Имперские земли. Недалеко от границ герцогства Вердено. Виндемиатрикс, дом леди Каррэра

Ирел в очередной раз поправил брошь, удерживающую на плечах накидку в золотом шитье, пригладил волосы и искоса поглядел на наставника. Сарин, замерший слева, и не думал торопиться, невозмутимо любуясь цветущими кустами. Казалось, ему и вовсе нет дела до предстоящего знакомства с самой могущественной супружеской четой в стране, а то и на континенте. Верить в это не хотелось — иначе пропала бы последняя иллюзия, что он хоть немного человек.

— Полагаю...

Голос прозвучал сипло и неприятно, и Ирел закашлялся. Лицо раскраснелось, тщательно зачёсанные назад волосы упали на лоб, и к хрипам прибавились плевки. Правда, исключительно на ладонь, дабы вернуть причёске пристойный вид.

— Хочешь, я плюну? — лениво предложил наставник, и кашель Ирела как рукой сняло. Одёрнув камзол, он мотнул головой:

— Полагаю, нам можно идти внутрь. Я смогу.

— Не сомневаюсь, — вместо кивка опустил веки Сарин, зная, что за ними наблюдает достаточно прислуги и соглядатаев всех мастей. — Но это будет долго. Мой тебе совет: не пей даже воду и найди кого-нибудь, к кому можно прицепиться на ближайшие два-три часа. Если ты, конечно, не жаждешь волочиться за юбками, пороча новообретённый титул и эту тряпочку, и прослыть повесой. Не худшая идея.

Пальцы снова коснулись броши и жёстких золотых дисков.

— Тебе не придётся за меня краснеть, — пообещал Ирел, а Сарин только хмыкнул:

— Я краснею за тебя всегда, потому не тревожься, никто и не заметит.



Исабель Каррэра и её супруг, кардинал Диас, оказались так любезны, что уделили молодому рыцарю почти четверть часа. Ирел, отчаянно стараясь не сравняться расцветкой с кирпичом, напоминал себе, что старше, что это не первый кардинал, расспрашивающий его о воинских делах, и что ни в коем случае не нужно поддаваться страху и озираться по сторонам. Наставник рядом. Он всегда рядом, пренебрегает собственным же советом не пить и порочит свою репутацию. Быть может, правда, сумел отыскать в толпе кардинала де Форца и с готовностью даёт пищу новым слухам, но что гадать...

Он раскланялся с кузиной императора, когда та поблагодарила его за беседу, и уже собрался удалиться, как его светлость указал вдруг взглядом в сторону под лукавую улыбку жены:

— Сэр Ирел, обратите внимание на леди Мальтаара. Она впервые здесь и, кажется, осталась без сопровождения? — поглядел он на Исабель. Та раздвинула губы шире:

— Я бы и сама составила ей компанию, но прежде нужно покончить со всеми обязанностями. И если вы будете столь любезны...

— Почту за честь, мадонна, — уловив момент, когда паузу стоило прервать, учтиво согласился Ирел. Придержав накидку, изящно встряхнул головой, возвращая упавшие пряди на место, и, проговорив «миледи, милорд», отправился к означенной даме.

Спиной он чувствовал взгляд госпожи Исабель.

— Миледи, — склонился он так глубоко, чтобы у удивлённо обернувшейся девушки не было сомнений в уважительности обращения. Распрямившись, серьёзно кивнул: — Господин Диас в нашем с ним разговоре отметил, что у вас печальный взгляд. Если мне будет позволено, я приложу все усилия, чтобы вас развеселить, но одно только слово — и я исчезну.

Уже сейчас он смотрел на неё сверху вниз. Леди Мальтаара оказалась примерно в два раза моложе, лет двадцати от силы, с умными и уже тронутыми близорукостью глазами. Её ладони прятались в рукавах, и Ирел мог спорить, что там они комкают утонувшее в тканях кружево.

— Миледи, позвольте узнать ваше имя? — предпринял Ирел ещё одну попытку, когда молчание, пусть и разбавленное шумом чужих разговоров и музыки, стало слишком тяжёлым. Девушка нервно дёрнула уголками губ.

— Простите, сэр Ирел Эринийский, посвящённый благороднейшим магистром Ноэли, — тихо произнесла она, глядя в сторону, — но я не стремлюсь к обществу юнцов и хвастунов. Вы ведь так хотели представиться, узнав моё имя?

— Отнюдь, миледи, я бы прибавил все скромные титулы, что успел набрать за свою несколько более продолжительную, нежели ваша, жизнь, — возмутился Ирел. — Хвастаться — так полностью.

Леди Мальтаара снова коротко глянула на него и сморщилась.

— Мне тридцать шесть, миледи.

— Очаровательно, — протянула она, не поверив и более не удостаивая взглядом. Несколько секунд потоптавшись и поглядывая на гостей, эта угрюмая девица, не дождавшись спасения, просто подобрала юбки и зашагала прочь. Ирел на миг растерялся. Она вполне однозначно выразила своё отношение к столь сомнительной компании, а леди Каррэра — ещё более однозначно приказала присмотреть за одинокой провинциалкой. И если игнорировать первое — просто непристойно, то второе — оскорбительно и небезопасно.

