Орен мрачно нахмурилась.
Шок, уныние и, возможно, обморожение – всё это очень плохо вязалось с заданием «вернуть обратно живой и невредимой»; а молодая асассинка по-детски гордилась тем, что никогда ещё не возвращалась с неудачей, да и к тому же – хотя в этом она в жизни бы не призналась – старухи Малах она боялась.
Она, без малейших колебаний – ну хорошо, самой себе можно признаться, от страха немножечко мутило – сошедшаяся лицом к лицу с Повелителем Ненависти и Повелителем Ужаса, и одолевшая их. Она, прошедшая путями, которыми не рискнул бы тогда идти ни один смертный, через пустыни Араноха, через кишащие демонами перевалы нагорья Тамо, через забытые самим светом улицы и галереи мёртвого Травинкала, через пылающий ад – который по сравнению с прочими дорогами показался ей приятной прогулкой. Она, не отступившая ни перед магией ни перед силой – ни единожды за всю свою жизнь.
Орен Тёмная Звезда теперь боялась какой-то старухи-знахарки.
И потому Орен Тёмная Звезда не собиралась позволять харрогатской девчонке умереть, сойти с ума или что-нибудь с собой сотворить.
– Ну давай, детка, говори со мной, – бормотала Орен, одновременно растирая побелевшие пальцы Ани и оглядывая совершенно одинаковые стены пещеры и тёмные провалы проходов – тоже похожие друг на друга как две капли воды.
Орен подумала было создать тень и послать её на разведку, но побоялась отвлечься.
Дура. Дура, Баал тебя побери во всех смыслах, и даже в самых интересных, – не переставала бранить себя асассинка, – рванула не глядя, как козолюд, которому перцу под хвост насыпали, подвига, вишь ты, захотела, спасительница хренова, мозгов как у падшего и те не тем заняты.
Самозабвенное самобичевание, похоже, отвлечением не считалось.
– Ну же, девочка, возвращайся, – в очередной раз промурлыкала Орен. Аня всё смотрела сквозь неё широко распахнутыми глазами, в которых словно застыла ледяная чернота.
Замёрзнет же, идиотка, – Орен прикусила язык, чтобы не выругаться вслух; перестаралась – во рту появился хорошо знакомый медно-солоноватый привкус.
Как ни странно, именно это её и успокоило, и прояснило разум почище любой медитации. Ещё бы глоток спиртного покрепче – и девчонке тоже, и можно спокойно выбираться.
Только вот чего не было, того не было. Орен с размаху ударила кулаком по льду, затянувшему подземный ручей. Она почти была уверена, что ручей окажется промёрзшим до дна, и приготовилась к боли – и к тому, что придётся истратить последнюю дозу бодрящего зелья; в конце концов, у неё всегда были в запасе средства получше, и основанные лишь на собственных резервах. Но осколки льда, подозрительно сухие, расцарапали кожу – Орен с трудом справилась с невольным порывом облизать ладонь, совсем расслабилась – а вода оказалась неожиданно даже тёплой в сравнении со звенящим от мороза воздухом пещеры. Орен смутно припоминала откуда-то, что даже подо льдом вода никогда не остывает ниже какого-то уровня; странно, что только не всплывает в памяти, когда стараешься сосредоточиться.
Она набрала в горсть воды и плеснула Ане в лицо, не отводя взгляда, жадно следя за тем, как пустота сменяется страхом.
– Стены, – прошептала Аня. – Всё напрасно.
И зарыдала.
Что ж, это была уже хоть какая-то реакция.
Орен уверенным движением притянула Аню к себе, погладила по волосам. Только бы не показать сейчас, насколько она сама растеряна – до встречи с порождениями ада самым большим страхом асассинки было потерять над собой контроль, и истерика Ани вновь пробудила этот страх.
