ла Сальва весьма неплохо движется - для своего возраста и внушительных габаритов.

Герберт проводил ее от кантины до ангаров. Гейл спросила сама с собой - рискнет младший штурман поцеловать ее на прощание, хотя бы в щечку? - и решила, что не станет корчить из себя недотрогу. Подумаешь, один поцелуй. Но Куарони потряс ей руку, заметил, что весьма польщен знакомством, и ушел к офицерским казармам. Подвыпивший младший механик нога за ногу поплелась к гондоле и своей каютке, напоминающей стальную конуру, таращась на звезды и меланхолично размышляя о том, не был ли минувший вечер самым прекрасным в ее жизни.

Наутро «Созвездие» отцепился от причальной мачты, развернувшись бронзовым навершием носовой фермы на восток. Теперь даже в машинном отделении знали приблизительный план рейда - длительное и глубокое барражирование вдоль цепи Небесных гор и, соответственно, границы Империи, с перехватом и планомерным уничтожением летательных аппаратов противника. Совместная с группой «Рокардия» бомбардировка Старой Тамбуазы и Маскола, отход вдоль русла Тиссаны, снова барражирование и возвращение на базу. Рейд продлится около двух-трех месяцев, практические без дозаправок и спуска на землю. Только помещения гондолы, открытые верхние площадки и бескрайнее небо вокруг.

Небо сводило Гейл с ума. Оно было огромным, оно меняло цвета, обрушивая на нее симфонии закатов и рассветов. Гейл была уверена, что родилась с растворенным в крови желанием летать, летать, как птица, вольная и свободная - и ее желание сбылось. Она получила заслуженную награду и была готова платить за нее - бессонными ночами и беспрестанной зубрежкой в Инженерном корпусе, вахтами и работой на борту «Созвездия». Ночами Гейл, скорчившись на узкой койке, штудировала толстый растрепанный том руководства по эксплуатации двигателей «Созвездия» - шести надежнейших агрегатов от фирмы Зефир-Бергхаммер, модель Астрид-8. Шесть сердец «Созвездия», бьющихся в едином ритме и оживленных запаянными стеклянными капсулами с розьертом, элементом, созданным союзом науки и магии. Гейл иногда приоткрывала тяжелую бронзовую крышку на двигателе и подолгу смотрела на закрепленную в держателях капсулу, в тончайших стенках которой билось укрощенное оранжево-золотистое пламя, оживляющее шатуны и шестеренки двигателей, толкающее огромный дирижабль вперед и вперед.

Способ изготовления розьерта являлся государственным секретом Альянса, и Империя дорого бы дала за обладание хотя бы одной такой капсулой с несколькими десятками гран элемента. Гейл разглядывала схему конструкции двигателя в Руководстве и думала, думала, думала…

В одну из ночных вахт она все же решилась. Двигатель выдавал всего треть мощности, покачивались стрелки манометров, успокаивающе щелкало реле. Дирижабль неспешно плыл над пиками Небесных гор, Гейл осталась одна в отделении, все благоприятствовало замыслу.

«Если ничего не получится, я быстренько все разберу и поставлю обратно, - успокаивала она саму себя, орудуя инструментами и переставляя эбеновые набалдашники тумблеров. Завинчивая гайки, перекидывая толстые шланги в медной оплетке, изменяя схему двигателя в соответствии с тем смутным планом, что неотступно брезжил в ее голове. - А если получится, как это будет здорово! Двигатели смогут работать дольше, а полезный выход с них станет куда больше. Ведь давно уже доказано, что четверть мощности двигателя, даже самого лучшего, тратится впустую, на обогрев воздуха и износ деталей…»

Гейл закончила перестановки, мысленно попросила Создателя, как Верхового Конструктора этого мира, не оставить ее скромные начинания без поддержки, и перевела рычаг в нужное положение.

Двигатель взревел и плюнул раскаленным паром из медного раструба форсунки. Гейл от неожиданности шарахнулась назад. Мирно урчавший второй двигатель завыл дурным басом, решетчатый пол под ногами младшего механика, больше не уверенного в благополучном исходе своих новаторских решений, мелко затрясся. Гейл рванулась выключить двигатель, но обожглась о раскаленный рычаг и затрясла рукой, подвывая в такт мотору, скачущему на тяжеленной станине. В отделение влетел мистер Поллинг, в форменной тужурке и полосатых пижамных штанах, и тут же подскочил - отлетевшая медная шестеренка со свистом пронеслась над полом, едва не пронзив ему щиколотку на манер разрывной пули.

- Ходжесс!

- Я нечаянно… - Гейл не знала, что еще сказать в оправдание своей роковой неосмотрительности. Мистер Поллинг, ругаясь на чем свет стоит и натянув толстенные рукавицы, отрубил двигатель - из его медных недр немедля со щелкающим звоном вылетели капсулы розьерта, Гейл едва успела поймать их прежде, чем они разбились. Ожило переговорное устройство на стене, холодным голосом капитана ла Сальвы осведомившись, что творится во втором машинном отделении. Не будет ли мистер Поллинг зайти в капитанскую каюту - когда закончит с ликвидацией аварии? Заодно доставив капитану виновника инцидента - ведь таковой имеется, не сам же по себе второй двигатель вдруг выдал скачок мощности?

