Глава 1. День первый. Смерть

— Снейп умер, — небрежно сообщила за чаем Петунья. — Вы уже слышали? Все говорят…
Отец покосился на нее неодобрительно, видимо, полагая, что это не лучшая тема для разговора за столом. Зато реакцией матери Петунья осталась довольна: от неожиданности она вздрогнула и едва не опрокинула полупустую чашку. Теперь уже никто не обращал внимания на тихо журчащее радио. Нет ничего лучше первой сообщать новости!
— Тобиас Снейп? — слабым голосом уточнила мать. — Умер? Когда же?
Раньше Петунья и не знала, что Снейпа звали Тобиас.
— Вчера вечером, — понизив голос, сообщила она. И кто-то еще отзывается плохо о сплетнях? Да один разговор с подружками может по информативности переплюнуть любую газету!
— Что ж, все мы смертны, — констатировал отец без особой печали в голосе, почесав рыжий затылок. Неудивительно: они толком и не были знакомы со Снейпами. Лишь когда Лили стала дружить с их ребенком, отец навел о них справки — но, видимо, ничего хорошего ему не сообщили, потому что когда Лили несколько лет назад вернулась из этой своей школы, кипя от злости, и сказала, что никогда больше не будет с ним разговаривать, родители только вздохнули от облегчения.
Петунья же с самого начала могла сказать, что этим все кончится.
— Наверняка это она его отравила, — вдруг донесся до ее ушей отстраненный голос матери.
— Лили?! — изумленно воскликнула Петунья, не сразу отвлекшись от своих мыслей.
— При чем здесь Лили? — сердито фыркнула мать. — Его жена. Она ведьма.
— Перестань говорить глупости, Рози, — мягко сказал отец. Петунья в который раз залюбовалась чертами его лица: ну почему, почему его красоту унаследовала не она? Сама Петунья была как две капли воды похожа на мать, и смотреть каждый день на свое подобие в сорок пять лет несказанно ее раздражало. — Никто никого не травил. Бедная миссис Снейп только что потеряла мужа, и не стоит называть ее ведьмой. Наша Лили ведь тоже…
Петунья со звоном поставила чашку на блюдце и вскочила из-за стола.
— Ты неправ, папа! От ведьм всего можно ожидать! А жена его — ненормальная, видел бы ты, во что она одевала своего ребенка! Я ничуть не удивлюсь, если окажется, что это и в самом деле она отравила Снейпа!
— Сильно сомневаюсь, — ответил отец. — В любом случае, это не наше дело.
Мать сидела молча, прижав ладони к вискам, и всем своим видом показывала, что лучше ее не трогать. Очередной приступ мигрени? В детстве Лили могла снять эту боль одним касанием руки, но теперь ее уже нет здесь, с ними — она где-то там, в дурацком мире этих волшебников, готовится к свадьбе, и, скорее всего, никогда не вернется…
Ну и черт с ней!
— Вернон не звонил? — на всякий случай поинтересовалась она у отца.
Тот покачал головой, прижав палец к губам, а затем встал и выключил радио. Петунья подошла к окну, за которым открывался вид на дымящую фабричную трубу, и рывком задернула занавеску.
Она терпеть не могла этот город и отчаянно завидовала Лили, которая смогла выбраться из этой дыры. Ничего. Вернон Дурсль, довольно многообещающий молодой бизнесмен, уже предложил ей руку и сердце. Петунья, разумеется, отказалась, потому что соглашаться с первого раза неприлично, но вот как только он сделает предложение вторично… А что? Пусть Вернон не очень красив (по всем параметрам он уступает Джеку Брэдли, любимому актеру Петуньи из захватывающего телевизионного сериала «Где ты, моя любовь?»), но ей, Петунье, уже почти двадцать один год — и не может ведь она позволить, чтобы ее опередила младшая сестра с этим… Поттером!
Жаль только, она редко будет видеться с отцом.
Помыв посуду после чаепития и кое-как собрав светлые жидкие волосы в подобие прически, Петунья вышла из дома. Теплый летний вечер только начинался, солнце, спрятавшись за облаком, не припекало. И тем не менее даже в такое спокойное время могло произойти что-нибудь интересное.
Она медленно шла к реке, внимательно смотря по сторонам и прислушиваясь к малейшему шороху. Вот дом Рейнолдсов, окна плотно закрыты, несмотря на жару — значит, отголоски вчерашнего скандала еще не утихли. Вдали послышалась сирена «скорой помощи» — надо будет потом узнать, к кому же она приезжала. Впрочем, «скорая помощь» — не так интересно, вот если бы это была полиция, им бы с девчонками хватило разговоров на неделю…
Тут мысли Петуньи вновь обратились к смерти Снейпа. А что, если его и в самом деле отравила жена? Подумать только! Это вам не скандал, который закатила миссис Рейнолдс, когда ее муж явился домой пьяным — это гораздо интереснее!
За деревьями блеснула гладь реки. Петунья с брезгливым видом осмотрела замусоренные окрестности и трубу, вздымающуюся в небо. И чего ее сюда принесло? Может, из-за того, что она думала о Снейпах, ноги сами привели ее к Спиннерс Энд? Вот он, рукой подать — стоит только перейти мост и немного углубиться в запутанные переулки…
Петунье стало не по себе, но тут она представила, как потом придет к Ивонн и будет рассказывать ей в мельчайших подробностях о том, что ей удалось заметить и похожа ли миссис Снейп на убийцу — и все ее тревоги как рукой сняло. Ради такого стоило немного рискнуть.
На том берегу мусора было еще больше. Фу! Вот же помойка, почему людям так трудно донести мусор туда? Петунья осмотрелась по сторонам, подошла к старухе, сидящей на лавке — из всех людей поблизости у нее был самый опрятный вид, — и поинтересовалась, как дойти до Спиннерс Энд.
— Что? — не расслышала та и приложила ладонь к уху, вопросительно уставившись на Петунью.
— Спиннерс Энд!!! — выкрикнула Петунья ей в самое ухо. И угораздило же ее нарваться на глухую!
Старуха вздрогнула и покосилась на нее с неприязнью.
— Ишь, разоралась тут! Иди домой, пигалица!
Петунья едва не задохнулась от злобы и уже набрала в легкие побольше воздуха на достойную отповедь нужной громкости, как в этот момент сзади послышался женский голос:
— Вам нужен Спиннерс Энд, мисс? Кого вы там ищете?
Петунья с шумом выдохнула и развернулась. Перед ней стояла миссис Снейп.
Ведьма! Сердце Петуньи забилось от волнения. Изредка она видела ее и раньше — хотя бы на платформе в Лондоне, когда они провожали в школу Лили, — но они никогда еще не разговаривали. А вдруг она превратит ее в лягушку? Если уж ей собственного мужа отравить раз плюнуть! Теперь, когда Петунья расширенными от ужаса глазами всматривалась в лицо миссис Снейп, она была уверена, что та способна на все.