– Ну тихо, тихо, всё хорошо, – звучало это, по мнению Орен, до безумия смешно и глупо, но она не раз видела, что это – работает. – Всё хорошо, слышишь, тихо, тихо…
Аня громко шмыгнула носом и неуверенно кивнула. Подняла голову – бледное личико с одинаково покрасневшими от слёз глазами, носом и губами; мокрые ресницы вот-вот замёрзнут. Не дело.
Орен набрала было в горсть снега, но тут же передумала – сухой, колкий, снег даже ей сейчас резал руки, стоило сжать кулак. Вместо этого Орен вытащила из-под куртки пустой сейчас пояс – обычно она хранила там деньги, но в подземных коридорах от монет толку было мало, и в случае неудачи Орен предпочла бы осчастливить наследством какого-нибудь горожанина, а не кладоискателя, который может не объявиться и ещё лет сотню. Пояс был изрядно заношен, но шерсть всё ещё оставаласть тёплой и прочной.
Намотав пояс на руку, Орен решительно принялась растирать Ане сначала лицо, потом ладони, стараясь не думать о том, как смешно это выглядит. Всё равно же некому увидеть. Или…
Дура. Один проход проверила, и думаешь, что в остальных нет никого.
Орен всё-таки выругалась вслух, весьма замысловато помянув в одной фразе щупальца Баала, подштанники Мефисто, небесный совет и все трещины Камня Мира. К её огромному удивлению, Аня прислушалась и несколько оживилась.
– Сейчас, сейчас, – усмехнулась Орен. Закрыла глаза, сосредоточилась и представила, как выходит из тела и встаёт на другом берегу ручья. Как и всегда, момент разделения отозвался резкой болью в мышцах и вспышкой белого света в сознании – и Орен открыла глаза, чтобы увидеть свою безмолвную тень, стоящую именно там, где она и представляла. Тень кивнула и скользнула к тёмному зеву прохода, который больше других показался Орен похожим на возможное гнездо подземной нечисти.
Аня моргнула. Раз, другой. Уже со вполне живым любопытством – Орен торопливо отвернулась, чтобы скрыть вздох облегчения.
– Да, – ответила она на невысказанный вопрос. – Она читает мои мысли и так я могу ей управлять.
Аня робко улыбнулась.
Пора было выбираться – вот только дождаться результатов разведки; под землёй Орен не сильно доверяла своему чувству направления и не рискнула бы наугад искать короткий путь, а по дороге сюда она, сама того не заметив, в какой-то момент перестала отмечать верное направление на развилках. В одиночку она попыталась бы выбраться и наугад, но ситуация не располагала.
И тут скрипнул снег и Орен почувствовала тяжёлый запах зверя.
Отлично. Просто замечательно.
Она осторожно обернулась через плечо и увидела существо, напомнившее ей лесных вендиго из родных её краёв – только выше, кажется, чуть тоньше, и покрытое белой длинной шерстью вместо бурой жёсткой щетины.
Орен медленно, стараясь не показать зверю, что заметила его, подняла руку к поясу и нащупала узкое горлышко глиняной фляги.
Раз. Два. Три.
Она толкнула Аню лицом в снег, закрыла глаза левой рукой и швырнула зверю под ноги флягу правой – одним мгновенным движением, которое ей самой показалось медленно-растянутым.
Фляга содержала в себе зелье, требующее огромной осторожности в обращении – при малейшем взаимодействии с воздухом оно тут же взрывалось; Орен очень надеялась, что её расчёт окажется верным, и привычной к пещерному полумраку и холоду твари огонь и свет придутся не по нутру. В лицо коротко ударило жаром, несколько осколков расцарапали щёку, и запахло горелой шерстью. Орен сжала кулаки, ощутив привычную тяжесть кинжалов, глубоко вдохнула и опустила руку, закрывавшую лицо.
Тварь горела – тлели свалявшиеся комья шерсти на боку, заднюю лапу разворотило взрывом, капала на снег тёмная кровь. Однако боль, вместо того, чтобы заставить тварь обратиться в бегство, только разозлила её.