- Ходжесс, якорь тебе в глотку, ты что тут творила? - простонал мистер Поллинг, осмотрев произведенные Гейл изменения.

- Хотела изменить схему распределения нагрузок… - шепотом призналась Гейл.

- Молись, чтобы кэп тебя за борт не выкинула, - посоветовал старший механик, страдая над окутанным паром двигателем. - Вот ведь юные дарования, чтоб вас демоны взяли. Руки бы тебе поотрубать по самые колени, Ходжесс. А если бы двигатель перегорел? А если бы искра проскочила? Ты хоть представляешь, в какой факел бы мы превратились? Видела хоть раз, как блоу-газ взрывается?

- На практике… - Гейл шмыгнула носом.

- Реветь не вздумай, - предупредил мистер Поллинг. - Капитан мокрести страсть как терпеть не может. Нашкодила - отвечай.

- Я не шкодила! - возмутилась Гейл. - Я… я хотела проверить свою теорию!

- Вот и проверяла бы где-нибудь в другом месте. Марш к капитану - признаваться!

В капитанской каюте младший механик Ходжесс еще не бывала. Только однажды заглянула одним глазком в наружный иллюминатор и горестно вздохнула. Теперь она стояла, уткнувшись взглядом в темно-синий ворс ковра под ногам, вытянув руки по швам и прислушиваясь к раздраженному шелковому шелесту. По позднему времени капитан ла Сальва была не в мундире и не в комбинезоне, но в роскошном шелковом халате цвета полуночного неба, расшитом по подолу узором модного стиля «звездопад». Кэп гневалась, и гневалась совершенно справедливо. Гейл прямо-таки ощущала груз своей вины и преступной некомпетентности, тяжеленным ярмом повисший на шее и все ниже клонивший повинную голову навстречу полированному паркету и ковру.

- Ходжесс, ну что вы молчите, как потерянная сиротка? - выговорившись, раздраженно осведомилась мэм ла Сальва. - Вы предоставили такие хорошие рекомендации, вы пришлись по душе экипажу - и вдруг выясняется, что вы одержимы склонностью к безумному экспериментированию! Что еще значится в ваших планах - изменение начинки в бомбах, перенастройки обратной связи с рулевым отделением или внесение новшеств в рацию? Поделитесь, не стесняйтесь, должны же мы знать, к чему быть морально готовыми!

- Я думала, у меня получится, мэм, - не поднимая взгляда, пробормотала Гейл. - По расчетам все выходило верно, я просто упустила какой-то фактор…

- Фактор она упустила! - повторила ла Сальва, но уже чуть спокойнее. - Ходжесс, право слово, ведете себя, как маленький ребенок, дорвавшийся до конструктора. Переставить детальку здесь, покрутить колесико там и посмотреть, авось, что-нибудь взорвется! Нет, я не против творческой инициативы подчиненных, но только не в том случае, когда она напрямую угрожает кораблю. Я могу надеяться, что вы осознали, раскаялись и впредь ограничите свою разрушительную деятельность умозрительными построениями?

- Так точно, мэм! - выпалила Гейл. - Никогда больше!

- Ступайте, - ла Сальва величественным жестом указала провинившемуся младшему механику на дверь каюты. - Передайте мистеру Поллингу, что моим личным распоряжением вам назначаются три… нет, пять кухонных нарядов вне очереди. И принесите мне ваши расчеты - хочу взглянуть, какую безумную теорию вы пытались воплотить на практике. Учтите, Ходжесс, если вас еще раз заметят подле рубки или оружейного отсека - окажетесь под замком и будете весь рейд помогать мистрисс Крешнер драить тарелки! Вы меня поняли, Ходжесс?

- Да, мэм! - Гейл пулей вылетела за дверь, не веря, что буря и впрямь пронеслась мимо. Кухонные дежурства - такая мелочь по сравнению с перспективой оказаться отлученной от машинного отделения. Нет-нет, ни за что на свете она не повторит своей ошибки, она будет точно следовать инструкциям и слушаться мистера Поллинга.

- Я полагала, ты вернешься с головой преступницы, оторванной собственными руками, - миз Устриш, первый помощник капитана «Созвездия», сидела на тахте, чудом втиснутой в узкое пространство капитанской спальни, неспешными движениями переплетая белокурую косу. - Что она натворила?

- Куролесила с двигателями, - ла Сальва машинально взглянула на стрелки часов. - Надеюсь, моя лекция о правилах безопасности на корабле пошла миз Ходжесс на пользу. Оторвать голову всегда успеется. А у девчонки голова толковая, Поллинг высказался о ней одобрительно. Ты ведь знаешь Поллинга и его мерки.

- Последней его похвалы удостоилась лишь покойная Дженет. Да и то - после того, как отправилась на небеса, - кивнула Кэто, отбрасывая косу за плечо и отдвигаясь, дабы освободить место капитану. Элеонора ла Сальва постояла, покачиваясь с носков на пятки и прислушиваясь к ровному гулу двигателей, и решительно шагнула к вешалке с формой.