Он, приподнявшись на носочки, глянул поверх голов, ища Сарина, но наставника среди малознакомой знати видно не было. Сердце заколотилось, бросило в пот — а девушка уже вошла в толпу.

Ирел прикрыл глаза, вдыхая и выдыхая. Сосчитав от шести до одного и обратно, встряхнулся, в тысячный раз тронул накидку и широко шагнул следом за Мальтаара. Её тёмно-русая макушка мелькала слишком уж далеко впереди, как если бы жертва назойливой заботы бежала.

«Может, я таких вот отпугиваю одним запахом?»

Хмыкнув, Ирел прибавил шагу, спешно стягивая с пальца печатку. Кольцо застряло, но когда до остановившейся у окна девицы осталось всего ничего, поддалось, ободрав костяшку.

— Миледи! — воскликнул Ирел, не дав возмущённо покрасневшей бедняжке и слова сказать и сунув кольцо ей под нос. — Вы потеряли, а я, дурак, не сразу заметил, так ещё и наступил!

Две или три дамы — Ирел не стал оборачиваться, — тоже любовавшиеся игрой солнечных лучей в воде фонтана, рассмеялись. Леди Мальтаара, вспыхнув до корней волос, изобразила умилённую улыбку, цапнула рыцаря за локоть и повела прочь. Когда они прошли большую арку, дышать стало легче: через сад тянуло речной прохладой. Свистел соловей.

Ирел безропотно следовал за девушкой, доверившись ей и размышляя, что если сопротивляться не слишком активно, топить его будут как раз столько, сколько требуется миледи Каррэра, чтобы поприветствовать всех пришедших. Возможно, она даже смилостивится и позволит откачать незадачливого охранника.

Он поглядел на маленькую ладонь, стиснувшую его руку.

Наверное, всё же вряд ли.

— Вы! — не доходя до спуска к воде и остановившись у куста буйно цветущей жимолости, с улыбкой процедила леди. Если бы не люди вокруг, она бы, без сомнений, ткнула Ирела кулаком. — Вы! Зачем вы меня позорите!

— Затем, донна, — понизив голос, с точно такой же улыбкой отозвался Ирел, — что оказался слишком неуклюж, чтобы завести с вами обычный разговор и сопровождать на этом сборище гадюк, как приказала светлейшая госпожа. За что нижайше прошу прощения, но пока, — вровь протянул он ей кольцо, — возьмите и изобразите благодарность. Не представляю, за невинность вашу волнуется миледи Каррэра или за жизнь, но ни на шаг от вас не отойду, пока она не прикажет.

Девушка, только-только начавшая возвращаться к прежнему мягко-смуглому оттенку лица, побагровела вновь. Кольцо она схватила чересчур торопливо.

— А если миледи пошутила?!

— Значит, я ещё больший дурак, чем полагал прежде, и шуток не понимаю, — поглядывая поверх её головы, терпеливо пояснил Ирел. — Пока же предлагаю вам на полчаса или чуть больше сделать вид, что вы видите меня впервые, и позволить начать знакомство сначала. Сэр Ирел Эринийский, — склонил он голову, — посвящённый и прочее, и прочее.

Леди Мальтаара вздохнула, будто смягчившись, но вместо своего имени оглушительно фыркнула.

— Я иду любоваться рекой, — сообщила она, поджимая губы. — Раз вы пристали ко мне, как грязь к подолу, то хоть не ставьте в неудобное положение. Где вы подобрали это вульгарное кольцо?

— Отнял у толстяка в парике, похожем на котёнка. — Потерев подбородок, Ирел зашагал за ней, размышляя, что окончилась эта неловкая ситуация довольно сносно. — Спросив прежде, какая из его побрякушек самая омерзительная, чтобы смутить даму наверняка. Я никогда бы себе не простил, разозлись вы наполовину.

Она оглянулась через плечо.

— Вы ужасны.

— А вот это уже ровно в четверть от всей моей непристойной натуры, миледи. Если бы я хотел продемонстрировать её полностью, то начал бы преследовать вас, прикрываясь несуществующим повелением хозяйки дома.

Она обернулась вновь и, не доходя до изящных кованых перил, отсекающих мирные воды от берега, размахнулась и швырнула печатку. Ирел молча наблюдал, как та, блеснув на солнце, с бульканьем пошла ко дну.

— Но вы, клянусь, хуже меня, — буркнул он, когда оторопь спала. — Хотя швыряетесь ловко.

— Если будете мне докучать, я и вас столкну, — с вызовом бросила девушка, расположившись на скамье, укрытой тенью, у самых перил. Слишком уж ровное сопение заставило её повернуться уже всем корпусом, и щёки разгорелись жарче прежнего. — Да вы об этом и думали! Вы чудище в человечьей шкуре!

Ирел поджал губы и кривовато повёл плечом.