Орен прыгнула навстречу, угодила каблуком точно в изувеченную лапу, окончательно раздробив кости ступни, увернулась от удара, отскочила, располосовав твари живот. Густая шерсть и толстая шкура оказались неплохой защитой, проступило лишь немного крови.
Даже на одной лапе тварь вертелась довольно ловко. Орен слишком сосредоточилась на том, чтобы повредить вторую лапу, пропустила удар. Когти скользнули по кожаному шлему, но плечо зацепили, разорвав плотную куртку.
– Да я тебе вышибу мозги, а в черепе разведу цветочки! – прошипела Орен. Отскочила, швырнула твари под ноги горсть металлических шипов – магически заряженных, при ударе тоже выбрасывающих языки пламени. Запах горелого мяса стал ещё сильнее, Орен не без удовольствия заметила, что шкура на лапах твари начала лопаться от жара – скоро не сможет двигаться.
Асассинка отступила на пару шагов, для разбега, прыгнула так высоко, как могла, и резанула твари по глазам. Попала, – поняла она по дикому рёву, перелетела через плечо твари, ушла в кувырок и вскочила на ноги у самой стены пещеры.
Тварь кружилась на месте, неловко переступая одной лапой, хлопала себя по бокам, сбивая огонь, вслепую крутила залитой кровью мордой. Орен несколько раз вздохнула, выравнивая сердцебиение – странно, но от запаха жжёной шерсти и горелого жира урчало в животе и кружилась голова. Она с трудом заставила себя сфокусироваться и направила на тварь волну ментальной энергии. Существу поменьше при самом малом везении переломало бы рёбра, а в случае удачи вовсе разорвало бы внутренние органы изнутри. Эту тварь только оглушило – так показалось Орен сначала; но потом подземный гигант согнулся и из его пасти брызнуло чёрной кровью. Горло или желудок, кивнула Орен, неплохо, девочка.
Она снова разбежалась, закрыла глаза, представила, как вся её энергия собирается в одной точке – и прыгнула. Каблук сапога впечатался в висок твари – Орен знала, что случайный наблюдатель в этот миг увидел бы россыпь разноцветных искр – с треском разлетелись осколки кости, и тварь рухнула на землю. Дёрнулась несколько раз и затихла. Орен резко высвободила ногу, с отвращением посмотрела на жирную жёлтую жижу, облепившую всё до колена, и попробовала наступить. Больно, но терпимо. Как-то раз, выкинув подобную штуку, она попросту сломала ногу, на сей раз обошлось.
Аня вскочила на ноги и кинулась к Орен. И даже повисла у той на шее. Орен только довольно улыбнулась – вот, наконец-то, кто-то окончательно к нам вернулся. Напугать, видимо, действеннее, чем успокаивать.
Оставалось дождаться доклада тени – и спокойно уже выбираться. Только вот даже привычной и к холоду и к жаре Орен становилось уже неуютно, а Аня провела в этом сухом морозном воздухе ещё больше времени.
Идея пришла быстро и неожиданно.
Орен чуть не вывихнула запястье, кромсая шкуру на брюхе мёртвой твари – а потом чуть не блеванула совершенно неизящным образом, когда из широкого разреза выплеснулось облачко вонючего пара. Бело-сизые кишки, распластавшиеся по снегу, словно дымились. И воняли не лучше.
– Отмываться мы будем до самого спасения мира, – пробормотала Орен. – Но живыми и вонючими лучше.
Она спрятала кинжалы в рукава и засунула руки в брюхо зверя – по замёрзшим, несмотря на перчатки, пальцам пробежали искорки тепла. О, счастье.
– Давай сюда, – она с явной неохотой вытащила руку и потянула Аню ближе к туше. – Только под ноги не смотри.
Аня тут же опустила глаза и приглушенно пискнула. Орен дёрнула её за руку посильнее – чтобы не успела ничего как следует сообразить – ловко перехватила в падении и толкнула поглубже в распоротую тушу. И сама закатилась следом.