- Твоя вахта через два часа, спи. У меня все равно бессонница. Пойду проверю, как дела.

- Что-то носится в воздухе? - обеспокоилась Кэто, привыкшая доверять чутью давней подруги, соратницы и начальницы. - Мне пройтись с тобой по кораблю?

- Все в порядке, - отмахнулась ла Сальва, влезая в капитанскую тужурку. - Не дергайся понапрасну. Ветер дует, корабль плывет, - напомнила она старую моряцкую поговорку.

С кораблем и вправду теперь все было в порядке, ведомый твердой рукой «Созвездие» не рыскал, тянул, как по ниточке, пронзая редкую пелену облаков. Где-то внизу плыла спящая земля, деревни и городишки, не подозревавшие, что в небе над ними проплывает дирижабль Альянса. Крылатая смерть, один из мечей затянувшейся войны.

Иногда Элеонора ла Сальва задумывалась о том, что станется в нею в день, когда война закончится. Когда огромная, плодородная дельта Серебряной реки и земли бывшего княжества Сегюр обретут хозяина в лице Альянса или Империи. Дирижабли станут перевозить не бомбы, а почту и мирных пассажиров - и кому тогда станет нужна капитан ла Сальва? Женщина, лучше всего в жизни умеющая водить корабли и сеять смерть. Женщина, не способная на долгие и прочные чувства - ибо заранее знает о том, что рано или поздно избранник или избранница не возвратится из рейда. Мишель который год упрямо зовет замуж, надеясь, что в один прекрасный день ей надоест планомерная осада и она скажет «Да». У Кэто есть подрастающая дочка и кто-то на земле, дружок не то подружка, тишком она строит планы на мирную семейную жизнь, не понимая того, что не приспособлена к подобной жизни и не знает о ней ничего. Они умеют сражаться, не умея просто жить - и смешная самоуверенная пигалица из машинного отделения вскоре станет такой, как они. Воздушной волчицей, профессионалом своего дела, надежной, умелой - и по большому счету никому не нужной в день, когда завершится война. Их иллюзорное боевое братство рассыплется, разобьется на тысячи острых осколков.

Неудивительно, что многие предпочитают не дожидаться рокового дня. Идут на таран, вызываются на рискованные задания, спиваются, просто и незамысловато сводят счеты с жизнью. Они боятся мира - и Элеонора ла Сальва, некоронованная королева воздуха, осознавала, что вскоре может отнести и себя к числу бедолаг, страшащихся жизни без рейдов и налетов.

«Мне нужен якорь. Якорь, который удержал бы меня, не позволив превратиться в сухой листок, уносимый ветром. Кто-то, согласный принять меня - такой, какая я есть. Кто-то, без кого я буду не я. Мишель? Давний друг, всегда поможет, всегда подставит плечо. Беда лишь в том, что я его не люблю. Соратник, да. На гражданке, в мирной жизни мы очень быстро станем двумя дряхлеющими перечницами, ноющими о былых веселых деньках».

Элеонора проведала штурманскую, взглянула на курсограф, вычерчивающий курс полета и с каждым мгновением приближавший «Созвездие» к точке с надписью «Ст. Тамбуаза» и к рандеву с союзной эскадрой. Осознавая всю стратегическую необходимость бомбардировок, ла Сальва все же брезгливо кривилась при мысли о предстоящем заходе на город. Разведка, воздушные дуэли, где противники сходятся на равных - вот это было ей по душе. Но превращать прекрасное «Созвездие» в бомбовоз… Да, приказы не обсуждаются, а исполняются, и в штабе на нее весьма косо посмотрят, начни капитан ла Сальва возражать против устроения ночных налетов. Война есть война. Империя тоже отнюдь не расхаживает в белых перчатках, и методы у них ничуть не лучше, а порой и хуже. Чего стоит один Равердорский котел с тысячами погибших гражданских!

- Кэп, - вполголоса окликнул ла Сальву один из дозорных, обшаривавших небо раструбами бинокля.

- Да?

- Направление на три с четвертью, в облаках. Что-то промелькнуло. Слишком крупное для птицы. Мелькнуло и пропало.

- Дай-ка, - ла Сальва завладела биноклем, пристально уставилась через полированные стекла оптики в подозрительный сектор. Сереющая предутренняя хмарь, сердце бьется спокойно, дурные предчувствия не мучают. - Ничего не вижу… Продолжать наблюдение, удвоить бдительность.

Она вернула бинокль, повернулась, собираясь уходить - и тут дозорные завопили хором, колотя свободной рукой по звонкам тревожной связи: «Имперец, с севера, рейдер, биплан, заходит на нас!»

- Пулеметчики! Маневр уклонения! Помощника ко мне! - дирижабль при всем его совершенстве существенно проигрывал в маневренности маленькому двукрылому биплану Империи. Альянс пока спасало только то, что изготовление бипланов и их моторов было делом трудоемким и чрезвычайно затратным, а потому бипланов в небе было немного.

