В ее фразах всегда есть недоговоренность. Какая-то пустота. А в квартире наоборот слишком много вещей. Книги, кассеты, фотографии, украшения, ленты, свечи, лекарства, шкатулки, засушенные цветы, игрушки, фотопленки, туфли, флаконы, бутылки, карандаши, смятые листы бумаги и записки с напоминаниями, чашки, блюдца, черепахи из скорлупок от грецких орехов и зайчики из пивных пробок, леденцы, статуэтки, открытки, постеры на стенах и шкафу, флаеры, газетные вырезки, маникюрные принадлежности, сигареты и зажигалки.
Здесь нет пространства, только прошлое, только то, чем рыжая хочет себе казаться. Человеком. Просто человеком в сложном и разном мире.
Все это не скрывает пустоту от внимательных собачьих глаз.
У нее дома тоже пустота – открыто и честно. У нее нет тысячи вещей, которыми можно заняться. Пока рыжая находит все новые способы убить время, она убивает людей по приказу, или спит, или смотрит телевизор. И ей хватает. Но рыжей этого оказывается мало.
И вот рыжая красится перед зеркалом. А сука смотрит.
Она мучительно влюблена, но в голове умирают все темы для разговоров. Они обе потеряны, слишком чужие. В постели им так хорошо, а в промежутках так пусто…
Она подходит к рыжей со спины, прижимается губами к веснушчатому плечу. И хочет сказать «Давай никуда не пойдем», но рыжей кажется, что они должны больше времени проводить вместе вне квартиры, чтобы появлялись темы для этих чертовых разговоров. Почти уже срываются с губ слова, как взгляд падает на шею, на багровеющее пятно, слишком свежее и оттого слишком болезненное. И для рыжей, и для суки. Они не виделись несколько дней, и можно до бесконечности представлять себе, кто и как оставил эту метку.
Сука вздыхает и отводит взгляд. Рыжая ловит это в зеркале.
- Я же говорила. На задании какой-то мудила прижал к стенке. Он больше не сможет размножаться, поверь. Веришь?
- Конечно.
Рыжая смотрится в зеркало, но симметричность макияжа – не ее проблема.
- Повязка уродливая. Я не хочу ее надевать. Я не хочу, чтобы ты смотрела.
Белые пальцы подхватывают рыжую витую прядь.
- Ты даже не представляешь, какой я тебя вижу.
- Какой?
Поцелуй. И восхищение, жажда, нежность.
Рыжая смеется ей прямо в губы.
- Пойдем.

Конечно это не Буон Вьяджо, потому что суку тошнит от взглядов Михая на рыжую; сука перестала туда приходить. Теперь это какой-то мексиканский бар на нижнем уровне. Почему бы нет? Хорошо быть там, где никто тебя не знает.
Рыжая красива. Повязку все равно не взяла, просто зачесала на глаз челку.
У нее тени с блестками.
И лак на ногтях искрится.
И вообще хочется ее.
Она курит и внимательно читает меню, ожидая официантку. Она все еще чужая. И сначала заказывает вино, а потом еду.

