Cказки и сказочники

Пейринг: Крыса/Русалка, намек на Слепой/Сфинкс, немного канонного гета
Рейтинг: PG
Жанр: зарисовочка
ООС возможен
Персонажи принадлежат своей создательнице



Самое начало дня, да еще Кошатница – то ли спит, то ли бредит, - и Рыжая с какого-то перепуга носится из коридора в комнату, туда-сюда, растрепанная и дикая еще больше, чем обычно. Потому приходится наблюдать тайком, что раздражает. До зудящего желания найти своего, так сказать, женишка. Благо, острейшее в мире бритвенное лезвие еще не извлечено из-под ногтя.
Незачем было – день…

Но разве можно, чтобы другие поняли, что на Русалку Крыса смотрит совсем не так, как на прочих? Да и нет охоты объяснять, что в случае с Русалкой глаза искажают и портят.



Русалка читает, явно не получая удовольствия от своего занятия.
Крыса тоже читает, только не глупую книгу в раздражающе-яркой обложке. Куда интересней «читать» лицо Русалки. Отслеживать, как едва уловимо дергается уголок рта, нервно раздуваются маленькие ноздри, густые брови сходятся к переносице.
Жаль, нельзя в открытую. Как бывает по ночам. В тесной и влажной душевой кабинке. Там, где не существует ни хитро запрятанных под ногтями лезвий, ни зеркал, ни дурацких книжек.

Хочется сказать что-нибудь, но Кошатница… То ли спит, то ли бредит – не поймешь.
И Рыжая. Все никак не разберется в себе. Все никак не решит, кого ей больше хочется – Слепого или все-таки Лорда.
Она все мечется, а Рыжий из-за этого страдает фигней. Крысу вот уже обидел, смертельно. Скоро и Рыжую свою… Впрочем, их проблемы.

Крысе куда приятней наблюдать исподтишка за Русалкой и гадать, что же за чтиво подсунул ей бедняжечка Сфинкс. Наивная жертва приворота и тщательно скрываемой страсти Слепого.

Русалка хмурится, теперь уже очень явно, и застрявшая в дверях Рыжая вопросительно хмурится в ответ.

- Глупая сказка, - поясняет Русалка, захлопывая книгу. – Глупая и нелепая. Сразу видно, что автор никогда не имел дела с русалками.

Она морщит нос и швыряет книгу на самый дальний конец матраса. А Крыса вспоминает, как пахнут волосы Русалки. Тиной, а может быть, водорослями. Странно и волнующе.
Интересно, Сфинкс способен уловить этот запах?

Рыжая подходит к Русалке, нагибается, разглядывая обложку.

- По-моему, - говорит она, - сказка всего лишь очень печальная. Она ведь умерла.
- Совершенная ерунда, - тихо фыркает Русалка. – И слезы эти, и ведьма… Когда это русалкам нужны были ведьмы?
- Ну, тебе, конечно, видней, - усмехается Рыжая. И уходит в очередной раз.

Русалка молчит, причесывая пальцами густые свои волосы.

Кошатница – то ли спит, то ли бредит.

Крыса думает, что Русалка совершенно права – сказка глупая.
Рыжий когда-то рассказал ей. Еще до того, как обидел. До того, как Крыса узнала, что настоящим русалкам ведьминская помощь действительно без надобности.



Без названия

Пейринг: вроде как есть
Рейтинг: PG
Жанр: зарисовочка
Возможен ООС
Персонажи принадлежат своей создательнице



Саара живет на болоте. Он — и лягушки, поющие звонкие песни. Он тоже поет (в лунные ночи), и песни его прекрасны — вот и все, что он знает о себе самом. Кости Саары просвечивают сквозь бледную плоть, комары не садятся на него, зная, что он ядовит, губы его белы, в песне растягиваются во все лицо, глаза почти не видят. Пальцы терзают траву, он дрожит, сотрясаемый песней, и ждет. Песня всегда приводит к нему разных. Самых мелких грязь засасывает прежде, чем они успевают дойти. (с)



Случаются ночи, когда песни Саары звучат так тоскливо и печально, что никто не приходит к болоту на свою погибель. Песни приманивают только туман, густой, серо-серебристый и влажно мерцающий в лунном свете. Саара поет и поет, пока тумана не становится столько, что не видно уже ни кочек, ни редко торчащих кое-где сухих травинок, ни самого Саары.