- Красные крылья!

Вот это было скверно. Выставленные напоказ алые крылья - символ охотника, ищущего не пленных и ценной добычи, но поставившего себе целью планомерное уничтожение все встреченных на пути воздухоплавательных судов противника. Не делая разницы между спасательной шлюпкой медиков и боевым крейсером.

На открытой верхней палубе «Созвездия» сухо затрещали пулеметы, отгоняя настырный рейдер. Ла Сальва видела, как тот ловко ушел в переворот, избегая пересечения с траекторией пуль, начал забирать вверх. Дело принимало дурной оборот. «Созвездие» - отличный корабль для дальних перелетов, но, к сожалению, он не всегда в силах защитить сам себя. Если рейдер уйдет из зоны обстрела и повиснет наверху, он сможет преспокойно разрезать выкидным лезвием оболочку и расстрелять баллоны с блоу-газом. После чего дирижабль превратиться в огромный пылающий костер, метеором чертящий небо.

В рубку влетела Кэто. Оценила ситуацию, заорала попеременно в переговорные трубки машинного и рулевого отделения:

 - Механики, дайте мощность! Крейсерскую скорость! Идем зигзагом, над нами москит! Ветер, штурман, какая роза ветров? Юг? Уваливаемся под южное направление! Нам бы фронт, нам бы хоть какую грозу завалящую…

Гроза, так необходимая «Созвездию», появилась спустя два часа. Два часа непрерывной болтанки в машинном отделении, гудящем, как нещадно избиваемый палочками барабан, среди клубов пара и тонкого свиста перегревающихся моторов. Гейл могла только догадываться, что происходит там, снаружи. Ее делом было - держать двигатели под контролем. Мистер Поллинг метался из одного отсека в другой, подкручивал, ослаблял, заливал раскаленные детали маслом, стучал по стеклам манометров, напряженно вглядываясь в пляску стрелок. «Созвездие» тряхануло, точно сам Создатель в гневе пнул дирижабль ногой, и Гейл впечаталась физиономией в трубу. Она старалась не думать о том, что под ними - лиги три или четыре воздуха, способного, как известно, выдержать только птиц да еще тех, кто верует в себя и бесконечную милость Творца.

- Баллон прошили, - сухо прокомментировал старший механик. - Остальные еще держатся, а то бы мы сейчас исполнили фигуру «штопор»…

«Страшно ли мне? Должно быть страшно. Но мне некогда бояться. Я должна следить за приборами и за давлением. Должна следить за состоянием капсул розьерта - разогреваясь выше положенной нормы, они взрываются, а затушить пламя розьерта практически невозможно. Я - механик. Я - человек неба, я всегда этого хотела. Я буду бояться потом, не сейчас…»

Их снова тряхнуло, бросило с борта на борт. В беспрестанный, захлебывающийся лай пулеметов вплелся новый звук - близкий разряд молнии и раскатистый звук грома. На миг Гейл показалось, что свет молнии проник даже сюда, в замкнутое пространство машинного отделения, болезненно резанув по глазам и высветив малейшие трещинки, изгибы труб, ревущие двигатели - и ее руки в перчатках, лежащие на рычагах манометров.

- Кэп полезла в грозу! - крикнул ей мистер Поллинг, а спустя мгновение заорал в голос: - Держись, девочка, держись! Только держись!..

«Созвездие» закрутилось щепкой, угодившей в могучий водоворот. Гейл слышала - и ощущала всем своим костяком - как трещат и ломаются гибкие шпангоуты, становой хребет корабля, как гнилыми нитками рвутся стальные растяжки и с хрустом выворачиваются из пазов стрингеры. Стрельбы больше слышно не было, только вой ветра и ощущение замедленного падения. Гондола утратила опору, болтаясь туда-сюда под переламывающимся дирижаблем. Гейл плакала - от ужаса и от боли, испытываемой не ею самой, но медленно гибнущим кораблем. «Созвездие» из последних сил сопротивлялся неумолимой силе тяжести, тянувшей его вниз, к земле, пытаясь сохранить остатки плавучести, ухватиться за предательский воздух.

Они падали.

Гейл мертвой хваткой вцепилась в шпангоут.

Они упали.

Белая вспышка сдетонировавших бомб и взорвавшегося блоу-газа.

Потом долгое время не было ничего, и Гейл Ходжесс почти поверила в то, что умерла. Разбилась во время падения вместе с кораблем. Но это холодное место ничуть не походило на Высокие Небеса летчиков, и Гейл с сожалением признала, что жива.

Кто-то ухватил ее за руку и за лямку комбинезона, поволочил по острым камням, словно мешок. Гейл задрыгалась, захрипела - ее поставили на ноги.

- Ти-Пи?

- Герберт, - узнала она. - Мы умерли или живы?

- Мы упали, - прохрипел младший штурман. - Газ еще взрывается, надо убираться подальше. И искать выживших.

- Я поняла, - сказала Гейл. Попыталась идти самостоятельно, но через два шага опору под ногами и грохнулась.

