Так начинается голод:

с утра просыпаешься бодрым,

потом начинается слабость,

потом начинается скука,

потом наступает потеря

быстрого разума силы,

потом наступает спокойствие.

А потом начинается ужас.

Д.Хармс "Так начинается голод"

 

Он всегда подступает незаметно. Сначала – тянущей болью где-то в районе ребер, навязчивыми снами, непроизвольными фразами... Потом, если ничего не предпринять, появляются апатия, раздражительность, и от любой мелочи хочется плакать.



Если не остановиться в этот момент, то через несколько дней ты с удивлением осознаешь себя где-нибудь на крыше. И это – в лучшем случае. Возможны и другие исходы. И самый безопасный из них – сворованная и выброшенная через пять минут за ненадобностью пачка стирального порошка.

Вас никогда не удивляло то, что в сытых, блестящих магазинах всегда воруют две категории людей – наркоманы и дамы в норковых манто?

Да, все так и есть. И тех и других влечет туда одно и то же. Голод. Хотя наркоманы справляются со своим голодом куда хуже нас – простых смертных – с адреналиновой зависимостью.



Привычно листаю черно-красные страницы сайтов. Вайленс.ком, Рэйп.ком... уже не вдохновляет. Гладкие модели, заученно округляющие ротики в преддверии крика, дамы-мистрисс на огромных каблуках и с бутафорскими плетьми – все это скорее раздражает, чем пугает.

Настоящему адреналинщику нужно гораздо больше...



Ну, на сегодня у нас и запланировано – больше. Так что – листаем дальше.

Бдсм.родной город.ру.

Невзрачный, по сути, сайтик. Даже не черно-красный. И фотографий нет. И темы по большей части закрытые.

Но это не потому, что мы не любим картинки, нет.



Просто за этим сайтом – «реал лайф». А кому хочется, чтобы его физиономия или имя светились в открытом доступе? Настоящий адреналинщик скромен, как институтка, и пугается собственной тени. Особенно – если это реальная тень.



"Введите пароль для получения доступа к данной странице".

Пароль у нас прост. Пароль у нас – "голод".

Восемь новых сообщений, половина из которых – полная чушь. А как прикажете относиться к предложениям типа: "За небольшое вознаграждение сделаю все для симпатичной Нижней"? Меня от таких Верхних воротит. Кажется, не меня одну – сообщение приходит уже третий раз.

Ничего, мальчик, пиши-пиши. Найдется и на тебя товар. Только не я.



О, а вот это уже что-то...

"Хватит читать, ты не в школе. Звони. Сейчас".

Еще бы "бегом" приписал. Фыркаю. Странное объявление. Позвонить? А может, не стоит?



– Алло? Я по объявлению.

– Ну так отлично. Адрес есть где записать?



С ужасом кидаю трубку. Баба. Наверное, я ошиблась. Она давала объявление какому-нибудь мальчику-зайчику, а позвонила я. Тьфу. Ну и гадость...

Пардон. Объявление давала я. А она откликнулась.

Получается – она видела, что я девушка? И написала? Пипец...

Лесбиянка-садистка в Нске... Нонсенс...



Ну не перезванивать же ей второй раз?



– Алло? Я по объявлению...

– Сообразила? Молодец, – голос в трубке звучит так, как будто мы знакомы уже сто лет.

Ни тебе смущения (баба все-таки), ни этаких, типично "верхних", интонаций.

А может, рискнуть?

– Адрес запишешь, или так и будешь в трубку сопеть?

– Пишу...

– Парковая восемь, квартира пять. Остановка "Универсам".



Да знаю я Парковую как свои пять пальцев, я там половину детства прожила...



– Через час примерно буду, нормально?

– Да хоть через два, лапочка, у нас вся ночь впереди.

И... короткие гудки.



Твою же мать. И во что я на этот раз вписалась?



– Юля, ты куда? – это уже мама из соседней комнаты.

– Да никуда, мам. Пойду к Сашке посижу.

Сашка – это мой ход конем. Во-первых, он мой одноклассник. Во-вторых, у него нет телефона. Частный дом. У нас в Нске – не редкость.

Думаю, мама уверена – у нас с Сашкой роман.

Ха... интересно, в чем уверен Сашка? Если учесть, что я его уже два года не видела.



До Парковой я иду пешком. Дом восемь – обычная пятиэтажка, стоящая боком к реке. У тех, кто живет в самом торце, должен быть красивый вид из окна.



Она открывает мне дверь почти сразу после звонка. Обычная... Примерно ровесница. Короткая стрижка, голубые мешковатые джинсы, белая футболка… Ничего особенного.



Мужики обычно любят открывать дверь в халате. Один мне даже в кожаных трусах как-то открыл.



Ну ладно... посмотрим.



– Чаю хочешь? – Интересно, это она уже издевается, или я просто попала не по адресу?



На чай я соглашаюсь.

Кухня вполне типичная – чайнички, чашечки, прихватки... Чай она наливает горячий и крепкий.

– Как тебя зовут-то?

– Юля. – Прихлебываю из чашки и делаю встречный ход: – А тебя?

Девяносто процентов Верхних я знаю только по никам. Но не звать же мне ее "астра8005"?

– Саша. – Она улыбается и поправляет себя: – Александра.



Я делаю еще глоток. Интересно, как она к делу перейдет?

На самом деле, это один из очень важных моментов – переход к делу. Верхний может быть каким угодно грозным, но если тебя вдруг пробьет на ржач – сессию не спасет ничто.