Саара идет сквозь туман; то шлепает нарочито громко по вязкой грязи, то скользит совершенно бесшумно. Ему не мешает серебристо-серая муть, болото он знает, как свои пять пальцев.

На самом краю, у границы, отделяющей душную влагу болота от таинственного шепота Леса, Саара останавливается в задумчивости, ловит клочья тумана прозрачными ладонями, раз за разом ловя только мокрую пустоту.

Лес замирает в ожидании.

Саара вздыхает и ловким прыжком преодолевает невидимую границу.
Ему твердо и сухо. Густой и влажный туман делает Лес совсем чуточку сносным.
Саара несется вперед, чутко принюхиваясь, и туман послушно следует за ним по пятам.
До самого озера, окруженного со всех сторон стеной из камыша.

Без единого всплеска входит Саара в слишком чистую для него воду, прячется в густых камышовых зарослях, не обращая внимания на испуганно скакнувшую от греха подальше лягушку.

Стебли камыша перешептываются возмущенно, круглый блин полной луны меланхолично нависает над озером, туман опасливо переливается у берегов.

Саара слушает. Хотя ухо простого смертного не уловило бы ни одного необычного звука.
Саара видит. Блеснувший в лунном свете рыбий хвост, мечтательно светящиеся глаза, зеленые, как молодая ряска, белые пальцы, плетущие венок из лилий, что распустились ровно в полночь, длинные волосы, чуть зеленоватые и мокрые, важно колышущиеся в такт дыханию спящего озера.
Саара видит все это, хоть глаза его почти слепы.

Он слушает и смотрит до тех пор, пока хозяйка озера не начинает звать того, кто прячется в зарослях – сначала голосом ласковым и нежным, потом – нетерпеливым и слегка сердитым.

Саара подается вперед, готовый высунуть голову из камышовых стеблей, но взгляд его находит крошечный участок, не заросший ни камышом, ни ряской. Луна безжалостно освещает водную гладь, и Саара беззвучно стонет, отводя слезящиеся глаза от собственного отражения.

Он выползает на берег, не слушая зовущий его голос, он торопливо ныряет в спасительный туман, он несется к родному болоту стремительно и не обращает внимания на попадающиеся под ноги колючие ветви и острые камешки.

Саара плачет желтоватой слизью, и там, где вязкие капли ее падают на землю, трава чернеет и умирает.




Невинные девичьи тайны

Пейринг: Крыса/Русалка
Рейтинг: R
Жанр: ПВП с налетом флаффоромансу
Предупреждение: ООС
Все права у госпожи Петросян



Крыса проскальзывает во влажное тепло душевой, привычно глядя себе под ноги.
Любимые ботинки сушатся у батареи. В одних черных носках Крыса чувствует себя почти голой. Зато звука шагов не слышно совсем.
Крыса замирает. Настороженно раздувая тонкие ноздри.
Чужими не пахнет.
Шум льющейся воды и мелодичный девичий голос, мурлычущий нескончаемую песню. И все.
Крыса переводит взгляд на свое предплечье, на вечную ухмылку Вшивой.
Вшивая выглядит весьма и весьма довольной. Это хорошо.

Зеркальные бирки – глаза – запотели, потому окружающий мир Крыса видит туманным и как бы размытым.

Вода все шумит. Девичий голос на миг умолкает, чтобы тут же начать другую песню. О любви запретной, и оттого еще более сладкой.

Крыса полагает это добрым знаком.

Она стягивает блестящую кожаную куртку, небрежно швыряет ее на низкую скамеечку, невесть зачем поставленную у белой кафельной стены. Кожаные штаны, черная майка, носки… Белья Крыса не носит. Разве что в особые дни.
С величайшей осторожностью она снимает с шеи цепочки с зеркальными бирками.
Она не любит оставаться без глаз, но ближайшее будущее стоит такой жертвы.
К тому же, общаться ей предстоит не с ПРИПом.