Из экипажа в сотню человек уцелели едва ли два десятка. Дирижабль размазало по валунам плато Расчорр, где всегда дуют ледяные, пронизывающие ветры - и где робкая надежда на спасение гасла, как гас огонек, разведенный в примитивном очаге-кострище. Гроза отнесла их далеко к северу и швырнула сюда, в бесплодное безлюдье пограничных, ничейных земель. На Расчорре не было ни месторождений полезных ископаемых, ни источников воды, ничего. Бесплодные горы, холодный ветер с поземкой - так должен выглядеть край мира, за которым земля обрывается в никуда.

Шел третий день после их вынужденной посадки. Они отыскали небольшую пещеру и соорудили из уцелевших частей оболочки «Созвездия» навес, хоть немного спасавший от холода. Отыскали разбросанные по округе ящики с консервами и канистры с водой, набрали окаменевших древесных сучьев и развели костерок - за которым был нужен глаз да глаз, ибо назойливый ветер Расчорра постоянно стремился задуть рукотворное пламя. Гейл накричалась до хрипоты, лазая по скалам и пытаясь дозваться выживших. Понимая, что ее надежды бессмысленны. Те, кто выпал из гондолы, мертвы. Те, кому посчастливилось чудом уцелеть, не услышат ее криков и не разглядят мерцания жалкого костерка. Она больше не увидит ни мистера Поллинга, ни смешливого сержанта Жанну Лорваль, командовавшую пулеметным расчетом, ни мистрисс Крешнер с камбуза, ни мальчишек-кадетов, проходивших навигаторскую практику, никого. Они все умерли.

Гейл забилась между камнями и расплакалась, до икоты и дрожащих рук. А потом вытерла лицо и снова отправилась на поиски уцелевших.

Вместо людей она отыскала один из двигателей дирижабля, боком застрявший в расселине. Гейл несколько раз обошла его кругом, открыла заглушки и заглянула внутрь. Некоторые стекла на приборах разбились, но капсулы с розьертом уцелели. При определенной удачливости двигатель можно даже запустить. Только какой прок от сердца без туловища? Больше нет гребного вала, который он мог бы вращать, и прекрасный мотор от фирмы Зефир-БергХаммер - бесполезная груда железа, меди и чугуна.

Гейл вернулась на стоянку. Герберт и один из уцелевших стрелков готовили на костерке варево из консервной тушенки и бобов. Кэп ла Сальва сидела в дальнем углу пещеры, где было чуточку теплее и где устроили закуток для пострадавших при падении. Среди прочих там лежала Кэто Устриш - первый помощник сломала левую руку и, похоже, получила сотрясение мозга. Она не могла ни есть, ни пить, ее постоянно подташнивало желчью пополам с кровью, и она жаловалась на то, что у нее невыносимо кружится и болит голова.

- Я нашла двигатель, - вполголоса сообщила Гейл, присаживаясь рядом с ла Сальвой. - Его почти не повредило…

- А живых?

- Никого, - Гейл мотнула головой, разлохматившаяся челка упала ей на глаза. - Никого, мэм. Я передохну и пойду снова. Не может такого быть, чтобы уцелели только мы.

- Нам еще повезло, что мы оказались не в эпицентре взрыва, - ла Сальва обвела взглядом полутемную пещерку. Она выглядела сильно уставшей и измученной, но, если капитан погибшего «Созвездия» и впала в отчаяние, но пока умудрялась это скрывать. Она не запретила Гейл идти на поиски, только потребовала, чтобы та не уходила далеко и с темнотой вернулась обратно в лагерь.

Ночи на Расчорре были хуже всего. Бесконечные, холодные, вымораживающие до костей. Ледяные камни, выстуженная земля. Невозможно заснуть, а ожидание выматывает и лишает сил. Уцелевшие сбивались в кучки, жались друг к другу, кутаясь в обшивку дирижабля - застывавшую углами и царапавшуюся, точно ободранная жесть. Гейл лежала с Куарони - вдвоем было не так страшно. В глубине души она надеялась, вдруг он пожелает ее, как женщину - возня помогла бы им немного согреться. Но Герберт только обнимал ее, ненадолго засыпая коротким, тревожным сном, и просыпаясь от всепроникающего холода.

- Мы умрем? - спросила младшего штурмана Гейл. - Замерзнем здесь и умрем? Герб, отчего мы ничего не делаем, просто сидим и ждем?

- У тебя есть предложения? - прошипел в ответ Герберт. - Излагай, я слушаю.

Гейл задумалась.

- Можно собрать все консервы и воду, и пойти на восток, - медленно начала она. - Рано или поздно мы выйдем к Небесным горам и тамошним поселениям, все равно, к чьим. Ну, сдадимся в плен имперцам, зато останемся живы…

- Если не свалимся в какую-нибудь расселину и не переломаем себе ноги, - пессимистично изрек Герберт. - Если не собьемся с направления или не замерзнем в пути. У нас еще будут раненые на руках, не забывай об этом.

- Можно построить планер из обломков «Созвездия» и отправить кого-то одного за помощью, - вошла во вкус построения планов спасения Гейл. - Здесь устойчивые ветра, через несколько часов планер доберется до населенных территорий.

