Прекрати светиться.

Этот чертов свет в кромешной темноте бьет по глазам, слепит, от него больно. Твои ладони ярко-красные, губы вишневые, а волосы – нежно-лазурные. Гребаные цвета не сочетаются. Я зла на тебя. Я опять забыла как тебя зовут. Какое-то совсем обычное и совершенно неподходящее имя. Ммм… нет, не помню. Ты была между двух дорожек. Я тебя потому и заметила, что стояла так – вполоборота и улыбалась кому-то, попалась на глаза, они слезились, а в носу жгло огнем. Сейчас ты лежишь подо мной и светишься.

Твои руки оставляют за собой кроваво-алые полосы, когда ты держишь их перед моим лицом, тянет вцепиться зубами в ладонь. И пахнет жасмином. Я ненавижу жасмин, от него болит голова, а ты светишься и обхватываешь меня ногами.

Ты тоже под кайфом, даже не знаю, под чем именно – там, где мы встретились, можно достать все удовольствия мира, расфасованные в разовые порции. Я достала тебя. Расфасованную и готовую к употреблению. Я ненавижу супермаркеты.

Ты сопишь и возишься, когда я застываю. Не мешай, детка. Я слушаю музыку сфер. Она так прекрасна. Слышишь?

Я хочу тебя, я хочу тебя долго и нежно, но получается дергано и резко – ладони не слушаются и вместо того, чтобы погладить, хватают, сжимают, ногти впиваются – против воли. Это не мои руки, они живут своей жизнью. Они меня предали. У меня в животе пузырьки. Что будет, если один лопнет?

Я двигаюсь медленно, как во сне. Я боюсь расплескать злость. Она моя. Она и запах жасмина. Чертова сучка. Прекрати светиться.

Ты стонешь, когда я прикусываю кожу на шее. Запах жасмина, опять этот херов тяжелый, синий-синий жасмин. Он меня душит. Он меня прижимает к тебе и не дает оторваться. У тебя отрастают щупальца? Нет, мне показалось. Ты мне приснилась, да? Тебя тут нет. Я имею пустоту. Я сама пустота.

У тебя почти нет груди. Я же не ошиблась? Ты же не мужчина? Меня сейчас стошнит. Внизу, под слоями одежды, ты мокрая, определенно женщина, и больше я там не притронусь – слишком рано.

Нет, даже не проси, моя милая, мы сделаем все по-моему, медленно и нежно. В ритме музыки сфер.

У тебя нежная кожа и майка с надписью «Las-Vegas». Она трещит и не поддается, ты скулишь, когда грубая ткань врезается в горло. Если обмотать тебе голову, свечение пробивается намного мягче. Помолчи и полежи так, пока я делаю свое дело.

Я сбежала к тебе от дел, к тебе, в лазурно-алое марево. Разводы скользят по стенам, пока я глажу тебя по груди. Такая мягкая под пальцами. Я не умею описывать ощущения, я умею чувствовать – и этого достаточно.

Заткнись и не мешай мне, ммм… как там тебя?

Сосок встает под языком, мягко приподнимается мне навстречу. В голове взрывается круговертью, калейдоскопом, твой стон отдается в позвоночнике, пальцы сводит, под ногтями подается кожа на животе, алый прорывается сквозь кожу навстречу, крик вибрирует и все никак не хочет затихать. Заткнись! Заткнись-заткнись-заткнись!

Молния на джинсах разъезжается, ты выдираешься. Не смей, сучка. Я задохнусь и сдохну без этого алого света из-под кожи. Пожалей меня. Будь милосердной.

Жасмин ослепляет. Его слишком много – тут, где ты такая горячая и влажная, где нежная, влажная, сочная. Алая. Я греюсь и купаюсь в этих отсветах, а ты стонешь, опять до позвоночника, и выгибаешься навстречу. Нетерпеливая и жадная. Что ты видишь сейчас сквозь душную материю? Не верю, что только стразы, сложившиеся в название нынешнего центра мира. Уже не так страшно? Конечно, я же поддразниваю тебя кончиком языка, не касаясь прямо – так, как умею только я, так, что у тебя сносит крышу. Хорошо, да?

Ты принимаешься в себя пальцы – жадно, ждуще, дрожа, и опять стонешь. Я так больше не могу, у меня дрожат колени и больно. Больно от света – голова сейчас взорвется. Больно от жасмина – он слишком синий, больно от того, как ты меня сжала. Сильная сучка. Мерзкая обдолбанная дрянь с плоской грудью. Хочешь кусочек кайфа? Поиграй со мной.

Моя рука на твоей шее совершенно не мешает подмахивать бедрами и стараться. Ну же, мы играем. Не лишай меня удовольствия. Светись. Так долго, как сможешь.

Хриплый вдох-всхлип – когда я позволяю. Хорошо, моя маленькая? Ты же рядом, в шаге, в сантиметре, в толчке. Забрось ноги еще выше, да, вот так. Моя хорошая. Как же я люблю тебя. Я это вижу на изнанке век. Я это шепчу, когда ты срываешься.

Свет заливает все, топит меня, омывает волной и откатывает. Еще одна – с белой кромкой на шапке. Еще. Слабее и слабее. Почему это всегда заканчивается?

Ты не светишься, лежишь без движения и молчишь. Я сняла-таки эту футболку с головы, и вытерла ей алую пену с твоего подбородка. Моя маленькая девочка. Я опять выиграла. Ты не дышишь – как все они. Жалко. Я поплачу потом – а сейчас лазурные отсветы за окном подсказывают: вечер не закончен. Сейчас… протяну еще дорожку…