Вшивая скалится выжидательно. Почти сладострастно. Зрелище не для слабых духом.

Крыса в последний раз убеждается, что глаза никак не смогут соскользнуть на кафельный пол, и отодвигает в сторону дверь единственной занятой кабинки.

- Это ты? – песня умолкает, Русалка оборачивается на звук. Лицо ее спокойно и безмятежно.
- Да, - Крыса делает шаг вперед и поскорей отгораживает их обеих от бело-кафельного пустого пространства.

В кабинке тесно и мокро, и костлявое бедро Крысы упирается в мягкий бок Русалки. Мягкий – потому что Русалкины промокшие волосы облепили стройное тело, как вторая кожа. Крысе нравится ощущение, но не нравится, что из-за волос невозможно ничего рассмотреть.

- Не возражаешь? – интересуется Крыса, как бы случайно прижимаясь сильнее.
- Но… Разве рядом занято? – Русалка все так же спокойна, разве что легчайшее удивление на секунду отражается в глазах.
- Свободно, - кивает Крыса. – Так свободно, что некому даже намылить мне спину. Сама я не дотянусь.
- А-а…
- Не поможешь? – Крыса разворачивается, чтобы подставить спину. В процессе она успевает почувствовать много всякого. Весьма и весьма приятного.
- Хорошо, - покладисто кивает Русалка и тянется к мыльнице, привинченной к стене двумя проржавевшими болтами.

Между Русалкой и мыльницей неподвижно замерла Крыса. Нереально тонкая, белая и какая-то напряженная. Русалке приходится прижаться к Крысе животом и грудью, иначе до мыла не достать. Крыса выдыхает сдавленно.

- Ты в порядке? – спрашивает Русалка озабоченно.
- В полном, - отвечает Крыса странным голосом. – Давай же, детка, сделай доброе дело. А потом… потом я помогу тебе с этим… Если захочешь.

Русалка молчит. Крыса облизывает тонкие губы. Если б не льющаяся сверху вода, они давно бы пересохли.
Если бы Русалка не была такой… Русалкой!

Крыса молча выдерживает пытку намыливаньем. Русалка действует неторопливо и деликатно, водит скользкими ладонями вверх и вниз, и от этого хочется то ли выть, то ли рычать. Между ног болезненно пульсирует.

Оскал Вшивой из выжидательного становится откровенно голодным.

- Давай теперь я, - предлагает Крыса хрипло.

Новая серия как бы случайных соприкосновений. Крыса сжимает зубы, чтобы не застонать.
Русалка пытается скрутить волосы в подобие узла. Чтобы Крысе было удобно. Крыса помогает, хотя руки ее заметно дрожат.



Крыса тщательно мылит свои ладони.
Первое же прикосновение к голой спине Русалки прошибает электрическим разрядом. От подушечек пальцев до кончика отпавшего в незапамятные времена хвоста.
Крыса водит руками по гладкой коже. Разминает округлые плечи – Русалка довольно выдыхает. Мыльная пена благополучно стекла по спине, по упругим ягодицам и стройным ногам Русалки, окончив свое короткое существование в черной дыре водостока. Крыса все гладит и гладит Русалкину спину, держась на расстоянии в четверть шага. Больше не получится, кабинка слишком маленькая. И слишком огромная – будь она чуть поменьше, Крыса уже ощутила бы впалым своим животом восхитительную мягкость чужих ягодиц.

Русалка неуверенно шепчет: «Еще… пожалуйста», и Крыса наконец решается. Скользит ладонями вдоль линии позвоночника, сжимает легонько соблазнительные полушария. Русалка вскрикивает удивленно, пытается обернуться, но Крыса, торопливо прижавшись к ней всем телом, бормочет в ухо: «Не бойся, сегодня там нет лезвий, ни одного…», обхватывает за талию неожиданно сильной правой рукой. Левая змеей переползает с ягодиц на живот, напрягшийся от прикосновения. Указательный палец обводит окружность пупка. Русалка тонко хихикает и ежится. «Щекотно», - говорит она. «Ладно, - отвечает Крыса. – Повернешься?». Русалка медленно кивает.