Леди Исабель нашла их два часа спустя и увела безымянную девицу прочь, а Ирела подстерёг её муж. Огненно-рыжий Фелипе, успевший сменить наряд с бледно-песчаного на густо-алый, перехватил гостя у фонтана, взял под локоть и плавно повернул в сторону.

— Вы неплохо держались, — улыбчиво похвалил он, поглядывая сверху вниз. — Если научитесь держать гнев в узде, то далеко пойдёте. Как вы её уговорили?

— Сказал правду, — не особо дружелюбно ответил Ирел. Хоть леди Мальтаара под конец просто бродила то по саду, то по просторным комнатам, перебрасываясь ничего не значащими разговорами с остальными, но его трясло.

— Что моя коварная жена заставила вас не отходить от девицы ни на шаг? — Молодой кардинал расхохотался на кивок Ирела и замотал головой: — Ну, может, вы и правы. Теперь понимаю, почему мессир де Форц так ценит ваше общество: он тоже не умеет шутить. А ваш наставник? — настойчиво выспрашивал он, не позволяя вежливо отстраниться и не сбавляя ходу. — Он тоже серьёзен до неприличия?

— Весьма, — сухо согласился Ирел. Сердце заколотилось тяжелее: его кумир, светлейший Фелипе Диас, одним своим рождением подаривший надежду на смягчение политики империи в отношении магии, оказался несколько... не таким, как ему представлялось. И теперь он сам поглядывал в сторону реки и очень уж удобных перил.

Поймав его взгляд, Фелипе со смешком разжал руку.

— Приношу извинения, сэр Ирел. И на случай, если ваш покровитель решит, что улыбаетесь вы непозволительно часто, всегда счастлив видеть вас в своём доме. Миледи Исабель тоже впечатлена вашей...

— Глупостью?

— Ответственностью! — с укоризной поглядел на него Фелипе Диас. — Вы были великолепны. Надеюсь, — уже серьёзнее свёл он брови, — что вы и вправду навестите нас. С наставником или без — на ваше усмотрение. Он ожидает в малой гостиной.

— Благодарю, — едва сдерживаясь, рыкнул Ирел и, поклонившись в ответ, широко зашагал через проклятый сад.

Сарин обнаружился там, где и сказали его светлость: на низком подоконнике, с кувшином вина и без намёка на бокал, кубок или хотя бы кружку.

— Говорят, что ты выдержал некое испытание, — не размениваясь на любезности, поднялся он, оставив кувшин недопитым. Невыразительные грязно-серые глаза смотрели отвратительно трезво.

Увернувшись от руки, Ирел мотнул головой в сторону двери.

— Можем уйти сейчас?

— Думаю, что можем. Расскажешь обо всём по пути.

Они вместе вышли, и Ирел уже понадеялся, что теперь-то злоключениям конец, как Сарин, касанием к запястью велев остановиться, направился к леди Исабель. Госпожа, ради прощания прервав беседу с несколькими дамами, приняла все полагающиеся извинения и восхищения, протянула руку и любезно улыбнулась Ирелу. Рыцарь сдержанно поклонился, не сходя с места, а Сарин, не удовлетворившись расшаркиваниями с одной дамой, переключился на другую. Замершая позади Исабель леди Мальтаара, как и полагается невинной девице из деревни, сделала вид, что очень польщена.

Возвращался Сарин с кривоватой усмешкой.

— Ты знал, что Акбет Мальтаара — наперсница леди Каррэра с юных лет? — поинтересовался он уже в экипаже, вытягивая ленту из волос и массируя виски. — Одно время они даже воспитывались вместе, а после не прерывали переписку.

Ирел оцепенело смотрел в сторону. Стало обидно.

— Жизнь здесь на редкость нелепа, да? Помни, что мы всегда можем уехать. Даже несмотря на это, — тронул он накидку в золотой вышивке. — Так будет безопаснее, и я тебя поддержу. Если захочешь.

— Не так уж меня и задели, — сквозь зубы прошипел Ирел, пряча руки под тканью. Лицо горело даже от весьма умеренного ветерка.

Наставник хмыкнул:

— Ну и славно.



Леди Акбет Мальтаара попадалась ему ещё несколько раз на протяжении долгих двух лет. Чаще всего они сталкивались на званых приёмах, дважды — на городских праздниках. Ирел замечал её вместе с леди Каррэра даже на храмовых тренировках и неизменно с руганью приветствовал землю, приходя в ярость и пропуская удар. Не помогала даже помощь мессира де Форца и наставника, гонявших его и дома — «дабы ноги не подкашивались при виде дамы».

В один из таких дней Ирел, благополучно разоблачившийся до рубашки и штанов и едва не запустив меч в стену, бросил товарищей смывать трудовой пот и травить остроумные шутки подальше от себя. Взъерошенный и злой, он топал по галерее, ведущей в северное крыло, и едва снова не оказался на полу: за поворотом его поджидали.

— Господин Ирел, я...