Миссис Снейп на вид было лет сорок пять, как и матери Петуньи. Она была бледной, худой и довольно высокой женщиной. Ее черные волосы тронула седина, платье, несмотря на жару, было глухо застегнутым и тоже черным. Ах, ну конечно, у нее же траур… Миссис Снейп держала тяжелый пакет с продуктами, и левый рукав платья у нее оттопыривался как-то странно — Петунья с испугом подумала, что там она прячет волшебную палочку.
— Вы что, от этой Гаджен глухотой заразились? — презрительно спросила миссис Снейп и уже собралась пройти мимо (Петунья от страха так и не смогла собраться с мыслями), как вдруг резко остановилась. — Одну минуту. Ты ведь дочь этой… Рози Эванс? Да?
От изумления Петунья заморгала. Миссис Снейп ее узнала? А казалось, что она совершенно не интересуется тем, что происходит вокруг — на платформе она смотрела только на сына. К тому же имя ее матери было произнесено с явной неприязнью, если не с презрением… они знакомы?
— Да, я Петунья Эванс.
— Ты старшая дочь?
— Да, а…
— Когда ты родилась? — бесцеремонно перебила ее миссис Снейп.
— А что? — вызывающе спросила Петунья, которая ненавидела допросы еще с тех пор, как мать устраивала ей выволочки на пороге за то, что она поздно возвращалась домой.
— Иди за мной, — проигнорировав вопрос, велела миссис Снейп. — Я покажу тебе Спиннерс Энд.
Петунья проглотила возмущение и послушно пошла следом, сгорая от любопытства. К чему ей понадобилась дата ее рождения? Как вообще живут ведьмы, и как им удается скрывать свою ненормальность?
Дом Снейпов оказался старым кирпичным зданием в самом конце грязного тупика. Петунья знала, что сюда иногда ходила в гости Лили, и брезгливо скривила губы. Впрочем, трудно было ожидать, что у этого мальчишки Снейпа дом будет приличнее.
Когда они вошли во двор и их уже не мог увидеть никто из соседей, миссис Снейп, не таясь, выхватила свободной рукой из рукава волшебную палочку, взмахнула ей, и дверь сама открылась ей навстречу. Петунья прикусила губу.
— Меня зовут Эйлин Снейп, и я волшебница, — повернулась женщина к Петунье. — Ты все равно знаешь о существовании волшебства, не так ли?
Петунья кивнула.
— Заходи, — сказала Эйлин и мрачно усмехнулась. — Я догадываюсь, к кому ты пришла. Что ж, ты его увидишь.
— Здесь какое-то недоразумение, — дрожащим голосом сказала Петунья. Неужели Эйлин подумала, что Лили прислала ее к ее сыну? Встречаться с Северусом Снейпом ей совсем не хотелось.
— Заходи-заходи, — почти ласково повторила Эйлин.
Петунья затаила дыхание и шагнула в черный проем двери. Эйлин Снейп вошла за ней и закрыла дверь.
После солнечного летнего вечера глаза Петуньи не сразу привыкли к полумраку крошечной гостиной: окна в комнате были занавешены плотными шторами. Петунья сглотнула и вновь представила, как рассказывает все это Ивонн — они сидят в безопасности на веранде, пьют чай, и подруга жадно выслушивает ее, охает от ужаса и выпытывает все новые и новые подробности… А она, Петунья, скажет ей: «Гостиная у них крохотная и, как ни странно, довольно чистая, только темно там — ужас! И мебели мало. Стол стоит, два стула, массивный деревянный гардероб, в углу еще что-то большое и продолговатое…»
— И-и-и!!! — вырвался у Петуньи дикий визг, когда до нее дошло, что это «что-то» — гроб с телом Тобиаса Снейпа. Она молниеносно развернулась и лихорадочно попыталась открыть дверь — но руки никак не могли нащупать засов. Как же она открывается?!
Эйлин Снейп, вздрогнув от ее крика, схватила Петунью за плечо.
— А ну стой! Куда же ты? Разве ты не к Тобиасу сюда пришла? Только вот незадача — он умер, бедняжка! — Она истерически захохотала. — Ты опоздала! Но вот он — любуйся! Смотри сколько угодно!
Она щелкнула выключателем, и под потолком загорелась голая электрическая лампочка. Перепуганная до полусмерти Петунья впервые увидела мистера Снейпа так близко. У него был крючковатый нос, точь-в-точь такой же, как у его сына (хотя, конечно, правильнее было бы сказать наоборот), волосы какого-то неопределенного темно-серого цвета и большие залысины. Глаза были закрыты, об их цвете можно было только догадываться. Кожа плотно обтягивала кости, и лицо его казалось даже не бледным, а каким-то зеленоватым.
— М-можно, я пойду, миссис Снейп? — жалобно пискнула Петунья, чувствуя, как по ее спине побежали мурашки.
Никогда ноги ее не будет больше в этом проклятом месте!
Эйлин снова взмахнула палочкой, и Петунья испуганно сжалась, но это всего лишь пакет с продуктами пролетел мимо них сам собой и скрылся за одной из дверей — скорее всего, ведущей в кухню.
— Скажи сначала, откуда ты об этом узнала, — потребовала Эйлин. — Сама разнюхала? Она сказала? Или — он?
— Что узнала? — тупо переспросила Петунья. — Кто сказал?
Эйлин пристально сощурила черные глаза.
— Так ты что, ничего не знаешь?
Видимо, один взгляд на ошарашенное лицо Петуньи сразу мог снять все сомнения в этом вопросе, потому что дожидаться ответа хозяйка не стала.
— Я дура, — вполголоса сказала Эйлин самой себе. — Может быть, она и ни при чем. А может быть…
— Я ни при чем! — взволнованно вскрикнула Петунья, прижимая руки к груди. — Я ничего не знаю, честное слово! Что вам от меня нужно?!
— Успокойся, — велела Эйлин. — Ты что, боишься, что я тебя заколдую? Глупая маггла…
— Зачем вы привели меня сюда?! — чуть не плача, спросила Петунья, стараясь не смотреть в сторону гроба.
— А зачем ты искала этот дом? — вопросом на вопрос ответила Эйлин. — Ведь ты же искала именно его?
Ну что можно было ответить на это? «Мне интересно, не вы ли отравили мистера Снейпа?»
— Значит так, Петунья Эванс, — произнесла наконец Эйлин после затянувшегося молчания. — Проходи на кухню, вон туда, — она махнула рукой, указывая на полуоткрытую дверь, — я сейчас тоже подойду. Ты ответишь на несколько моих вопросов, а потом можешь пойти домой. Ясно?
Петунья кивнула и осторожно двинулась в указанном направлении.
Кухня оказалась немного светлее, чем гостиная. Узкое окно выходило на задний двор, за ним плавно убегали вниз ряды одинаковых построек. Пахло засушенными травами — они гирляндами висели под потолком, как у самых настоящих ведьм из детских сказок. На столе рядом с окном лежала толстенная книга в кожаной обложке; Петунья, разумеется, сунула в нее нос и с облегчением убедилась, что это просто поваренная книга. Пакет с продуктами, купленными Эйлин, стоял в углу недалеко от холодильника. Опасливо покосившись на дверь, Петунья заглянула в шкафчик: в левой его части стояли обычные тарелки и кастрюли, зато справа туда был втиснут оловянный котел, такой же, как был у Лили, разве что гораздо старше на вид, а рядом с ним стоял флакончик, наполненный непрозрачной зеленоватой жидкостью. Услышав шаги, Петунья торопливо захлопнула дверцу и присела на табуретку.