Ее маленькие груди с кремовыми сосками выглядят… вызывающе.
Крыса алчно облизывается.
Вшивая облизывается одновременно с ней.
Крыса не видит – она слишком занята. Осязает ладонями грудь Русалки, трет легонько напряженные соски, наклоняется, чтобы втянуть один из них в рот. Русалка дугой выгибается навстречу и тихо стонет. Крыса умудряется улыбнуться, не прерывая своего увлекательного занятия.

Пальцы правой руки зарываются в неожиданно мягкие кудряшки на лобке Русалки. Средний палец безошибочно находит чувствительный бугорок плоти. Поглаживает – пока что совсем легонько – и решительно движется ниже.
Русалка горячая и восхитительно скользкая.
Палец беспрепятственно проникает внутрь, глубже, еще глубже, на всю длину. Русалка кусает губы и едва не падает спиной на мокрую кафельную стену. Чуть разводит стройные ноги.
Жаль, все происходит в душевой, а не на матрасе. Но Крыса довольна и тем, что есть.

Неохотно оторвавшись от нежнейшего в мире соска, Крыса разглядывает на свет покрытый прозрачной слизью средний палец. Тот самый, побывавший только что в тайном месте возбужденной и потерянной Русалки.
Душ до сих пор извергает на девушек струи воды, потому Крыса спешит погрузить палец в рот.
Ей безумно нравится вкус Русалки. Жаль, что здесь так тесно, очень жаль.



Крыса целует Русалку в приоткрытые губы, целует глубоко и жадно, одновременно проникая в нее двумя пальцами. Русалка стонет Крысе в рот и алчно вцепляется руками в тощие плечи. Крыса придерживает Русалку за талию. Та двигает бедрами, насаживаясь на двигающиеся в ней пальцы. Тянется дрожащей рукой к плоской груди Крысы. Трет крошечные соски, еще и еще, пока Крыса не начинает шипеть «Довольно!». Она перехватывает кисть Русалки не занятой рукой, тянет вниз, прижимает к своей горящей от возбуждения плоти. «Давай же», - требует Крыса, нарочно замедляя движения внутри Русалки. «Боже, - всхлипывает Русалка. – Боже, боже, боже». Она старательно повторяет движения Крысы.
Поначалу выходит неуверенно и неловко, но Русалка быстро учится.

Крыса представляет вдруг огромную кровать и тонкие руки Русалки, привязанные к изголовью шелковыми лентами. Черными и розовыми. Широко разведенные ноги и полный немого ожидания темный взгляд.

В животе у Крысы распускается огненный цветок. Неумолимо и слишком быстро. Крыса сжимает зубы с такой силой, что, кажется, вот-вот полетят костяные крошки. Она выдергивает пальцы из жаркой глубины – Русалка пытается проделать то же самое, но Крыса удерживает ее от необдуманных действий. Она трет скользкими пальцами заветный бугорок, быстро-быстро, чувствуя всем телом дрожь Русалки.
С губ девушки срывается сдавленный стон, и Крыса торопливо возвращает пальцы вовнутрь. Она обязана почувствовать, как сожмется вокруг них горячая плоть Русалки. И тогда можно будет отпустить себя. Только тогда, не раньше. Уже скоро. Очень, очень скоро. Сейчас.



…Крыса целует Русалку в губы. Томно. Медленно. Лениво.
Русалка почти стекает на пол вместе с потоками душевой воды. Длинная прядь выбилась из наскоро скрученного узла и змеится по спине, щекоча поддерживающую руку Крысы.

Оскал Вшивой подозрительно смахивает на самодовольную ухмылку.

Крыса совсем не жалеет, что временно осталась без глаз. В конце концов, это Русалка, а она не из тех, кто спешит воспользоваться чужой уязвимостью.