— Леди, чтоб вас! — взревел рыцарь, нависая над отшатнувшейся девицей и стискивая в кулаках воздух. — Вы так мстите мне, да? Лучше признайтесь, потому что лишь мысль, что Всетворцу не нравится, когда бьют безоружных, останавливает меня от непоправимого!

Повисло молчание. Леди Мальтаара, бледная и в медленно алеющих пятнах, таращилась на него во все глаза, втянув голову в плечи. От вида пальцев, вцепившихся клещами в рукава, Ирела обдала волна жара. Качая головой, он без слов обошёл девушку, глядя в пол.

— Постойте, — тихо произнесли за его спиной. Оборачиваться очень не хотелось. — Это не я придумала.

...но он обернулся.

— И мне жаль, что так получилось, — хмурясь и глядя на него исподлобья, прибавила леди Акбет. — И за кольцо простите. Вот, — неуклюже подцепила она с разжавшейся ладони цепочку, — возьмите взамен.

— Не надо.

— Это миледи Каррэра просила передать вам. Я бы дала вам кольцо, — блеснули её глаза, — но не ношу подобного. Вам действительно тридцать… семь?

Помедлив и зарываясь в мысли, Ирел всё же принял подарок. Медальон меньше фаланги указательного пальца украшал герб семьи Каррэра с искристым прозрачно-янтарным камешком. Коротко выдохнув, он набросил цепочку на запястье.

— Ещё раз приношу извинения за назойливость.

Ирел склонился, чтобы изобразить поцелуй над пальцами Мальтаара, но та отошла ещё на шаг, прижимая ладонь к боку.

— Я не в обиде лично на вас, сэр Ирел, даже напротив, — покачала она головой. Губы досадливо поджимались, но взгляд на этот раз остался прямым. — Мне не нравятся мужчины.

— Мне тоже не слишком.

Она смотрела на него излишне долго.

— Я уверена, что вам предстоит совершить много благородных дел, — нарушила девушка паузу и склонила голову. — Больше я вас не потревожу. Прощайте, сэр Ирел.

— Прощайте, леди Акбет.

Расправив плечи и на прощание опустив ресницы, Акбет Мальтаара ушла.



Долина Ида. Белый Город, около девяти лет спустя

— Так его не достать!

Сарин растолкал чернорабочих, замерших у трещины, и опустился на колени. Колдовал так близко к разлому он не решался и только щурился, всматриваясь в темноту. Ирел, подошедший ближе, выдохнул так же ровно, как и до того.

Рубиновый меч. Здесь. Прямо здесь. Значит, Фелипе Диас погиб там же, где стоит он?

— Не знаю, — тихо, не потрудившись дождаться вопроса, произнесённого вслух, отозвался наставник. — Ни к чему думать об этом. Особенно теперь.

Пальцы ослабили ворот. Душно...

— Иди в верхний город, — велел Сарин, поднимаясь и не трудясь отряхнуться от песка и пыли. — Жди у себя.

— Нет. — Сделав ещё один маленький шаг, Ирел склонился над трещиной, расколовшей землю. — Его нужно вытащить?

— Да, но...

Не дожидаясь продолжения, ученик мага ткнул каблуком край, проверяя на прочность, и со змеиной гибкостью соскользнул во тьму. Сарин вздрогнул, но не проронил ни слова, глядя, как светловолосая макушка теряет чёткость очертаний. Дело было даже не в глубине...

— Не трогай! — крикнул он, когда Ирел оказался на уступе рядом с мечом. — Ему это не нравится!

Запрокинув голову, Ирел поглядел на наставника и осторожно, чтобы не свалиться, сел на корточки. Оружие реагировало на всё: тепло его рук, движение воздуха, отголоски магии. Здесь, в городе Дома Аркс, клинку больно.

— Я тебя понимаю... — пробормотал Ирел, стараясь не дышать слишком глубоко и поставив ладони рядом с тёмным металлом, напоминающим напившийся огня камень. — Хорошо понимаю. Не знаю, способно ли ты осознавать себя, но если да — не причиняй мне вреда. В этой дыре твоего хозяина нет, а наверху хотя бы не воняет древним кладбищем. Ты... если слышишь меня, сделай что-нибудь?

Клинок остался на том же месте. Ирел хмыкнул.

— Н-да, ну ладно. В прошлый раз ты меня не покалечил, может, и в этот не станешь?

Шум в ушах перекрыл окрик наставника, и, наверное, к лучшему: будь сомнений чуть больше, Ирел бы отступил. Выдохнув до ноющей боли в груди и разгоняя кружащую в воздухе пыль, он самыми кончиками пальцев коснулся рукояти. Руку дёрнуло до самого плеча, и юноша едва не слетел вниз, но поглядел на целую и невредимую ладонь и тронул меч уже решительнее.

— Вот так, — приговаривал он, медленно-медленно вставая на ноги и поднимая оружие к груди, — без шуток, без магии, никого не сжигаем... или что там тебе нравится делать. Сейчас мы отсюда выберемся, и там, наверху, подумаем...