Наконец в кухню вошла хозяйка.
— Итак, Петунья, — обратилась к ней Эйлин, — первый мой вопрос я тебе уже задавала: когда твой день рождения?
— Четвертого сентября, — ответила Петунья.
— А год?
— Пятьдесят восьмой. А…
Эйлин Снейп предостерегающе подняла ладонь, и Петунья смолкла.
— Не отвлекай меня. — Некоторое время она беззвучно шевелила губами, будто что-то подсчитывала, и потом вздохнула.
— Миссис Снейп, — осторожно сказала Петунья, — не могли бы вы объяснить, в чем дело? Я не понимаю…
— Когда поженились твои родители? — спросила Эйлин, снова не сочтя нужным ответить ей.
Петунья удивленно захлопала ресницами.
— Не знаю.
— Как это — не знаешь? — в свою очередь удивилась Эйлин.
— Мама с папой не отмечают годовщины свадьбы, — объяснила Петунья. — И я не помню, чтобы их кто-нибудь с этим поздравлял. Мы даже дни рождения не отмечаем, только Рождество… А специально датой свадьбы я не интересовалась. Вы знакомы с моими родителями, да?
— Нет, — неожиданно ответила Эйлин Снейп, хотя Петунья уже на ответ и не надеялась. Правда, нельзя сказать, что теперь ей все стало намного яснее. Кроме, пожалуй, одного — миссис Снейп точно ненормальная. Вот как пристально она на нее смотрит!
Впрочем, все ведьмы и колдуны не в своем уме! Даже Лили, и она…
— Можешь идти, — со вздохом сказала Эйлин, так и не объяснив причины своих вопросов. — Похороны завтра в полдень, если это тебя интересует. Северус тоже придет.
Разумеется, это ее не интересует! Петунья вскочила со стула и кинулась к выходу. Какое ей дело до Тобиаса Снейпа? Какая разница, отчего он умер?
Входная дверь плавно, но со скрипом отворилась при ее приближении. Петунья выбежала на улицу, и дверь захлопнулась. Солнце уже почти закатилось, и огромная фабричная труба с левой стороны была темно-серой, а с правой — ярко-оранжевой, как озорные блики в волосах Лили. Как сама Лили.
«И пусть, зато серый цвет гораздо практичнее», — мелькнула несвоевременная мысль.
Петунья бежала чуть ли не всю дорогу обратно, переходя на шаг лишь тогда, когда ее особенно начинала донимать боль в боку. Скорее домой! Прочь из этого чуждого, опасного мира! Наконец, взмыленная и взъерошенная, она ворвалась в прихожую.
— Где это тебя носило? — недовольно спросила мать, выглянув из-за двери. — Твоя Ивонн уже телефон оборвала.
— Пошла она в задницу, — отмахнулась Петунья.
Мать вытаращила глаза и уже приготовилась разразиться гневной тирадой, но Петунья быстрым шагом обошла ее, метнулась в свою комнату и заперла дверь.



Глава 2. День второй. Колдунья

На следующее утро, когда мать мыла посуду после завтрака, Петунья проводила отца до двери и, как всегда, чмокнула его в щеку, а потом осторожно, стараясь не шуметь, вошла в комнату родителей. Сумочка матери, полуоткрытая, стояла на туалетном столике. Сев на кровать, Петунья положила сумочку на колени и принялась рыться внутри в поисках маминого паспорта. Ага, а вот и он.
Дата регистрации брака — 01.02.1958.
Семь с небольшим месяцев до ее рождения.
Петунья поставила сумку на место, глубоко вдохнула, поднялась и пошла на кухню. Окно было открыто, шум льющейся воды не мог заглушить чириканья воробьев снаружи. Мать домывала посуду, руки ее по локоть были в белой пене, а на фартуке темнело несколько мокрых пятен.
— Чего тебе? — не оглядываясь, спросила она.
— Мама, как давно ты была знакома с Тобиасом Снейпом?
Звякнули тарелки. Мать выключила воду и обернулась.
— Довольно давно. Город небольшой, все друг друга знают. Но… мы почти и не общались.
Петунья почувствовала, как у нее в голове что-то опасно зазвенело. Реакция матери, странные вопросы Эйлин, дата ее рождения — все это внезапно сложилось в очень неприглядную картину.
— Мама, — дрогнувшим голосом сказала Петунья. — Мама, чья я дочь?
Воробей, осмелившийся усесться прямо на подоконник, сразу же вновь взлетел в воздух, спугнутый звонкой пощечиной.
Через десять минут Петунья уже быстро шагала по улице в направлении Спиннерс Энд. Мокрую пылающую щеку остужал свежий ветер, а на блузке досыхали клочья пены. Больше всего на свете ей хотелось разреветься, но она ни за что не могла доставить такую радость соседям.
Она ненавидела волшебный мир. Вот уже второй раз — стоило ей лишь прикоснуться к нему, лишь сделать попытку заглянуть туда одним глазком — ее собственный уютный, удобный, опрятный мир рассыпался на куски. Причем сейчас Петунье было гораздо хуже, чем в детстве, когда она потеряла всякую надежду на то, что тоже сможет творить чудеса. Если честно, тогда она с самого начала была уверена, что звезд с неба ей хватать не суждено.
Но если действительно окажется, что ее отец — этот мерзкий, противный, мертвый Тобиас Снейп, как сможет она жить дальше?
Дело было не только в том, что она очень любила того, кого всегда считала отцом, и не представляла, что на самом деле все может быть иначе. В силу особенностей своего характера Петунья всю жизнь с изрядной долей скептицизма относилась к секретам. Ее опыт показывал, что если что-то знали хотя бы двое, об этом очень скоро становилось известно и остальным. И больше всего на свете Петунья боялась, что в глазах общества она станет ненормальной. Не такой, как все. Общество — и она сама в первых рядах — осуждало матерей-одиночек и внебрачных детей, сектантов, нищих и безработных, гомосексуалистов… Как она могла бы жить, если бы сама оказалась ублюдком или, к примеру, лесбиянкой?!
Вся надежда на то, что Эйлин знает о ее происхождении что-то еще. Что-то такое, что опровергнет это ужасное предположение.
Теперь Петунье даже смешно было вспоминать свои вчерашние страхи. Она решительно прошла Спиннерс Энд и постучала в дверь последнего дома.
Дверь ей открыл Северус Снейп. Оба они вздрогнули, увидев друг друга.
— Ты? Что ты здесь делаешь? — прошипел он, поправив немного задравшийся левый рукав черной мантии.
Петунья с отвращением оглядела его тощую фигуру. У них тут похороны, а он в этих своих волшебных одеждах ходит, пусть и черных. Его отцу это точно бы не понравилось. Даже Эйлин, хоть и ведьма, вчера была в приличном платье.
