- Чего пялишься? Так и будешь тормозить?
- Пошла ты!
- Сама иди!
- Сейчас…
Сквало целует Занзас, сжимая пальцы у нее на шее, не сильно, но достаточно, чтобы почувствовать, как быстро бьется пульс. Тонкая линия жизни. Она может убить Занзас в любую секунду, и это чертовски возбуждает.
Занзас притягивает ее к себе, зарываясь руками в волосы. От этих прикосновений по телу щекотными волнами идет тепло. Она может сжечь Сквало заживо в одно мгновение. И это возбуждает не меньше.
Занзас горячая, невозможно горячая, когда Сквало прижимается к ней, то кажется, что огонь, текущий по венам Занзас, перекидывается на нее, охватывает ее с ног до головы. Сквало обводит языком чуть шершавый шрам на ключице – Занзас запрокидывает голову и сжимает кулаки. Шрамы – ее слабое место: слишком чувствительна поврежденная Льдом кожа. Она ненавидит прикосновения к ним и заводится от этого до черных точек перед глазами и дрожи в коленях. Сквало единственная, кто знает об этом. Единственная, кому Занзас позволяет прикасаться к себе. И единственная, кому Занзас позволяет использовать ее слабости против нее.
Надо, наверное, гордиться такой привилегией, но с ней в комплекте идет очень уж много геморроя, потраченных впустую нервов, бессонных ночей, разбитых стекол и счетов за ремонт разрубленной и сожженной мебели в замке Варии. А еще хриплых стонов, порванных рубашек, засосов на шее и синяков на внутренней стороне бедра.
- Опять тормозишь, мусор?
- Заткнись, - она трет большим пальцем сосок Занзас, и та замолкает на полуслове, забыв ответить. Только сжимает руки на ее волосах чуть сильнее. Сквало наклоняется и втягивает сосок в рот, перекатывает на языке, чуть царапая зубами - и тут же выпускает и дует: кожа вокруг сморщивается, Занзас шипит. Сквало снова втягивает сосок в рот и посасывает, одновременно выкручивая второй.
Пупок выделяется темной впадинкой на фоне шрама, пересекающего живот Занзас. Сквало облизывает шрам снизу вверх, оставляя влажную дорожку на смуглой коже и жалея, что стрижет ногти слишком коротко и не может поцарапать его – так порой хочется провести ногтем длинную линию точно по краю шрама. Но меч не допускает никакого маникюра, кроме простейшего, со светлым, почти прозрачным лаком — для зануд, как говорит Луссурия. У него когти длиннее, чем у них обеих вместе взятых. Впрочем, по части яркости лака, Занзас даст фору даже ему.
Сквало любуется контрастом своих бледных пальцев и черных волос на лобке Занзас. Она не следует моде и оставляет в паху тонкую дорожку. Дорожку греха. Она сама живое воплощение самых немыслимых фантазий Сквало. Впрочем, это верно и в обратную сторону.
Она раздвигает бедра Занзас, заставляя ту сползти по стене чуть ниже, опускается на колени и зарывается языком в горячую влагу. Запах Занзас сводит с ума, голова кружится, Сквало хочется оторваться на секунду и вдохнуть прохладный воздух с запахом цветущих апельсиновых деревьев, но она знает, что не почувствует ничего. Занзас слишком плотно и давно сидит в ней, заполняя ее до краев и переливаясь через край тихими стонами на грани слышимости. Занзас чувствует этот вибрирующий стон и двигает бедрами навстречу, раскрываясь, позволяя Сквало трахать ее языком и пальцами, поддаваясь и сдаваясь во власть Сквало. Та может определить момент, когда Занзас перестает командовать и отдается ей, с точностью до миллисекунды, если захочет об этом подумать. Может быть. Когда-нибудь. Не сейчас.
Сейчас она сосредоточена на мягких прикосновениях к набухшему клитору, на движении собственных пальцев внутри Занзас – там так жарко, словно в аду – на том, как подрагивают руки той в волосах Сквало, и на тонком крике, с которым та срывается в оргазм. Сквало еле успевает перехватить ее бедра удобнее, удерживая ее в вертикальном положении и не отпуская, пока не затихнет последняя судорога.