Перед его носом в каменное крошево упал конец верёвки, скрученный в петлю. Не глядя наверх, Ирел поставил в неё ногу, вцепился в один из узлов и съёжился, когда его потянули.

— Раа, мы поговорим об этом наедине, — сипло пообещал ему Сарин, стоило Ирелу ступить на твёрдую землю. Люди вокруг наблюдали за каждым его шагом, от удушливой концентрации чар гудел воздух. — А пока дай мне эту дрянь.

Ирел опустил взгляд на руку, держащую меч погибшего кардинала-колдуна и с хрустом шевельнул пальцами. На прогретую жарким солнцем землю посыпалось инистое крошево.

От рукояти по прозрачно-тёмному металлу расползлись потёки льда, сковывая рубиновые всполохи. Резонанс не утихал, но почему-то предпочитал игнорировать запылённого и дышащего через раз мальчишку.

— Не подходить, — отведя руку, велел Сарин приближающимся магам; обычные люди и сами не рвались оказаться рядом. — Ирел, ты... в порядке?

— Да, — тихо-тихо отозвался ученик. — Не знаю, почему, но он меня терпит.

— Мастер Ирел, вы можете передать его нам? — спросил один из заклинателей. На еле слышное «нет» они переглянулись. — Вы уверены?

— Я сомневаюсь, что смогу разжать пальцы, — выдохнул Ирел, переступая с ноги на ногу. В висках зашумело с новой силой. Мышцы свело, и он бережно положил клинок на раскрытую ладонь: в ту же секунду и от неё разошлась волна хрупкого пока ещё льда. — Или что сдержу... это.

Пустое пространство вокруг него расширилось ещё немного.

— В лабораторию к мессиру Архазару. Сейчас же. Ты, ты и ты, — велел наставник магам, попавшимся на глаза, — сопровождать. А ты — отыщи мессира. И... и Бальзамина. Возможно, он сможет помочь. Ирел?..

Наставник не казался слишком обеспокоенным, но Ирел, щурясь, ободряюще улыбнулся, одновременно с этим прикрывая разум. Мысли это не скроет, но исказит достаточно, чтобы Сарин не тревожился.

— Заканчивайте здесь и идите к сэру Ллириеллу, мессир. Я буду ждать в лаборатории.

Сарин кивнул, отворачиваясь и что-то там приказывая — Ирел уже не слушал. В сопровождении трёх заклинателей он спешно зашагал по изуродованной улице вверх, глядя под ноги, и немногим реже — на Рубиновый меч.

— Сократим путь, — сказал он несколько минут спустя, когда шум с места вынужденных раскопок затерялся среди уцелевших домов гончарного квартала. Закатное солнце окрашивало камни золотисто-красным. — Кан, иди вперёд, иначе я ноги переломаю.

Он остановился, пропуская приятеля и вызвавшегося идти с ним Маро и мягким движением швырнул в лицо оставшегося чуть позади Флавикса горсть морозного воздуха. Не дожидаясь результата, сбил Кана воздушной подножкой и воткнул в затылок Маро ледяную иглу. Слишком слабый и неточный всполох он принял на меч и закончил с Каном таким же удушающим ледяным «дыханием». Лоб начал тяжелеть, а спина взмокла.

Слишком быстро. Слишком чисто. Слишком... неправильно?

С минуту Ирел простоял, прикрыв глаза и вслушиваясь, не идёт ли кто. Когда колотьба в груди поутихла — обшарил, не выпуская меча, трупы, стащил с Кана плащ, отряхнул и натянул на себя. Остальные вещи, что счёл неприметными, обернул вокруг оружия, покрытого коркой льда, и снова замер.

Кан не был ему близок — так, собеседник в кабаке за кружкой пива. Вряд ли хоть кому-то он мог стать другом, и нечего об этом думать.

Тошнота, зародившаяся в момент, когда он увидел искажённое лицо Флавикса, начала отдаваться дрожью в цепенеющих мышцах, и Ирел заставил себя идти. Между тел он прошёл аккуратно, не зацепив, хотя, казалось бы, какая разница?

Ладони всё ещё ныли от сошедшей корки инея, а в голове гудело. Убийство трёх магов при желании и должной изворотливости можно объяснить, но если сейчас он покинет город, назад дороги не будет. Сарин сойдёт с ума от горя...

— Ничего с ним не будет, ничегошеньки, — прошептал Ирел, прижимая свёрток и животом чувствуя сочащийся из-под ткани холод. — А мы... мы возвращаемся домой.



Он одолел долину Ида меньше, чем за двое суток: один раз сменил коня, добравшись до последней деревушки в землях Аркс, и дважды спал по два-три часа, забившись под камни и поваленные деревья. Вопреки громко вопящему внутреннему голосу он свернул с кратчайшего пути до имперских границ на юг. Сложный выбор: в Кальте его ждал бы глава ордена Розы с одной стороны, гарнизон крепости Креван — с другой, и вторжение, которое не смогут проигнорировать оба государства — с третьей. И если его хватились в Аркс, то наверняка перекрыли дороги ко вратам в империю.