— Странно видеть, как на меня косится девушка, сама одетая в белую блузку, — ехидно заметил Снейп, каким-то непостижимым образом угадав ход ее мыслей.
Петунья уже открыла рот, чтобы напомнить нахалу, что он хоронит отца, но мгновенно осеклась, отвела взгляд и покраснела до корней волос.
— Дай пройти, — буркнула она, глядя под ноги. — Я к миссис Снейп.
Эйлин занималась последними приготовлениями: вытирала губкой лицо покойнику.
— Ты снова здесь? — удивилась она. — Я же сказала — похороны в полдень, а сейчас нет еще и десяти.
— Извините, — сказала Петунья. — Мне надо с вами поговорить. Только это секрет.
Эйлин внимательно посмотрела на нее.
— Северус, — позвала она, — иди сюда, замени меня. Со шкафом позже разберешься. — Почему-то при этих словах на лице Снейпа отразилось явное облегчение. Что же там у них такое со шкафом? — Пойдем, Петунья.
Они вышли в другую дверь, за которой обнаружилась узкая крутая лестница, ведущая вверх, и поднялись в спальню. Эта комната, как и все остальные в доме, была невелика и бедно обставлена.
— Мои родители поженились в феврале пятьдесят восьмого, — без предисловия сообщила Петунья. — Что вы знаете об отношениях моей мамы с… с вашим мужем?
«Так. Если она сейчас скажет, что узнала об их знакомстве, приревновала и решила, что я могу быть его дочерью — я ее убью на месте, а потом побегу вымаливать у мамы прощение!»
Лицо Эйлин исказилось, а глаза зажглись недобрым огнем.
— Они встречались все это время, а узнала я об этом совсем недавно, когда в шкафу… впрочем, ты все равно не поймешь, ты маггла… Так вот, после того как Тобиас узнал, что я волшебница, он завел себе любовницу… проклятую маггловскую любовницу! Тогда она выглядела вот так же, как ты сейчас. — Петунью затрясло, она обессиленно опустилась на кровать. Эйлин, сжав кулаки, села рядом и продолжила: — Да, вот так же. Потом она вышла замуж за красивого и порядочного маггла, но не прекратила встречаться с моим Тобиасом! А я не знала. Я сидела дома и ничего не знала. Он ходил на свою маггловскую работу, а иногда возвращался позже обычного — говорил, что у них там очень большая загруженность. Они виделись не каждый день, даже не каждую неделю. Но — двадцать пять лет!.. Как он посмел? Как он только посмел?!
— А может быть, я все-таки не его дочь? — всхлипывая, произнесла Петунья. Как посмела она, ее мать?!
— Ты непохожа на Тобиаса, — кивнула Эйлин, тяжело дыша. — А от мужа твоей матери у тебя что-нибудь есть? Цвет глаз, форма зубов, родинки?
— У папы зеленые глаза, — вздохнула Петунья. — Их унаследовала Лили.
— Помню эту девчонку… — начала Эйлин, но тут дверь в комнату распахнулась. — Северус? Опять подслушиваешь?!
Но Северус Снейп, который сейчас выглядел еще бледнее обычного, только отмахнулся и процедил сквозь стиснутые зубы, сжимая запястье:
— Мама, мне нужно идти. Срочно. Я, скорее всего, не вернусь сегодня.
— Ну, знаешь…
Но тут случилось нечто невероятное, и Эйлин снова не закончила фразу. Раздался негромкий хлопок, как будто что-то выстрелило, и Снейп… исчез. Только что он стоял в дверях, но сейчас от него не осталось и следа.
— Ч-что это было?! — перепугалась Петунья. — А вдруг мы тоже сейчас исчезнем?
— Не говори глупости, — разозлилась Эйлин. — Ничего с нами не случится — во всяком случае, пока. Нашел время, нечего сказать!
— Кто? — машинально спросила Петунья.
— Сама-Знаешь-Кто, — мрачно ответила Эйлин.
Северус Снейп? Ну да, трудно было поспорить, что для своих дел он выбрал не очень подходящий момент. Кстати — получается, что волшебникам вовсе не надо тратить время на дорогу? Они вот так исчезают и появляются? Петунья чувствовала, что вот-вот сойдет с ума.
Эйлин поднялась, отряхнула руки и сказала:
— Раз уж так все вышло, поможешь с похоронами. А потом поговорим.
Петунья молча вышла из комнаты и пошла вниз по лестнице, проклиная тот час, когда она решила разведать, от чего же умер Тобиас Снейп.
На похоронах было очень мало людей — скорее всего, сослуживцев покойного, — и, к счастью, никаких ведьм или колдунов. Хотя не исключено, конечно, что они хорошо замаскировались под нормальных людей. Петунья незаметно осматривала… гостей? посетителей?.. и время от времени, когда особенно донимала жара, украдкой оттягивала воротник плотного черного платья Эйлин. Полчаса назад оно было серым — но об этом Петунья старалась не думать.
Что за невыносимая пытка — стоять здесь и не знать! Может ли она быть дочерью этого человека, которого как раз сейчас опускают в глубокую свежевырытую могилу? Пожалуйста, пусть это будет не так! Наверное, надо потом будет вернуться к маме и добиться, чтобы та рассказала ей всю правду… но… но что, если она тоже не знает?
Когда заколоченный гроб скрылся в глубине, Эйлин Снейп рухнула на колени, и Петунья впервые услышала, как она зарыдала.
На обратном пути, когда они шли вдоль реки по узким грязным улочкам в направлении Спиннерс Энд, и Петунья, уже не таясь, обмахивалась каким-то листом бумаги, Эйлин еле слышно повторяла: «Как он мог? Как я могла?..»
— Вы любили его, миссис Снейп? — отважилась задать вопрос Петунья, после того как они вновь оказались в вязком полумраке дома.
— Я? Любила?! — воскликнула Эйлин, воздев руки. — Да я только ради него переселилась в этот поганый маггловский мир! Я ограничивала свою магию и старалась колдовать как можно меньше, потому что знала, что ему это не нравится! Я терпела все — все, кроме…
Она осеклась и закончила гораздо тише:
— А теперь его не стало. Навсегда. Еще вчера Тобиас был здесь, хоть и мертвый, а теперь… его нет, и даже привидением он не вернется ко мне.
Теперь Петунья запуталась окончательно. Так Эйлин отравила его или… а впрочем, какая разница! Что делать ей самой?
— Я должна знать, его ты дочь или нет, — помолчав, негромко сказала Эйлин. — Дай мне осмотреть твое тело.
— Зачем?!
— Родинки, глупая. — Эйлин презрительно поджала губы. — Раздевайся.
— Не буду! — в ужасе воскликнула Петунья, обхватив плечи. — Нет у меня никаких родинок!
Эйлин устало покачала головой и зажгла свет, громко щелкнув выключателем. Петунья неодобрительно взглянула вверх: это же надо, столько электроэнергии впустую средь бела дня! Не лучше ли просто раздвинуть шторы? А мгновением позже, когда она уже не ожидала никакого подвоха, Эйлин вдруг взмахнула волшебной палочкой, прятавшейся до этого в рукаве, пробормотала какую-то свою тарабарщину, и…
И вся одежда мягко слетела с Петуньи на дощатый пол.