- Вот это уже более здравая мысль, - одобрил младший штурман. - За одним «но». Мы не знаем наших координат, а здешние долины и сухие креки сверху неотличимы друг от друга. Наш посланец, может, спасется сам - но не сумеет привести помощь. Предположим, штаб даст добро на спасательную экспедицию. В лучшем случае спустя несколько месяцев они отыщут наши трогательные замершие трупики…

- Но ведь нужно что-то делать! - уже почти в голос выкрикнула Гейл.

- Куарони, Ходжесс, если вам никак не угомониться, то вы можете хотя бы не орать? - раздраженно осведомилась капитан ла Сальва. Гейл услышала ее тяжелый вздох и преисполнилась сочувствия. Каково это - быть капитаном погибшего корабля, не имея ни малейшей возможности помочь выжившим?

- Герб, я ненадолго, - она выбралась из вороха тряпья и обрезков оболочки дирижабля, и на четвереньках перебралась к ла Сальве. Яркие черные глаза больше не сияли привычным азартным блеском, перед Гейл сидела немолодая женщина на грани падения в бесконечное отчаяние. - Мэм, мы… мы вовсе не тем заняты, о чем вы подумали. Мы размышляли, как выбраться отсюда.

- И что же? - без особой заинтересованности спросила ла Сальва.

- Пока я ничего толкового не придумала, но я стараюсь, - Гейл потеребила грязную прядку белесых волос, осторожно поделилась замыслом, еще не оформившимся толком: - Мэм, у нас ведь есть двигатель на ходу, вот что не дает мне покоя… Если бы могли его вытащить из распадка…

- Допустим, обмотаем веревками и расчалками, и выволочим, - ла Сальва протянула руку, сгребла Гейл за плечо и усадила рядом с собой, накинув на нее потрепанный плед. - А дальше-то что? На одном двигателе далеко не ускачешь.

- Нам нужно судно, - согласилась Гейл. - Все равно какое, лишь бы оно могло поднять нас и мотор. У нас есть обломки «Созвездия». Я ходила, смотрела - там сохранились почти неповрежденные фермы. Есть инструменты, болты и крепления, - она с досадой ударила себя кулаком по колену. - Мне не хватает знаний, мэм! Я хорошо училась, но здесь нужно что-то, чему нас не учили в Инженерном корпусе!

- Немножко безумия? - с отстраненной, кривоватой улыбкой предположила ла Сальва. - Вроде того, что ты устроила в машинном отделении? Почему бы и нет, в конце концов? Все лучше, чем сидеть тут и помирать, - она перевела взгляд на Кэто Утриш. Первый помощник то ли заснула, то ли впала в бессознательное состояние, Гейл слышала ее хриплое, прерывистое дыхание.

«Кэто умирает, - внезапно поняла она. - Мэм ла Сальва так привязана к ней, но Кэто умирает и мы ничего не можем для нее сделать. Или можем? Я - могу?»

- Завтра мы вытащим двигатель, - припечатала ла Сальва. Чуть возвысила голос, оповестив всех: - У нас появилось дело, а у миз Ходжесс - план. Она нашла один из наших двигателей, завтра мы вытащим его и попытаемся запустить. Все слышали?

Ответом ей стало невнятное бормотание - из которого следовало, что кэп ла Сальва даже в столь безвыходной ситуации остается лидером своего потрепанного экипажа.

Извлечение застрявшего в каменной трещине мотора прошло без участия Гейл. Младший механик обшаривала склад уцелевшего имущества в поисках бумаги. Все равно какой, лишь бы на ней можно было чертить. В ход шли обратные стороны карт, накладные, расписания дежурств - все, что подворачивалось под руку. Гейл размашисто полосовала бумагу найденным химическим карандашом, чертила и крест-накрест перечеркивала нарисованное, грызла растрескавшуюся и сочившуюся кровью губу, вспоминала виденные чертежи, выстраивала столбики цифр - и понимала, что взялась за невозможное. Поманила людей надеждой на спасение и обманула их.

Но, когда капитан ла Сальва вернулась на стоянку с новостью о том, что двигатель установлен на относительно ровной площадке, Гейл неловко сунула ей лист с итогом своих дневных размышлений. Элеонора ла Сальва повертела чертеж, пытаясь определить, с какой точки зрения надо его разглядывать, и обескуражено вопросила:

- Ходжесс, это что?

- Корабль, - буркнула Гейл.

- Ты уверена? - ла Сальва наконец разобралась, какая часть чертежа является верхней, а какая - нижней, и с искренним удивлением принялась изучать созданный воображением Гейл агрегат.

- Нет! - взорвалась Гейл. - Это механическое чудовище, монстр, порхающий уродец, называйте, как хотите! Но это лучшее, что я смогла придумать!