Каждый раз я ужасно боюсь этого момента. Потому что если начать хихикать с самого начала, то дальше и кайфа никакого, и полночи приходится на полном серьезе сдерживаться и убеждать Верхнего, что он крутой.



Она смотрит на меня и снова улыбается:

– Что, ждешь, когда я тебя сапогами по почкам бить начну?

Я отставляю чашку.

– Нет, прикидываю, какую почку сначала подставлять.



Да, я нарываюсь. Но, блин, как же хорошо сейчас, когда по телу струится горячая волна адреналина...



– Сука. – Неожиданно я оказываюсь прижата к стенке, голова задрана вверх. Она сжимает мои волосы на затылке в кулак, и я чувствую, как под футболкой рвут вниз чашку лифчика ее холодные пальцы.

– Дрянь какая. – Боль в выкрученном соске заставляет изогнуть спину, но я уже "плыву", глаза закрываются сами собой. Я почти вижу, как мой организм жрет чертов адреналин – повизгивая и причмокивая.



Ладно. Начала она хорошо.

Ладно, хрен с ней. Начала она шикарно.

Мне действительно страшно.



Потому что я понимаю – это кухня. А в ней есть куча всего: вилки, ножи, ножницы... А Верхний, которого так выносит, – это уже не смешно. Остается надеяться на записку, оставленную дома под клавиатурой. Адрес и телефон. Я всегда оставляю такие записки.



Она сдергивает с меня футболку и кидает ее на пол.

– Ну что, привязать тебя прямо здесь, или предпочтешь в кровати?

Я слежу за ее взглядом. На стене, чуть выше моей головы, висят две прихватки. На здоровом альпинистском крюке. Бля.

– Как скажешь.

– Хорошая девочка. Пошла в кровать. Пошла!

– Направо?

– Налево.



Такая же квартира, как у моей подруги Аньки. Направо одна комната, налево – другая.

Кровать, застеленная не слишком свежим бельем. Она не ждала, кажется... или ей реально все равно.

– Я белье меняю после сессии, а не до. Штаны снимай. Медленнее. И трусы. Лифчик оставь, бретельки сними.

– Нахрена?

Я почти не чувствую пощечину, слышу только звук.

– Ты в нем смешная.



Раз.

Она наваливается сверху, от нее пахнет мятной жвачкой и каким-то сложным мужским одеколоном.

– Стоп-слова помнишь? Повтори громко.

– Красный, желтый...

– Молодец. Руки давай. Руки, я сказала!

Она, кажется, все еще в джинсах, потому что между моих ног вклинивается что-то явно обтянутое тканью.

Бля... как я "плыву"...



Два.

– Тихо-тихо-тихо... Иголки не страшные... иголки красивые. У тебя что, в школе труда не было?

– Бы... а-ааа...

Иголки красивые, конечно. Но не в сосках же...

– Ну вот и все. Смотри, как красиво. – Она приподнимает мою грудь, чтобы я могла полюбоваться проделанной работой. Четыре иголки. Крест-накрест. Через каждый сосок по две.



Три.

– Ну ты же не хочешь сказать, что с этой штукой в заднице ты не кончишь? Смотри, какая штука замечательная...

"Штука" тихо жужжит и подмигивает мне разноцветными огоньками. Хорошая штука, красивая. С мой кулак размером...

Кстати, иголки чудесная Александра так и не вынула...



Четыре.

– Ух, какой он у тебя... маленький совсем. Тебе так что, никто не делал? Ну ты смешная какая...

– Ма-ааа...

– Не "мама", а "Саша". Боже мой, ну ты и течешь. А говорила, что со штукой не кончишь...

А комната плывет, плывет, кружится... Тело уже почти ничего не чувствует. Только между ног набухает какая-то обжигающе-горячая точка. Набухает и лопается...



И не говорите мне, что я потеряла сознание... Приличные Нижние сознание не теряют.



Она поит меня чаем. Стыдно, но руки трясутся так, что чашку я удержать не могу... Не смогла...

– Вот теперь понимаешь, почему я белье меняю после, а не до?

– Угу. – И зубами о фарфоровый край. Да что такое со мной?

– Ну, иди сюда, иди. Да не трясись ты, Господи, я тебя пожалеть хочу.

Мягко, темно, тихо. Сложный одеколон распадается на апельсин, бергамот и мяту.



Меня еще никто никогда не жалел после.



В коридоре она снова улыбается. А я одеваю ботинки.

– В ванну точно не хочешь?

– Точно.

– Ну, будет желание – звони. Адрес знаешь теперь.

– Угу. – Я выпрямляюсь и с размаху целую ее в губы.

Удивительная наглость для Нижнего, кстати.

Она отдергивается.

– Все, давай, пошла уже. Сама же ныла, что мать проснется.



***



Голод всегда подступает незаметно. Сначала – тянущей болью где-то в районе ребер, навязчивыми снами, непроизвольными фразами... Потом, если ничего не предпринять, появляются апатия, раздражительность, и от любой мелочи хочется плакать.



Если не остановиться в этот момент, то через несколько дней ты с удивлением осознаешь себя где-нибудь на крыше. И это – в лучшем случае. Возможны и другие исходы. И самый безопасный из них – сворованная и выброшенная через пять минут за ненадобностью пачка стирального порошка.



– Это я.

– Давай. Жду, лапочка.



– Юля, ты куда? – это уже мама из соседней комнаты.

– Да никуда, мам. Пойду к Сашке посижу.



И я даже не вру, заметьте.

Я действительно иду к Сашке.