— Да как вы…
Эйлин цепко ухватила Петунью за запястье, не давая ей вновь схватить одежду, и возмущенная реплика оборвалась на половине.
— Стой, глупая девчонка! Ничего с тобой не случится. Стой, я сказала!
Дрожа от озноба, стыда и сознания собственной беззащитности, Петунья затихла. Если бы сейчас их кто-нибудь увидел, она бы умерла на месте — нет, все-таки хорошо, что шторы задернуты! А взгляд Эйлин тем временем исследовал все ее тело. Он казался почти осязаемым, щекотал и вызывал мурашки, и нагота Петуньи казалась еще ослепительнее по контрасту с облаченной в неизменное строгое платье Эйлин Снейп.
Закончив осматривать ее ноги (это еще повезло, что она удаляла волосы совсем недавно!), Эйлин медленно выпрямилась. Лицо ее было замкнутым и потемневшим.
— Ничего, — сообщила она. — Ничего примечательного. Одна родинка на боку у тебя в том же месте, что и у Тобиаса, но она совершенно обычная — это может быть простым совпадением.
Петунья скосила глаза на маленькое коричневое пятнышко, на которое раньше никогда не обращала внимания. Нет, нет, она не могла унаследовать его от Тобиаса Снейпа — наверняка это совпадение, как и говорит Эйлин…
— Так что же делать? — вырвалось у Петуньи. — Можно мне одеться?
— Одевайся, — кивнула Эйлин. — Ты хочешь есть?
Только сейчас Петунья поняла, что проголодалась со времени завтрака, но принять пищу из рук колдуньи она решиться не могла. Натягивая колготки — а эта Эйлин могла бы, между прочим, и отвернуться! — Петунья размышляла, как бы отказаться и не разозлить хозяйку. С помощью этой своей палочки она ведь может сделать с ней все что угодно! Куда только смотрит полиция?
— Спасибо, я не голодна, — выпрямившись, соврала Петунья.
В этот момент из гардероба неожиданно послышался тихий шорох. Эйлин вздрогнула, но никак это не прокомментировала, а Петунья, вспомнив разговоры о шкафе, навострила уши — однако шум тут же смолк.
— Есть еще одна мысль, — после паузы сказала Эйлин. — Это точно должно сработать.
О нет, только не это! Что еще она придумала? Петунья уставилась на ведьму с нескрываемым ужасом.
— У меня осталась прядь волос Тобиаса, — невозмутимо продолжила Эйлин. — В моих книгах есть рецепт Консангвинеуса…
— Чего?
— Это зелье, с помощью которого можно определить, являются ли двое волшебников кровными родственниками, — пояснила Эйлин. — Хоть вы всего лишь магглы, я уверена, что оно все равно поможет мне узнать все необходимое. Лучше всего, разумеется, было бы добавить туда по капле вашей крови — тогда результат проявляется быстрее, — но это, увы, невозможно. Тобиас… Тобиас уже похоронен. — Ее голос на миг прервался, но очень скоро она взяла себя в руки. — Однако за неимением крови подойдут и ваши волосы.
Петунья сморщилась от отвращения. Воспоминания о том, как ее младшая сестра училась в школе для волшебников, еще оставались достаточно сильными.
— Зелье? Знаю я ваши зелья! Напихаете туда всякой гадости вроде крысиных хвостов или лягушачьей икры… Нет, я не буду такое пить ни за что на свете!
— А тебе и не нужно будет его пить, — сказала Эйлин. — Результат мы увидим по цвету. Если сварить зелье, и через сутки оно останется своего обычного цвета — честно говоря, я не помню, что у него за цвет, надо будет посмотреть в книге, — то значит, эти люди не кровные родственники, или, в крайнем случае, какая-нибудь седьмая вода на киселе. Но если опустить в котел волосы двух братьев, или сестер, или отца и дочери…
— И что будет тогда? — осторожно поинтересовалась Петунья, так и не дождавшись продолжения.
— Тогда Консангвинеус, как отстоится сутки, станет красным как кровь, — медленно и как-то зловеще произнесла Эйлин.
— Вот оно как… — недоверчиво протянула Петунья, взявшись за подбородок. — Получается, через сутки мы уже узнаем всю правду?
— Нет, времени потребуется больше, — покачала головой Эйлин. — Мне нужно еще сварить его, а это дело непростое — я не хочу пока обращаться за помощью к Северусу. Зато потом, уже завтра вечером, мы будем знать точно. Дай мне волос со своей головы.
Это что получается — она, Петунья, будет принимать участие в колдовстве? Нет, она не хочет и не будет уподобляться этим уродам-волшебникам!.. Но, не выдержав пронзительного взгляда черных глаз Эйлин, Петунья отвела глаза, потянулась рукой к челке и протянула ведьме тонкий, почти бесцветный волосок.
— Очень хорошо, — криво улыбнулась Эйлин. — Приходи завтра вечером — все будет готово.
И она поспешно отвернулась — но Петунья все равно успела заметить, что на ее глаза навернулись слезы.
Обратный путь был куда более долгим, чем вчера — Петунья не решалась прийти домой, опасаясь встречи с матерью. Но в конце концов, когда усталость и голод все-таки взяли свое и Петунья вернулась, выяснилось, что мать просто перестала с ней разговаривать. Это еще можно было пережить — они непременно выяснят отношения, но не сейчас. Сейчас ничего еще не известно точно.
А вот вынести общение с отцом (отцом ли?) — вот это оказалось гораздо труднее. За обедом он не мог не заметить, что они с матерью стараются игнорировать друг друга, пытался выяснить, в чем дело, помирить их… Обе они отмалчивались, как сговорившись. Обе заговаривали с ним о всяких пустяках. Никогда еще Петунья так не ненавидела свою внешность, как сейчас, глядя через весь стол на себя в сорок пять лет.
— Кстати, пап, а мне не звонил Вернон? — вспомнила Петунья уже в конце обеда.
— Твой ухажер? — улыбнулся отец. — Нет, вроде не звонил. Как там у тебя с ним дела, Тунья?
— Нормально, — вздохнула она. — Все нормально.


Глава 3. День третий. Платяной шкаф

Поздним утром, когда летнее солнце стояло уже высоко в небе, а в доме Эвансов как раз закончили есть ланч, к Петунье в гости пришла Ивонн.
— Куда-то ты пропала: не звонишь, в гости не заходишь! — с порога заявила она. — Разве ж так можно?
— Прости, — опустила голову Петунья. — Дел просто много было, пришлось мотаться по городу. Но завтра все должно уже закончиться.
— А что за дела? — с любопытством поинтересовалась Ивонн. — Расскажешь?
— Ничего интересного, в самом деле, — махнула рукой Петунья. — Пошли лучше в комнату. У тебя самой новости есть?
— Спрашиваешь! — торжествующе ухмыльнулась Ивонн.
Петунья почувствовала, как понемногу начинает возвращаться к прежней жизни — и это было чертовски приятно.