- Ну-ка тихо, - ла Сальва обняла ее, прижала к себе. За минувшие дни капитан изрядно осунулась, тело под комбинезоном больше не могло похвалиться упругостью пышных форм. Но мэм ла Сальва была здесь, и она поверила в безумные замыслы Гейл. - Если твой монстр сумеет вытащить нас отсюда, какая нам разница до того, как он выглядит? Мы поставим ему памятник. Ему и тебе. Мы взлетим. Снова взлетим в небеса, как птицы. Успокойся, поешь и иди спать. Завтра будет тяжкий день, - она еще раз взглянула на кривоватый чертеж и нахмурилась: - Допустим, мы сможем распилить ферму, но вот из чего ты предполагаешь собирать вот эти… гм, лопасти?

- Из стрингеров хвостового отсека, - пояснила Гейл. - Они должны подойти по размерам и профиль выгнутости у них вроде такой, как нужно. В крайнем случае, отобьем их камнями до нужного радиуса.

- Надо же, - ла Сальва еле слышно хмыкнула. - Если выкарабкаемся, внесу в штаб предложение - приписывать ко всякому экипажу безумного изобретателя. Только где их столько набрать? - она мимолетно потрепала грязные, свалявшиеся волосы Гейл. - Марш к костру. Эй, там, насыпьте усиленную порцию нашему творцу!

Детище Гейл Ходжесс, рожденное из обломков «Созвездия», получило имя «Крылатого зверя». Она так и не узнала, кто именно вывел название на боку кабины, на живую нитку собранной из обломков бывшей гондолы, но утром буквы красовались там, блестя свежими потеками белой краски. Люди оживились, работа шла с утра до вечера, невзирая на ветер и начинающийся мелкий снегопад. Гейл попыталась запустить мотор, и тот, основательно прокашлявшись и прочихавшись, заработал - лопасти над выгнутой крышей «Зверя» медленно завращались, взбивая снежную крупу в причудливые зигзаги.

- Весь полет нам придется сидеть на головах друг у друга, а раненых просто свалить в кучу и надеяться на лучшее, - предупредила она ла Сальву. Кэп с великолепным презрением пожала плечами:

- Бывало хуже. Нам всего-то и надо - уцепиться за воздух и продержаться несколько часов. Он справится, - Элеонора ласково похлопала ладонью по металлической обшивке «Зверя», и тот ответил ей глухим позвякиванием. - Иногда взлетает и то, что вовсе не приспособлено к полету - оттого, что его создатель верит в свое творение.

«Завтра мы взлетим, - как молитву, повторила Гейл. Они с ла Сальвой стояли подле почти готового в путь кораблика причудливой конструкции и непривычного вида. Наработавшийся экипаж ушел в пещерку, Гейл слышала их отдаленные голоса, чуяла запах подгоревшего масла и опостылевшей тушенки. Они преодолели отчаяние, справились, они вырвутся из мертвенного плена Расчорра. - Мы вернемся домой, на базу. Вот все удивятся. Нас наверняка уже считают мертвыми, а мы живы. Правда, у нас больше нет «Созвездия», но мэм, скорее всего, назначат капитаном на другой корабль. Может, она и меня возьмет с собой - хотя бы помощником механика…»

 - Ходжесс, ты тут? - окликнула ее ла Сальва. - У тебя такой вид, будто ты грезишь наяву. О чем задумалась, о возвращении?

- Угу, - не стала отрицать Гейл. - Хочется… хочется обратно в небо, если вы понимаете, о чем я, мэм…

- Ты вернешься туда, обещаю, - негромко произнесла капитан. - Кстати, можешь звать меня Норой - не при остальном экипаже, разумеется, - и она сделала то, чего Гейл никак не ожидала - наклонилась и поцеловала ее, быстро, но крепко.

Младший механик вдохнула и забыла выдохнуть. И только спустя десяток заполошных ударов сердца растерянно забормотала, путаясь в словах:

- Мэм… То есть Нора, вы… то есть я…

- И это говорит человек, способный собрать корабль из сущих обломков! - сокрушенно вздохнула Элеонора ла Сальва. - Знаешь, Ходжесс, тебе предстоит еще очень и очень многому научиться. Когда мы вернемся домой, - она сделала паузу и неуверенно, точно пробуя слова на вкус, добавила: - И когда закончится эта треклятая война. Идем.

Капитан «Созвездия» зашагала к пещере, смотря под ноги - в наступающей полутьме и перед вылетом только не хватало запнуться о камень и грохнуться, сломав себе что-нибудь. Гейл смотрела ей вслед, хватая ртом воздух и борясь с желанием провести ладонью по губам - чтобы убедиться в том, что поцелуй и в самом деле был, а не примерещился.

Ей показалось, что ла Сальва потеряла равновесие и неловко оступилась, завалившись набок. Гейл бросилась к ней - и остановилась, встретившись взглядом сперва с черными раструбами пехотного пистолета, а потом - с глазами вынырнувшего из метельной круговерти младшего штурмана Герберта Куарони. Гейл попятилась, пока не уткнулась спиной в дверцу «Зверя». Герберт чуть качнул пистолетом, вполголоса скомандовав:

- Открывай. Открывай дверь, Ходжесс, если хочешь, чтобы твоя подружка осталась в живых. Я всего лишь приложил ее рукояткой за ухо, но могу и выстрелить. Буран начинается, никто не услышит.