Ее саму трясет уже от возбуждения, она переполнена вкусом Занзас, который та слизывает с ее губ, будто диковинный нектар, осторожно пробуя, как в первый раз.
- Нетерпеливая сучка, - тихо шепчет она прямо в губы Сквало, сжимая ее грудь через темное кружево лифчика. Она не успела снять его, увлекшись Занзас, как всегда.
Занзас за руку ведет ее к постели и тянется к ящику, где они хранят игрушки. Кидает ей страпон и откидывается на подушках, широко раздвигая ноги.
Сквало сглатывает. Заводит руки за спину – замок лифчика поддается дрожащим пальцам не сразу - и быстро сбрасывает белье.
- Хочу тебя в коже, - задумчиво говорит Занзас, поглаживая себя. – В белой. С шелковыми вставками. Чтобы соски просвечивали, и было видно, как ты намокаешь от одного моего вида. Су-у-учка.
- Такого не бывает, - Сквало обматывает вокруг бедер темные ремни, пристегивая страпон и, не отрываясь, смотрит, как пальцы Занзас исчезают во влажных складках ее промежности.
- Похуй. Сошьем. Зря что ли мы берем с ублюдков такие бабки?
- Действительно. Самое лучшее применение, - ржет Сквало и снова целует Занзас, нависая над ней.
- Да. Да-а-а, - Занзас обхватывает Сквало ногами и ведет ими от ягодиц ниже и снова поднимает вверх, с силой сжимая и подталкивая вперед. Иногда кажется, что ноги у нее бесконечные, несмотря на то, что Сквало выше. Она смазывает игрушку и входит в Занзас одним резким движением, отчего ту подбрасывает на постели.
Занзас держит ее за талию, до боли впиваясь ногтями, но Сквало сейчас наплевать. Синяком меньше, синяком больше – ей не привыкать. А на эти синяки она сможет любоваться, по-мазохистски, чувствуя острую неправильность своих желаний. И вместе с тем непреодолимую, неостановимую, поражающую в самое сердце силу своей любви к этой женщине.
Она двигается быстро, с широкой амплитудой, так, как нравится Занзас. Та стонет, хрипло матерится, почти рычит, когда Сквало склоняется над ней так близко, что их дыхание смешивается, и пьет с ее губ крики удовольствия.
- Еще… давай, да… да-а… твою мать…
Сквало вторит ей, не думая уже ни о чем, по виску скатывается капля пота, спину холодит залетающий в окно весенний ветер, на губе выступила капля крови – зубы у Занзас куда острее, чем у нее самой.
Занзас кончает во второй раз сильнее, ярче, кричит и выгибается под ней, прижимаясь своей грудью к груди Сквало – по телу от этого прикосновения прокатывается электрический ток, Сквало кажется, она слышит треск и видит искры. Впрочем, это скорее всего галлюцинации от того, как сильно она сжимает кулаки, стараясь не упасть на Занзас, и как возбуждение тягучими струями закручивается в клубок внизу живота. Она уже не может дышать, когда Занзас одним движением переворачивает ее на спину и оказывается сверху. Ее грудь вздымается и опадает в беспорядочном быстром ритме, она еще не отошла от оргазма, и когда она распахивает глаза, кажущиеся сейчас скоплением черно-алых точек и черточек – Сквало затягивает в пламенный водоворот ее персонального ада. Она кончает раньше, чем Занзас успевает провести влажной от пота рукой у нее между ног.


- Так что ты говорила насчет кожи?
- Я знала, тебе понравится идея, - Занзас с наслаждением затягивается, сидя на постели по-турецки. Сквало лежит на животе и смотрит на нее снизу вверх – так вид интереснее, они обе знают это. Занзас стряхивает пепел в стоящую между ее ног пепельницу и смотрит в глаза Сквало. – Ты в белой коже, патлы зачешешь наверх…
- Я подумала, что можно сшить два костюма, - говорит та.
- Черный и белый? Какая банальность.
- Белый и красный, - Сквало смотрит на перья в волосах Занзас, на изгиб ее губ, крупные, темные, почти красные соски, бордовый лак на ногтях. – Что думаешь?
Занзас тушит сигарету и отставляет пепельницу на прикроватную тумбу.
- Еще большая банальность. Как раз для нас.