— …Значит, так, — проникновенно вещала Ивонн, рассеянно пролистывая новый журнал уже в комнате Петуньи, — у Моники с ее парнем пока ничего нового, но это все ерунда! Ты знаешь, что актер из «Где ты, моя любовь» женится? Этот, как его…
— Джек Брэдли? — ахнула Петунья.
— Именно! — сокрушенно покивала Ивонн. — Вчера в газете напечатали его фотографию с невестой: она страшная, худющая… Эй, ты чего так смотришь? Ты, Петунья, не худющая, а стройная, а вот она — настоящий скелет! И крашеная!
— Вот же стерва! — не выдержала Петунья.
— Это точно! — с жаром поддержала ее Ивонн. — А как у тебя дела с Верноном?
— Должен на днях позвонить, — уверенно сказала Петунья. — И прекрасно. Я как раз успею закончить все свои дела.
Теперь, после визита Ивонн, Петунья оценила, насколько же приятной и беззаботной была ее жизнь до встречи со Снейпами. Но все же… может быть, ничего и не изменилось? Какая же она дочь Снейпа? Это просто смешно! И вечером анализ (то есть зелье) покажет, что вовсе они не родственники… Они с Эйлин убедятся в этом окончательно, и все будет кончено. Вот разве что ее мать… Теперь никуда уже не деться от того, что она была любовницей Тобиаса Снейпа. И Петунья никогда ее в этом не поймет.
Но даже такие мысли недолго омрачали настроение Петуньи. Она напомнила себе, что, во-первых, Снейп уже умер, а во-вторых, она сама скоро выйдет замуж, уедет из этого ненавистного города и будет общаться с матерью гораздо реже. И больше ей не встретится никакой чертовщины!
Впервые за эти три дня ее душевное равновесие восстановилось.
Однако к вечеру, чем ближе становился назначенный час, тем больше Петунья нервничала. Готово ли зелье? Нет, сейчас только пять часов пополудни, Эйлин не могла успеть… Надо выпить чаю. И голову помыть не помешало бы… И одеться. Может, надеть короткую юбку? Конечно, в такую погоду чем меньше одежды, тем лучше, но что скажут соседи? Пусть будет вот та, до колена… А если все же выйти сейчас, только пойти медленным шагом? Да нет, как бы медленно она ни тащилась, за полчаса все равно дойдет. Волосы высохнут минут через десять — наверное, тогда уже можно будет?
Вот и отец вернулся с работы. Да ведь уже совсем вечер! Это просто летнее освещение сбивает с толку — светло даже в девять часов, а сейчас тем более — еще и семи нет!
— О, вижу, ты куда-то собираешься, Тунья? — спросил отец, обмахиваясь в прихожей свежим номером газеты. — К подружкам? Уф, ну и жара — на работе все мы взмокли в пиджаках!
— Да, папа, мы тут с девчонками решили собраться, — выпалила Петунья. Ее уже трясло от волнения.
— Что-то случилось? — встревоженно спросил отец.
— Ничего! — Петунья замахала руками. — Ничего не случилось! Просто я уже опаздываю, мне пора бежать!
Она попрощалась с отцом и вылетела на улицу. На самом деле причин для спешки не было, про опоздание она придумала только для того, чтобы объяснить свое волнение, но тем не менее Петунья помчалась по улице так быстро, будто времени у нее и в самом деле оставалось очень мало.
«Как там говорил герой Джека Брэдли? — подумала она, когда проходила мимо дома Рейнолдсов. — Я иду навстречу своей судьбе».
Тут же Петунья вспомнила, что пропустит очередную серию, и в сердцах пнула небольшой камешек у обочины. Одни неприятности от этих Снейпов! Впрочем, ладно — сейчас у нее есть проблемы и поважнее. А про серию она потом в подробностях расспросит у Ивонн.
Наконец Петунья пришла к зловещему дому в конце тупика. Занавешенные изнутри окна отбрасывали угрожающие солнечные блики на пересохшую траву у фасада. Входная дверь черным пятном выделялась посреди обшарпанной кирпичной стены. Звонка нигде видно не было, и Петунья, тщетно пытаясь унять бешено колотящееся сердце, постучала в дверь.
Никто не откликнулся.
Петунья постучала сильнее, и дверь неожиданно подалась — она оказалась незапертой. Решив, что Эйлин оставила дом открытым нарочно, чтобы не отвлекаться на ее приход, Петунья вошла и вновь поразилась, до чего же внутри темно.
— Миссис Снейп! — позвала она, но получилось как-то слабо и неубедительно. Рассердившись на саму себя, Петунья прокашлялась и крикнула вновь, уже громче: — Миссис Снейп!
В доме по-прежнему царила глубокая тишина.
Петунья нащупала выключатель и зажгла свет. Все здесь было как и раньше: массивный платяной шкаф, стулья, стол, голые стены. Может быть, Эйлин в кухне, варит там что-то свое, ведьминское, и не слышит ее?
Она осторожно прошла к кухонной двери, но одного взгляда было достаточно, чтобы увидеть, что хозяйки нет и там.
«Наверное, опять вышла в магазин, — подумала Петунья. — Как тогда, когда я ее встретила в первый раз. А дверь она что, специально для меня оставила открытой?»
Петунья вернулась в гостиную и уже собралась сесть за стол, как вдруг услышала довольно громкий шум. Это из шкафа, как вчера! Что же там такое? Ей вдруг вспомнилась любимая книга Лили — там в гардеробе обнаружилась целая волшебная страна. Но ведь этого не может быть… или может?
Колебалась она недолго. Пять шагов до входной двери, распахнуть ее и увидеть пустой переулок, — все это было делом трех секунд. Сюда не шли ни Эйлин, ни кто-либо другой. Теперь дверь нужно закрыть, вернуться к шкафу и… и осторожно потянуть на себя ручку. Сейчас она все узнает!
Затаив дыхание, Петунья открыла загадочный гардероб. Нет, ничего похожего на волшебную страну там и близко не было: обычная мужская одежда (наверное, костюмы Тобиаса), платья Эйлин, длинные мантии, в которых и на улице не покажешься… На пару секунд ей показалось, что внизу клубится что-то черное и бесформенное. А может, этот шкаф просто сломался? Эйлин же говорила, что с ним надо разобраться… И тут откуда-то снизу вдруг раздался очень знакомый голос: «Но я люблю ее, я готов жизнь за нее отдать!»
Петунья подпрыгнула от неожиданности и, присмотревшись, с изумлением увидела за висящими темными балахонами… телевизор. Точно такой же телевизор, как у них дома, вот разве что сильно запылившийся сверху. И он был включен, причем показывал он не что иное, как сериал «Где ты, моя любовь?» — на экране мелькнуло лицо Джека Брэдли. Именно он и признавался в любви.
Так это телевизор тут шумел? Петунья немного разочарованно отступила. Волшебники точно ненормальные! Надо же было такое придумать — держать телевизор в платяном шкафу! Об этом надо будет непременно рассказать подругам — разумеется, не упоминая волшебников…
Но не успела Петунья додумать эту мысль до конца, как телевизор вдруг пошатнулся и вывалился наружу. Ойкнув, Петунья кинулась к нему, чтобы подхватить, но не успела. Телевизор приземлился мягко и без малейших повреждений, но изображение мигнуло и пропало — остались одни помехи.