Крохотный посёлок Наль отличался от множества других только одним: большим аббатством на холме. И пусть Закатный Трикветр считался менее грозным противником, чем стражи границ Розы, но тем и меньше шансов, что бывшие господа о них вспомнят.

Ирел зябко выдохнул: в ночном воздухе уже чувствовалась поздняя осень. От ветра болели глаза, седло отбило всё, что можно, а заклятья, прибавившиеся к ледяному кокону, чтобы скрыть искажения, расходящиеся от меча, вымотали все силы. Утешало лишь, что в просвете между деревьями уже темнел далёкий холм.

Он заставил коня замедлиться, когда тот, миновав опушку леса и узкую полосу пустоты, пересёк границу огромного парка. Дыхание показалось ему раскалённым, а руки, вцепившиеся в поводья и свёрток с мечом, тряслись. Больше всего хотелось позволить телу свалиться на поросшие тонкой травой тропинки и не вставать хотя бы несколько часов. Может, его даже отыщут на рассвете, и не придётся самому добираться до порога.

Окончательно выпустив поводья и правя коленями, Ирел, поглядывая на окружающие его деревья, запястьем растёр щёки — и резко дёрнулся в сторону. Конь, уставший не меньше него, повёл боком, а рыцарь и маг отупело смотрел, как по пальцам, рефлекторно выхватившим из воздуха нечто тонкое и едва ощутимо гудящее, течёт кровь.

Его нелепое желание исполнилось: земля, оказавшаяся чуть менее жёсткой, чем представлялось, столкнулась с боком и коленом. Хлопнув коня по крупу, Ирел нырнул за ближайшую оливу, вжимаясь в кряжистый ствол, и уставился на неизвестное оружие. Игла, едва не в ладонь длиной, полая и с тонкими витыми насечками снаружи. Ещё одна такая же воткнулась в тропу через несколько секунд, как он слетел с коня. Три других настигли несчастное животное в каких-то ста футах впереди, разорвав шейную артерию и утопив траву в буром.

Десяток серебряных стрелок вонзились в землю и в деревья шагах в десяти перед Ирелом. И все они, дрогнув, разом зазвучали.



Ма-Дук перемахнул с ветки на ветку, решив не петлять по земле, как заяц, и размял пальцы. Юркий щенок удирал слишком быстро для раненого колдуна, истощённого поддержкой защитных чар. И тянуло от него совсем не теми запахами, что положены перепуганному человечку. Или обозлённому. Или человечку вообще.

Ирел Эринийский сбил его иглы и подманил поближе, забросав сосульками, прежде чем рвануть с места. И это было... странно. Здесь, среди олив и оврагов, у них почти равные шансы, дальше — поляны и открытая местность. Единственным объяснением казалось безумие. Что ещё могло подтолкнуть поганца к воровству и побегу? Уж точно не надежда, что ему удастся справиться с лучшим из охотников Аркс. До границы слишком далеко, он медленнее на своих хрупких человечьих ножк...

Ма-Дук поперхнулся на вдохе, и дрогнувшая рука отправила очередную партию игл в совершенно другую сторону. Жалко не было: всё равно тонкая кость и сталь не пробьют чешую.

На первой же проплешине в густом переплетении стволов и ветвей гибкий мальчишка запустил в землю когти, длинным тягучим движением теряя всяческое сходство с людьми. Серебристо-голубая тень, лунный блик, растёкшийся в тумане, сказочная иллюстрация, сошедшая с книжной страницы — но никак не реальность. Вампир замер, с безумным спокойствием наблюдая за ожившей легендой.

Ни на родных островах, ни в Аркс он не видел драконов.

Когда липкая оторопь прошла, он честно попытался ранить ящера новой звуковой волной, подбросив иглы в воздух, но хвост отшвырнул их в полёте, а «щенок», неожиданно сменивший лапы на крылья, плюнул довольно дохленьким «огнём», обморозившим сад на два десятка футов. Это могло бы стать занятной игрой, настоящей охотой, не похожей на жалкую беготню, но Ма-Дук не любил сражения. Даже такие.

Он смирился с мыслью, что вернётся без меча и вора, в тот момент, когда безрезультатно обратился к своим скудным познаниям в магии, но продолжал следовать за драконом, не отставая. В некотором роде его вело любопытство: что эта тварь будет делать, когда заберётся на холм? Сожрёт монашек? Совьёт гнездо перед воротами? Вряд ли, иначе бы не стал скрываться и сразу поднялся в воздух...

Ма-Дук прищурился. Вот оно.

Мальчик не хочет будить почтенных монахинь когтями и пламенем, не хочет быть замеченным в своей чудной чешуе, не хочет показывать меч. Мальчик надеется, что заклятья, опутавшие границу, и Закатный Трикветр защитят его надёжнее слишком шумной и затратной по силам прямой стычки.

Умный мальчик. Но недостаточно предусмотрительный.

