За стенами метеостанции выл ветер, и в окно невозможно было разглядеть даже стоящий у самого порога снегоход. Дверь станции отворилась, и в дверном проеме в облаке снежной пыли появилась Равтукуна.
— В такую погоду из дома вышла? — изумился Иванов и помог Равтукуне отряхнуть шубу. — Проходи, садись.
Равтукуна покачала головой, скрестила руки и прислонилась к стене.
— Что ваши приборы показывают? Когда буря закончится?
— Через два дня, не раньше, — Иванов покосился на монитор.
— Дед так же думает, — Равтукуна нахмурилась.
— Нелетная погода, — подал голос Петров. — Сидорова наверняка тоже волнуется.
Равтукуна смотрела на него, прищурившись.
— А это здесь при чем? — спросила она холодно.
Петров смутился.
Равтукуна поплотнее закуталась в шубу.
— Некогда мне с вами погоду обсуждать, — объявила она и исчезла за дверью.
— Эх, ты, — укоризненно сказал Иванов. — Обязательно было Сидорову вспоминать?
— Что я такого сказал? — удивился Петров и пожал плечами. — Подумаешь, тайна. Про них уже весь поселок знает.

Через два дня, как и предсказывал Иванов, буран закончился, и над поселком раздалось веселое тарахтение вертолетного мотора. Равтукуна вышла на крыльцо, проследила за тем, как вертолет направляется в сторону станции, и свистнула, подзывая собак. Через несколько минут она оказалась у занесенной снегом посадочной площадки. Собаки весело лаяли, задирая друг друга, а Равтукуна смотрела, как Сидорова помогает полярникам разобрать груз.
Когда Сидорова помахала ей рукой в вязаной варежке, Равтукуна отвернулась.
— Ты почему невеселая? — жизнерадостно спросила Сидорова. Она потрепала по голове вожака собачьей упряжки и села на нарты.
— Я боялась, — сказала Равтукуна, глядя Сидоровой в глаза.
— Я бы не полетела в плохую погоду. Безопасность на первом месте, ты же знаешь, — улыбнулась Сидорова.
— Я не этого боялась, — глаза Равтукуны потемнели.
— Чего же?
— Того, что погода наладится, а ты не прилетишь. Или что вместо тебя прилетит кто-то другой. А ты никогда не появишься.
— Что за странная идея? — поразилась Сидорова. — Конечно, я прилечу.
— Ты голодная? Я рыбу на обед приготовила.
— Почему ты меняешь тему разговора? — возмутилась Сидорова.
Равтукуна не ответила и щелкнула хлыстом. Собаки тронулись с места так резво, что Сидорова чуть не свалилась в снег. У дома Равтукуны она едва успела поздороваться с Тынатгыргыном, который сидел на крыльце и, не обращая внимания на мороз, курил трубку. Равтукуна втолкнула Сидорову внутрь и захлопнула дверь.
— Ешь, — приказала она, поставив на стол тарелку с жареной рыбой.
— Мы можем поговорить? — взмолилась Сидорова.
— О чем?
— У меня контракт с метеорологами через два месяца заканчивается. Вместо Арктики буду туристов возить по маршруту Петродворец — Кижи — Печоры.
Равтукуна с размаху поставила рядом с Сидоровой бутылку с соусом.
— Клюквенный, — свирепо сказала она. — Ты его любишь.
— Соня! — Сидорова взяла её за руку. — Пожалуйста, переезжай ко мне.
Равтукуна отдернула руку.
— Я хоть раз просила тебя бросить работу и остаться в нашем поселке? — спросила она, сердито сверкая глазами.
— Нет, — растерянно ответила Сидорова.
— А почему?
— Потому что ты меня больше не любишь?
— Потому что я понимаю, что твое место в городе, а не здесь. Так же, как мое место здесь, а не в городе.
— Соня...
— Не разговаривай со мной. Ешь, а то остынет.
Сидорова молча доела обед и под тяжелым взглядом Равтукуны осилила кусок пирога с морошкой.
— Я же так подавиться могу, — пожаловалась Сидорова. — Ну почему ты такая упрямая?
— Иди уже. У тебя этот... план полета. И погода снова портится. Я могу тебя отвезти назад.
— Не надо, — гордо отказалась Сидорова. — Я пешком дойду.
Равтукуна, закусив губу, смотрела, как Сидорова медленно шагает по сугробам, но та ни разу не оглянулась. Когда маленькая фигурка вертолетчицы исчезла из вида, Равтукуна села на порог рядом с Тынатгыргыном и уткнулась лицом в колени.
— Ничего, — сказал Тынатгыргын и потрепал внучку по плечу. — Все пройдет.

На следующий день полярники мирно пили кофе в обеденный перерыв.
— Как ты думаешь, получится у Сидоровой уговорить Равтукуну в город переехать? — спросил Петров.
Иванов хмыкнул.
— Что тут думать. Равтукуна уже все решила. Она утром приходила, просила электронной почтой воспользоваться.
— Зачем?
— Отправила резюме на должность куратора в Этнографическом музее.
— Почему же она Тане не сказала? — поразился Петров.
— Воспитывает, — предположил Иванов.
Петров покачал головой и улыбнулся.
Иванов заметил крадущегося к проводу в углу мышонка Павлика и сделал грозное лицо.
— Пабло, друг мой, — строго сказал он. — Я вам неоднократно объяснял, что если вы повредите кабель генератора, мы останемся без электричества и, вполне возможно, замерзнем насмерть. Съешьте лучше карамельку.
Иванов порылся в кармане, извлек из него конфету в яркой обертке и протянул Павлику.
— Кофейная! Вашей любимой твердокаменной консистенции.
Иванов повернулся к Петрову.
— Так что в конце сезона полетим на Большую Землю вчетвером. По правде говоря, я рад, что мы сюда больше не вернемся. Слишком здесь условия спартанские.
Окаменевшая конфета с грохотом упала на пол. Потрясенный Павлик прижал лапки ко рту.
Иванов переглянулся с Петровым.
— Павлик, хотите переехать в город и жить с нами? — мягко спросил Петров.
Павлик смахнул слезы и быстро-быстро закивал.