— Черт! — в сердцах выругалась Петунья. Она-то уже начала надеяться, что удастся посмотреть серию хотя бы здесь…
Сквозь помехи ей еще раз удалось разглядеть мелькнувшего Джека Брэдли, который до сих пор вещал о своей любви к главной героине, но когда изображение вернулось, Петунья не поверила своим глазам. Логотип канала все так же находился в правом углу, но вместо сериала теперь транслировали…
— Что это?! — в ужасе возопила она.
…крохотную гостиную в доме Снейпов, и посреди лежащей на полу одежды стояла она, Петунья Эванс, совершенно обнаженная, и Эйлин крепко держала ее за руку.
Почему ЭТО показывают вместо сериала? Как вообще оно попало на телевидение? Здесь есть скрытые камеры?! О Боже, это же увидят все, все в этом городе!!!
Петунья в ужасе смотрела в экран, а в голове у нее с бешеной скоростью плясали мысли: «Сказать, что это не я? Никто не поверит! Ах, черт, вот и лицо крупным планом показали! Сказать, что она меня заколдовала? Ага, и меня тут же упекут в психушку! Ни за что на свете… О! Это она, Эйлин Снейп, сумасшедшая — и она мне угрожала и заставила раздеться! Так ведь на самом деле и было, а я просто испугалась ее и подчинилась! Я ни при чем, здесь же видно…»
— Ничего, — наконец сказала Эйлин с экрана. — Ничего примечательного. Одна родинка на боку у тебя…
Но в отличие от вчерашнего Эйлин не договорила эту фразу: Петунья шагнула к ней и начала расстегивать пуговицы на ее черном плотном платье.
Настоящая Петунья вытаращила глаза. Что за…
— Это нечестно, что раздета только я, не так ли? — спросила Петунья-с-экрана.
— Пожалуй, — хрипло ответила Эйлин и положила руку ей на плечо. — Но я уже немолода, и даже в дни своей юности не была красивой.
— Это неважно, — сказала Петунья и помогла Эйлин выбраться из ее платья. — В такую погоду чем меньше одежды, тем лучше, правда?
Как? Как они могли узнать ее сегодняшние мысли и так все извратить?! Петунья смотрела не отрываясь, зажав рот рукой. Вот она собственноручно расстегивает старомодный лифчик Эйлин, причем нижняя губа у нее прикушена, как всегда, когда она всецело сосредотачивается на уборке или каком-нибудь другом любимом занятии. Лифчик летит на пол вслед за платьем, Эйлин едва заметно хмурится и взмахом руки убирает их одежду с глаз долой. Вот Петунья на экране прижимается к Эйлин всем телом, и колдунья начинает ее целовать. Что она чувствует, эта Петунья? Она прикрыла глаза, руки ее исследуют каждый дюйм тела Эйлин — это невозможно, но Петунье это нравится!..
Наконец они отрываются друг от друга, и Эйлин с явным сомнением косится на жесткий деревянный пол. Мебели в комнате раз-два и обчелся, поэтому она вновь шепчет какое-то заклинание, и на полу расстилается широкий матрас. И тогда Петунья проводит языком по губам, а Эйлин кладет руки ей на плечи и усаживает — а потом и укладывает — на него. Еще кадр — и Петунья видит потолок, который хорошо бы обмести в углах от паутины, но его сразу же заслоняют рассыпавшиеся черные с проседью волосы Эйлин. Теперь — вид сбоку, Эйлин нависает над ней, уже полностью обнаженная, и берет в рот ее сосок — а она, Петунья, выгибается ей навстречу и впивается ногтями в ее спину.
Как может нравиться той Петунье это омерзительное, грязное занятие? Почему она так извивается и стонет, совсем потеряв стыд? Почему, наконец, у нее самой потяжелело внизу живота и напряглась грудь? Петунья сидела на корточках, красная от стыда и взъерошенная, уставившись безумным взором в экран, а на экране…
…А на экране уже крупным планом показывают Эйлин (не такая уж она и старая, морщин почти нет — впрочем, еще Лили говорила, что волшебники живут дольше), коричневые соски двумя темными пятнами выделяются на землистой коже, а в глазах вспыхивает огонь, когда Петунья приподнимается и опрокидывает ее рядом с собой на матрас. Вид сверху — как ни парадоксально, но чем-то они очень похожи, лежат рядом как зеркальное отражение друг друга — обе высокие, худые, длинноволосые и бледные, вот только цвет волос разный. Петунья кладет руку на живот Эйлин, проводит по нему пальцами и опускается ниже. И это видят все в городе. И Вернон тоже. Как его выключить, этот мерзкий телевизор?! Как, он вообще не подключен к сети?!
Лицо ее копии на экране исказилось от наслаждения, и Петунья лишилась чувств под ее громкий стон.
Очнулась она резко и внезапно, будто ее хорошенько встряхнули — хотя на самом деле никто ее не трогал. Открыв глаза, она увидела над собой фигуру в черном и, пискнув от страха, поспешила сесть.
— Что ты делаешь в этом доме? — с неприязнью обратился к ней Северус Снейп. В руке он держал направленную на нее волшебную палочку.
Петунья поспешно посмотрела в сторону шкафа. Он был закрыт, телевизора перед ним не было.
— Мы с миссис Снейп договорились о встрече, — сказала Петунья, покраснев и отведя глаза. — У нее было ко мне дело.
— А почему же тогда ты здесь одна, да еще без сознания? Где мама? — с подозрением в голосе спросил Снейп.
— Не знаю, — покачала головой Петунья. — Дверь была открыта, вот я и вошла. А ты давно пришел, Снейп?
Он наконец убрал палочку — Петунья вздохнула с облегчением, — и хмыкнул:
— Вовсе нет. Я вернулся домой только что, смотрю — на полу лежишь ты, в позе, напрочь лишенной элегантности. Вот я и привел тебя в чувство, чтобы послушать твои объяснения. Не сомневаюсь, что твое неимоверное любопытство вкупе с полным отсутствием мозгов побудило тебя заглянуть в шкаф. Это так?
Петунья вытаращила на него глаза.
— Никуда я не заглядывала — дверца сама открылась, — соврала она. — И вообще, не смей разговаривать со мной в таком тоне!
Снейп снова хмыкнул и потер крючковатый нос. Петунья осмелела, поднялась наконец с пола и, тщательно отряхнувшись, сказала:
— И вообще, держать в платяном шкафу телевизор ужасно глупо!
— Телевизор?! — Как это ни было невероятно в отношении Снейпа, Петунье показалось, что он еле сдерживается, чтобы не расхохотаться. — Так ты увидела телевизор? В самом деле?
— Знаешь ли, я в состоянии отличить телевизор от, например, стиральной машины! — сухо отрезала Петунья. — Можешь сам посмотреть.
Разом помрачнев, Снейп покачал головой.