Ма-Дук сошёл из теней на прямую, как стрела, аллею, прочертившую холм до середины. Считая тяжёлые и медленные удары сердца, он смотрел, как потерявший плащ силуэт, серый и светловолосый, поднимается к самым воротам. Кулак ударил раз или два, даже грохотом разбудил привратницу, но не успела та спросить, кого принесло посреди ночи, как Ирела крутануло на месте и швырнуло на землю.

— Звучи... — прошептал Ма-Дук. Не удержавшись, он сделал несколько осторожных шагов вверх по склону, глядя, как вздрагивает, жадно заглатывая воздух, скорчившееся тельце, заливающееся кровью из развороченного плеча. Тонкая полая игла дрожала, раздирая плоть и снимая кожу с пытающихся её вытянуть пальцев.

Он даже на миг подумал, что успеет приблизиться и забрать проклятый меч, но одумался. Магическую атаку в лоб он ещё выдержит, а удар хвостом от отчаявшейся ящерицы — вряд ли. Переведя взгляд на женщину, распахнувшую дверь в воротах, вампир шутливо поклонился и хищной кошкой метнулся во тьму. Впрочем, ему это не помешало понаблюдать, как несколько минут спустя подлого гадёныша Ирела в шесть рук затаскивают внутрь. Удовольствие оказалось исключительным.



— Аббатиса, с вами хотят говорить, — не переступая порог, протянула госпожа Карин, перебирая пальцами по локтю и демонстрируя совершенно неподобающее учёной даме нетерпение. Акбет, поглядывая на это без малейшей приязни, прямо через голову натянула верхнее платье и сунула ноги в туфли.

— Лучше бы он говорил с сёстрами, — пробурчала она. Появление незваного гостя выгнало её из постели, не прибавив благодушия. — Или они закончили?

— Остановили кровь, — подтвердила Карин с тем же странным выражением. Дождавшись, когда аббатиса накинет на плечи шаль, посторонилась, пропуская в коридор, и зашагала следом. — Трубка рассыпалась в пыль сразу после извлечения, и изучить её не удалось.

— Плохо. Вы уже допросили его?

Карин молчала. Притормозив на повороте к лестнице, аббатиса Акбет снизу вверх поглядела на свою армарису и досадливо свела брови:

— Да в чём дело? Перья Аматиел, у него что, и язык вырвали?

— Нет, госпожа. Но вам просили передать, — помявшись и глядя в сторону, вытянув губы трубочкой, сунула ей что-то в ладонь Карин, — и сказали, что ответят на все вопросы.

Акбет близоруко сощурилась, пропуская сквозь пальцы тонкую цепочку, и придержала увесистый кругляш. Янтарный осколок в тусклом свете свечи налился багрянцем.

Несколько долгих-долгих секунд она стояла, разглядывая хитрое плетение узора, и силилась вспомнить. Посланники и курьеры носили такие, но с тёмными камешками, под цвет обожжёного дерева или чернильно-синего неба. Родичи Каррэра — белые. Память поддавалась с трудом, а когда барьер прошедших лет расступился, Акбет вспыхнула и сама. Не спасли ни воспитание, ни сан, ни даже природная угрюмая сдержанность: ругнувшись, она начала спускаться так быстро, что часть ступеней не пересчитала боками лишь чудом.

В маленькой комнате её ожидал Ирел, закутанный по самый подбородок толстыми шерстяными покрывалами. Одна из сестёр-монахинь поила его каким-то пахучим отваром, другая сидела на краю постели, отсчитывая пульс. Ещё две переговаривались в комнате по соседству, подновляя в памяти способы наложения швов и целительных плетений. У всех было то же странное выражение лица, что и у Карин.

— Можете побеседовать, аббатиса, но поспешите, — сдерживая обычно звонкий и рвущийся вверх голос, прошептала сестра Геллатрикс, уводя коллегу и передавая кружку. — Мы будем ожидать.

— А...

— Мы убедились, что кровопотеря не привела к непоправимому, и перевязали рану, — приподняв брови, оборвала она. — Насколько это возможно.

— Благодарю, — коротко поклонилась Акбет. Дождавшись, когда они выйдут, закрыла дверь и прижала к полированному дереву ладони. К моменту, когда у неё нашлись силы обернуться, скулы полыхали, а в голове роились передуманные с последней встречи мысли. — Просто прекрасно, — процедила она.

— Акбет Мальтаара, — прошептали из горы подушек и одеял, — вас сложно не узнать.

— Вас легко: никому и в голову не придёт, что кто-то на этой земле может не меняться со временем. Значит, вы не врали о своём возрасте, — перешла она на шипение, приблизившись и склоняясь над гостем. Цепкие пальцы ухватили подбородок, заставляя повернуться так, чтобы свет падал на лицо. — И сколько вы будете выглядеть бестолковым школяром?

— Лет двадцать, если проживу, — сипло отозвался Ирел, морщась и жмуря затуманенные голубые глаза. Зрачки-веретёна сжались в щёлки. — После... простите, я немного...