Разговор как овсянка с комками, немного о Нилл, немного о Кири, немного о прошлой миссии, немного о нынешней. Когда они разговаривают, приходится держать рабочую дистанцию, словно играть по написанному кем-то другим рассказу. Деловые разговоры, личных у них не бывает. Если, конечно, «Можно тебя трахнуть? – Угу.» не посчитать за личное.
Рыжая вилкой выбирает из риса кусочки сладкого перца. Иногда отвлекается на какой-то музыкальный клип, который крутят по телевидению.
Нужно сказать ей, какая она потрясающая. Вот прямо сейчас. Сейчас.
- Что, крошки, скучаем? – вдруг на диван падает невнятного вида парень. Рядом возникают еще три.
Сука молчит.
Рыжая поднимает взгляд и неожиданно улыбается.
- Потому что скучно.
- Может тебя повеселить чем-нибудь, куколка?
Рыжая, ты ведь умная девочка. Проигнорируй или пошли матом туда, где не светит солнце. Только не втягивай их в разговор, дура. Что же ты, бля, делашь?
- Может и повеселить. А ты клоун? – рыжая все еще улыбается.
И сука внутри начинает скрестись наружу, рычать, щерить пасть. Дайте только повод, ублюдки.
- Ты чо, какой клоун, я говорю, что вы типа скучаете. А мы можем ну поговорить, все такое. Друзья вот, - он показывает на трех других.
Рыжая придвигается ближе, освобождая свое место парням. Они теснятся втроем с упорством насекомых.
Рыжая кладет голову на плечо суке. Вдруг так хорошо. Главное не закрывать глаза, не тянуться к ее волосам.
- Мы уже тут говорим.
- О чем говорите? Всякие ваши дела, да?
- О работе в основном.
- А что, где работаете-то?
- Частная фирма. Заказы разные, - говорит рыжая, закуривая.
- А подруга у тебя молчаливая. Скажи что-нибудь. Ты всегда такая бледная? Типа блондинка?
Сука. Изнутри. РВЕТСЯ.
- Ну проблемы у нее, и да, блондинка, - под столом рука рыжей гладит ее колено. Ритмично и сильно. Сдерживает. - А вы что и как?
- По-всякому. Вот развлекаем таких милашек как вы. Наше главное занятие, куколка. Вы же не против нашей компании?
Провокация конечно. Рыжая, как выпутываться будем? Дура, ну какая дура. Девчонка.
И голова вдруг кружится, дурно становится от мысли, что рыжей это все нравится. Что сейчас она решит, будто они, то, что между ними – всего лишь игры. От страха невозможно нормально думать. Остается только смотреть.
- Мы вообще-то пришли сюда побыть вдвоем, - говорит рыжая.
- Типа о работе говорить? - куксится Хер, как про себя назвала его сука. Он похож чем-то.
- Нет, еще и о нас поговорить.
- Типа женские проблемы, платья и ногти? А поехали с нами, куколка.
- Мы вместе.
От этих простых слов сердце пропускает удар. Если бы только в другой момент.
- Ну и подружку возьмем, в чем дело. Классно проведем время, посидим, выпьем, поговорим о чем там вам надо.
- Мы. Вместе.
Рыжая смотрит исподлобья и тушит сигарету о стол рядом с его рукой.
- А… а, ну без проблем. Две девочки лучше, чем одна. Интереснее, правда, парни?
- Две девочки предпочитают быть интересными наедине. Поэтому мы идем пудрить носики, а вы сидите тут и мечтайте.
Рыжая резко встает, хватает их вещи и ее руку, и парням ничего не остается, как скатиться с дивана и выпустить их.
- Эй, я не понял, - кричит Хер и тоже встает.
Рыжая идет сквозь толпу, быстро, но не бегом, и их догоняют у выхода. Хер хватает рыжую за руку.
- Играть со мной вздумала, шлюшка?
В ее глазах мелькает страх, а потом она улыбается.
- Нет, просто подумала, что на свежем воздухе нам было бы интереснее общаться, - она берет руку Хера в свою и прикладывает к бедру, там, где у нее кобура. - Мне покурить надо.
Он хмурится, и они вшестером поднимаются наверх. Общее освещение уровня убито. Зато наземный неон разливается по ночному воздуху яркими отсветами. Рыжая курит.
Парни вытаскивают свои пушки. По одной на рожу.
- Слышишь, поехали с нами.
- Я не хочу.
- Да кто ты такая? Потрясла хвостом и решила свалить, проститутка? Поехали!
И вдруг он уже воет от боли, с заломленной рукой, и к его шее прижато перо.
- Сссука белая! – ноет Хер.
- Угадал! – улыбается рыжая.
Один из парней спускает курок, но промазывает, пуля врезается в асфальт, рыжая отщелкивает Инграм с бедра неуловимым движением и дает очередь им под ноги. Они застывают в нерешительности.
- Мальчики, положите игрушки на землю и пните в сторону, - говорит рыжая под аккомпанемент скулящего позади нее Хера. Она нетерпеливо постукивает каблуком вышитого сапожка, и они подчиняются.
Только тогда сука отталкивает от себя их заводилу, складывает нож и убирает в наплечный карман.
Они с рыжей переглядываются и срываются с места. По проулкам и подворотням, слыша вдалеке за спинами вой полицейских сирен. В ресторане услышали стрельбу, вызвали копов.

Наконец они останавливаются, чтобы перевести дыхание. Промышленный массив, темнота, редкие далекие огни развлекательных кварталов. Неразбитый фонарь на другом конце улицы.
- Ну и что это было? - сука садится на корточки, складывается, словно кузнечик и устало глядит на нее.
Рыжая подходит, опускается на асфальт, на колени, смотрит искрящимся глазом из-под растрепанной челки.
- Наши с тобой воспоминания. Чтобы было, о чем говорить.
- Я просто подумала…
- Я знаю.
- Мне показалось, что ты специально. Ну, то есть, - как всегда, ей слишком тяжело находить слова, не ее это талант.
Рыжая подает ей руку, они встают, и как-то сразу сливаются, притягиваются друг к другу.
- Не сомневайся во мне, - говорит рыжая совсем в губы. И сука ей отвечает, ничего не произнося вслух. Просто отвечает.
И как объяснить этой дуре, что они могут все сказать и без слов? И этого хватит им обеим.