- Герберт, что с тобой? - Гейл никак не могла взять в толк, что происходит. Может, это все снится ей, замерзающей в пещере под плач ветров Расчорра? - Зачем ты?..

- Ходжесс, давай не будем изображать героев синематографа и тратить время на мелодраматичные объяснения, - огрызнулся Куарони. - Открой дверь и помоги мне затащить мэм капитана внутрь. Ты заведешь мотор, и твое чудовище отправится в полет - что тут непонятного? Ты служишь своей стране, я - своей. Ты - технический гений, твое судно - шедевр инженерной мысли. Невероятно, но факт, а факты - вещь упрямая. Мэм ла Сальва многое знает и многое может рассказать. Стыло быть, я должен завладеть кораблем, тобой и ею. Ты откроешь дверь или мне прострелить мэм ла Сальве ногу или руку - чтобы ты начала соображать быстрее?

- Ты из Империи, - произнесла Гейл.

- Угадала, - Герберт наклонился, не сводя с нее пистолета, и одной рукой подтягивая обмякшее тело ла Сальвы ближе к кораблю. - Дверь, моя дорогая.

Гейл потянула ручку, открывая тяжелую дверцу бывшей гондолы «Созвездия». Закричать, позвать на помощь? Не услышат. А даже если и услышат, Куарони нужно всего лишь нажать на курок - и Нора, кэп ла Сальва, умрет.

«Но я должна что-то сделать! Потянуть время, сказать, что судно не готово к полету, что мы не отладили толком приборную доску или что мотор барахлит на высоких оборотах? Напасть на него?» - Гейл зашарила взглядом по полутемной кабине, вспоминая, где они, уходя, оставили ящик с инструментами. Выхватить хотя бы отвертку, ей можно ткнуть не хуже, чем ножом…

- Отойди в сторонку, Ходжесс, - распорядился Герберт. - И, прежде чем впиться мне зубами в горло, подумай вот о чем. Неужели ты так наивна, что и впрямь читаешь - Альянс оценит твои таланты по достоинству? В лучшем случае тебе сунут жестяную медальку и наградную грамоту. А ведь ты могла бы руководить мастерской, настоящей мастерской, способной осуществить все твои планы. Тобой бы гордились, твое мнение было бы решающим. Ты могла бы творить. Могла создавать, а не ползать с масленкой в зубах между перекрытиями. Подумай, Ходжесс, ты ведь достойна…

Герберт не смог уточнить, чего именно достойна Гейл Ти-Пи Ходжесс, бывший младший механик крейсера «Созвездие». Висевшая бесчувственным мешком костей ла Сальва внезапно извернулась, невесть каким образом оказавшись на ногах и перехватив руку Куарони с пистолетом. Гейл услышала выстрел и визг царапнувшей по камням пули, неприятный хруст и истошный вопль Герберта, а затем - совершенно спокойный голос ла Сальвы:

- Гейл? Ты как?

- В порядке, - дрожащим голосом отозвалась Гейл.

- Это не может не радовать. Вот придурок, - ла Сальва встряхнула свою добычу. - Он и впрямь считал, что Нора ла Сальва потеряет сознание от того, что ее тюкнули по черепу. Не довелось ему побывать в кабаках Орлаи, вот там если бьют - так сразу дух вон и мозги наружу. Лучше бы он попытался стянуть твои чертежи, но мальчику так хотелось отличиться… Гейл, да очнись же! Что будем делать с этим доморощенным шпионом - сбросим в пропасть или прихватим с собой, порадуем комэска и Управление разведки?

- Нора! - Гейл наконец опамятовалась, сорвалась с места, повисла на шее у ла Сальвы. Кэп глуховато рассмеялась:

- Хорош. Все в порядке, Гейл. Запри дверь и помоги мне дотащить засранца до лагеря. Свяжем его чем-нибудь покрепче, а то мальчик бойкий, еще вздумает удрать. Хотя куда ему тут бежать…

«Крылатый зверь» взлетел с плато Расчорр около полудня, завывая и отчаянно рубя холодный воздух сдвоенной парой винтов. Болтало страшно, несмотря на все усилия ла Сальвы хоть немного выровнять легкий кораблик. Но «Зверь» летел, содрогаясь и проваливаясь в воздушные ямы, черная воронка выжженных камней там, где разбилось «Созвездие», с каждой минутой становилась все дальше и дальше, розьерт пульсировал в капсуле, мотор работал, корабль держал путь на восток. Гейл хотелось петь. Хотелось кричать от восторга. Хотелось открыть окованный бронзой иллюминатор и высунуть голову наружу, чтобы сырой упругий ветер хлестал по лицу, навсегда стирая память о стылых ночах Расчорра. Она летела. Она снова летела - навстречу своей судьбе.

«Лети, как птица, - стоявшая у штурвала ла Сальва украдкой смотрела на младшего механика, намертво приклеившегося к носовому большому иллюминатору. - Лети ко мне. Может, оно и к лучшему. Кто я такая, чтобы спорить с судьбой? Лети, Гейл Ходжесс. Лети».