В замкнутом пространстве дышать было совсем невыносимо; Орен-то не составило труда замедлить дыхание и отвлечься, а вот Аня вряд ли была обучена таким трюкам. Поэтому Орен зажала ей рот и нос ладонью в перчатке почище и шепнула на ухо:
– Дыши со мной.
Аня прижималась к ней спиной, и потому оказалось очень просто обнять её второй рукой покрепче, так, чтобы чувствовался ритм дыхания.
Понадобилось не так уж много времени, чтобы Аня поняла, что от неё требовалось, и вскоре её дыхание выровнялось, стало медленным, глубоким и спокойным – а Орен вдруг поняла, что её ладонь лежит аккурат на мерно вздымающейся груди. И – нет, это была уже работа воображения, ощущать пусть и через начинающую промокать шерстяную одежду Ани соски она никак не могла.
Но, надо признать, отвлекало от внешних неудобств это замечательно.
Судя по тому, как хихикнула Аня – её тоже.
Это было ещё большим безумием, чем вся спасательная операция: они в обнимку прятались в туше какого-то подземного вендиго, можно сказать, прямо в его крови и жизненных соках, Орен ягодицами чувствовала его треснувшую и острую на сломе бедренную кость – и думала о том, что ей хочется поцеловать Аню. И немножечко потискать. А можно и не немножко.
Орен вновь помянула трещины Камня Мира и траву, примявшуюся на свидании Мефисто и Ауриэли – и осторожно куснула Аню за мочку уха. Замерла, ожидая реакции, снова услышала смех. И уже спокойно укусила, облизала – и немножко отодвинулась, неловко, зубами стягивая перчатку, с одной руки, с другой. Чтобы тут же скользнуть чистыми руками Ане под одежду.
– Это такой способ вырабатывать тепло? – шепнула Аня.
– Да, – уверенно ответила Орен, легонько царапнула кожу внизу живота и почувствовала, как коротко дрогнули мышцы под этим касанием.
– Тогда хорошо, – серьёзно кивнула Аня, накрыла ладонь Орен своей и направила её пальцы ниже, глубже.
И Орен подчинилась, осторожно раскрывая, проникая вглубь – по идее всё было бы просто, «делай как себе», вот только она почти не пользовалась таким способом снять напряжение, и потому была довольно безыскусна.
А потом пальцы, такие же сильные, как у самой Орен, но куда более уверенные, пробежались уже по её груди, и к двум ладоням на бёдрах Ани присоединилась третья.
Это ощущение Орен узнала бы где угодно – лёгкий неназойливый шум на краешке сознания, иллюзия того, что все чувства и мысли двоятся, капельку не успевая друг за другом.
Тень вернулась.
И решила подождать с делами – как всегда, взяв пример с создательницы.
– Представляешь, – выдохнула Аня, когда одна рука принялась нежно массировать её естество снаружи, путаясь в мягких волосках, а другая изнутри, не слишком осторожно и не слишком жёстко, а так, как вызывало наибольший отклик, – представляешь, я, кажется, вижу его сердце… Ох…
Она выгнулась, Орен почувствовала всем телом её дрожь – и, чуть запоздалыми ощущениями от тени, жаркое сокращение потаённых мышц вокруг пальцев.
– Я вижу кое-что получше, – шепнула Орен. – Выход наверх. Будем жить.

Только оказавшись в стенах Харрогата, в одном из горячих источников, Орен позволила и себе подумать о разрядке. А затем ей в голову пришла ещё одна шальная мысль – и она поманила в воду так и не развоплотившуюся ещё тень, и, прижав её к каменистому дну, уселась сверху, так, чтобы прильнуть полностью, по крайней мере, теми местами, в которых пульсировал ещё жар желания.
И тут раздался плеск.
В источник легко спрыгнула Аня.
– Её зовут Мири, – почему-то сочла нужным сообщить Орен. – Она та, кем бы я была, будь я ещё лучше в своём деле.
– Ещё лучше? – насмешливо протянула Аня. Перехватила руку тени и пристроила себе на грудь. – Это хорошо.