— В этом шкафу еще несколько дней назад завелся боггарт. — Петунья посмотрела на него с недоумением, и Снейп неохотно пояснил: — Это нечто вроде привидения, которое при виде тебя воплощает твой самый большой страх. Мама без конца напоминает, чтобы я от него избавился, но…
— Постой! — перебила Петунья. — Так значит, этот самый боггарт показывает неправду? На самом деле этого не было?
— Люди редко боятся больше всего на свете того, что они уже когда-то пережили, — кивнул Снейп.
Петунья чувствовала, что она никак не может собраться с мыслями, но тем не менее ее захлестнуло огромное облегчение. Так значит, эту передачу видела только она? И никто, никто больше не узнает, что за вещи вытворяли они с Эйлин на экране? Об этом даже вспомнить стыдно…
Снейп как-то странно кашлянул.
— И что же за дело к тебе было у мамы? — спросил он, а потом задумчиво добавил: — Куда же подевалась она сама?..
Петунья только сейчас вспомнила про свои сомнения и зелье, хотя днем это не могло выйти у нее из головы. О Господи!
— Идем со мной, проверим спальню, — резко сказал Снейп, так и не дождавшись ответа. — Тебя нельзя оставлять без присмотра.
Петунья оскорбленно фыркнула, но последовала за ним вверх по лестнице без возражений.
— Она здесь, — сообщил Снейп сразу после того, как открыл дверь. — Мама?
Петунья не могла ничего видеть из-за плеча Снейпа, да и сумерки изрядно сгустились за то время, пока она была в обмороке, поэтому она изо всех сил вытянула шею и осторожно позвала:
— Миссис Снейп?
Она уснула? Как странно… И еще: интересно, тело Эйлин на самом деле выглядит именно так, как показал этот… телевизор, или это все исключительно работа ее воображения? Нет, вот же бредовые мысли лезут!
Вдруг Снейп напрягся и в три шага оказался у кровати своей матери. Схватив ее за руку, он подержал ее несколько секунд, а потом медленно обернулся к Петунье.
— Она мертва, — сказал он. В сумерках плохо было видно выражение его лица.
Петунья, которая уже приготовилась войти за ним, в ужасе ахнула. Сразу же ей представилось, как это может выглядеть со стороны.
— Это не я! — взволнованно воскликнула она.
Снейп только отмахнулся. Он как-то беспомощно посмотрел по сторонам, увидел на тумбочке лист бумаги и включил свет. Взяв листок в руки и чуть ли не уткнувшись в него носом, Снейп начал внимательно его изучать, а когда прочел до конца, прикрыл глаза. Лицо его было непроницаемо.
— Она отравилась? — спросила Петунья.
Снейп вздрогнул.
— Что?
— Она отравилась, потому что не смогла жить без… своего мужа?
— С чего ты взяла? — прошипел он.
— Догадалась, — пожала плечами Петунья. — Более того, я уверена, что его отравила именно она — и потом горько об этом пожалела. Там написано об этом, да?
— Это не твое дело, несчастная маггла! — огрызнулся Северус Снейп. — Письмо адресовано мне, и о тебе тут только пара строк.
Петунья хотела напомнить, как он и Лили сами когда-то без спросу прочли ее письмо, но тут до нее дошел смысл его слов.
— Обо мне?! И что же?
— «Петунья Эванс найдет то, что ей нужно, на кухне в черном флакончике, — медленно прочитал Снейп. — Пусть возьмет и узнает обо всем».
Узнать обо всем… Петунья сглотнула. Красное зелье — дочь, в противном случае — не дочь. Так она говорила?
— Тогда я заберу его, — наконец сказала Петунья. — И ноги моей больше не будет в этом доме.
Она боялась, что Снейп будет расспрашивать ее, что там они пытались выяснить с Эйлин, но он этого делать не стал. Наверное, те, кто пять минут тому назад узнал о смерти матери, теряют хотя бы на время большую часть своего любопытства. Снейп просто поморщился, сказал: «Я очень на это надеюсь», — и они оба пошли вниз.
Петунья некоторое время раздумывала, что вообще произошло в семье Снейпов. Сначала, видимо, завелся этот самый… ну, который в шкафу. Интересно, они заводятся как тараканы? Те появляются, если в доме грязно, а эти… наверное, если страшно? А потом Тобиас Снейп открыл шкаф в присутствии жены, и если больше всего он боялся, что она все узнает — существо из шкафа все ей и рассказало. Эйлин не вынесла такого удара и отравила мужа, а через несколько дней отравилась сама.
А может, все было не совсем так. Или совсем не так. Что она может знать? Эти волшебники вообще ненормальные… но иногда даже их становится жалко. А вот Тобиаса Снейпа ей жалко не было. Мало того, что жене изменял, негодяй, так с кем — с ее, Петуньи, матерью!!!
Когда они вошли в кухню, Петунья сразу увидела на столе плотно завинченный флакончик из темного, почти черного стекла.
— Судя по всему, это твое, — безразличным голосом сказал Снейп. — Забирай и оставь меня, наконец, одного.
Петунья подошла к столу и взяла флакончик, пытаясь на глаз определить, какого же цвета зелье внутри — но это, разумеется, было невозможно. Наверное, Эйлин специально налила его в непрозрачный сосуд, чтобы ее сын не понял, что там за зелье… А может, так просто принято у этих волшебников.
— Надеюсь, обострение твоей телевизионной фобии уже прошло, и ты не грохнешься в обморок на обратном пути, когда будешь проходить мимо магазина техники, — съязвил Снейп на прощание.
Петунья не нашла, что на это ответить, и сердито хлопнула дверью.
Вот все и закончилось. Петунья медленно шла по Спиннерс Энд и вертела в руках флакон. Теперь, когда она заглянет внутрь в каком-нибудь освещенном месте, она точно узнает, кто ее отец — именно это Петунья больше всего стремилась выяснить за последние дни.
Но ведь ей, Петунье, никогда не везло. Яркую и красивую жизнь получила не она, а Лили, родители любят больше не ее, а Лили, сомнений в своем происхождении нет не у нее, а у Лили! Судьба дает сестре все, а ей, Петунье, только неуверенность и сомнительные приключения на экране! Ничего удивительного, если и отец, ее любимый отец, окажется отцом только для Лили…
А что она будет делать, если зелье во флаконе красное? Раньше она рассуждала об этом как-то отвлеченно, но сейчас — вот, зелье уже у нее в руках!
Петунья замерла как раз посередине моста. Как же ей это надоело! Почему она не может ни на что повлиять, и так называемая судьба с каждым поворотом пытается лишить ее нормальной жизни?! Так вот, сегодня у судьбы ничего не выйдет!
«Нет, я не дочь Тобиаса Снейпа», — твердо заявила Петунья сама себе, наклонилась над перилами и разжала руку.
Тихий всплеск — и теперь никто никогда не докажет обратного.
«И я не лесбиянка», — не менее твердо сообщила она себе уже дома, набирая знакомый номер телефона.
— Алло! Вернон Дурсль слушает, — донеслось из трубки.
— Вернон? Это Петунья, — скороговоркой произнесла она. — Я звоню, чтобы сказать, что я согласна выйти за тебя.
Она, Петунья Эванс — совершенно нормальный человек.