— Да Забытый вас поглоти, что там с вами? — не выдержав, грубо начала откидывать бесконечные слои ткани Акбет, чувствуя мало чем обоснованную ярость. — Таинственная злобная тварь не только наградила лишней дыркой, но и всю руку откусила?

Ирел отвернулся, устало смежив веки. На белом в крупной испарине лице застыло то же, пустотой проклятое, чтоб его, выражение, а Акбет неуверенно тронула края плотных бинтов, расчертивших грудь. Отодвинув кружку подальше от края стола, она села на табурет, выдохнула, вдохнула и дробно захихикала. Зрение поплыло от выступивших слёз, а руки начали дрожать.

— Значит... — прошептала она, мотая головой, — значит, Ферранте де Ноэли был не столь уж непроходимым мерзавцем, раз пошёл на такое и посвятил в рыцари... вас? Или он не знал? О-о, — почти застонала она, запрокинув голову и уставившись в потолок, — надеюсь, его тень сейчас бесится в посмертии и на стены лезет, и дай Всетворец, чтобы оные стены были высокими и кривыми!

— Милостью его будет так, — тихо-тихо отозвался осипший голос. — Где мой свёрток, мадонна?

— У армарисы Карин. И не думайте, что она не посмотрела, что внутри.

Смех оборвался резко, оставив неприятный гул в груди. То, что колотит и Ирел, Акбет заметила не сразу.

— Вы ответите на все мои вопросы честно, — отчеканила она, моргая и вслепую нашаривая одеяла. Набросить их обратно отчего-то было сложно, зато захотелось влить в сипло выдыхающий рот ещё обезболивающего, чтобы развязать язык наверняка. — Иначе мы не сможем вам помочь. То, что рассказала мне Карин, правда? Вы дракон?

— Драконица.

— Маг?

— Магиня.

— И выкрали Рубиновый меч из некромантского города, чтобы... что?

— Чтобы вернуть его домой.

— Леди Исабель, — дёрнула краем рта вверх Акбет, и ей, как сумели, улыбнулись в ответ. Спохватившись, аббатиса взяла в ладони почти безвольно лежащее запястье, нащупывая жилу и стараясь не глядеть на ободранные до мяса пальцы. — И вас зовут Ирел из Эринии?

— Да.

— И стоило оно того?

— Два меча хранит Север, один — мы. Он больше, чем артефакт или ключ, он символ. Оставить его в Аркс — всё равно что склониться перед ними и молить о пощаде.

— Вы дура?

Ирел не без труда перевела на неё взгляд.

— У вас есть повод так думать.

Акбет вновь начала задыхаться от злости. Всё должно быть иначе. Совершенно иначе!

— Вы пришли в моё мирное аббатство, едва не подохли на пороге, притащили реликвию, из-за которой нас не сегодня завтра вырежут, не расправились с убийцей, пришедшим следом... Вам не нравится жить?

— Вы утопили моё кольцо, — улыбнулась Ирел, неглубоко вздыхая. — А потом меня. Вы равнодушная, злая интриганка, играющая в благочестие, и довериться я могу одной вам. Простите, леди Мальтаара, всего этого — ран и гадости в кружке — не было в моих планах. Мне нужно поспать, а после я уйду и унесу меч. Никто вас не тронет, если вы будете благоразумны. Аркс не нужна война.

От удара по больному плечу Акбет удержали крохи милосердия, оставшиеся после этого короткого монолога. Лицо лгуньи, слишком убедительно бинтующей свои выпуклости, казалось тошнотворным и мерзко-одухотворённым. Впрочем, возможно, дело в малом количестве крови, текущей по венам, и попытках расстаться с сознанием.

— Если вы так решили — что ж, не буду останавливать, — поднялась она, отпуская чужую руку. Ирел скривилась от боли. — Но вы не уйдёте, а уползёте и отключитесь у следующей двери в коридоре. И клянусь, что прикажу оставить вас там. Успокойтесь, — едва не с презрением — к Ирел или к себе? — произнесла Акбет, — только с... существа вроде вас делают спонтанные глупости. Некроманты не отправят сюда войско, а с отрядом клыкастых ублюдков мы разберёмся. Вы получите декаду, Ирел Эринийская, а затем мы последуем вашему же совету и… как там? Будем благоразумны?

— Благодарю, — помолчав и решив не тратить остатки сил на споры, зажмурилась Ирел. От прикосновения ко лбу тёплой ладони закружилась голова. — Вы очень добры.

— Я слишком добра. А вы дура. Вы бесполезно, чудовищно, раздражающе храбрая дура, и я буду молить Всетворца, чтобы вы тихо отошли этой же ночью и не заставляли чувствовать к вам даже подобие симпатии. Но всё же смею надеяться, что вы хорошо переносите магическое вмешательство, потому что сестра Геллатрикс убеждена, что вы умираете, несмотря на эту гнусную ухмылку, и решила вас спасать.

— Может, и умираю, — еле слышно прошептала Ирел, приподнимая отяжелевшие веки. — И если так суждено — не оставляйте меня. Посидите рядом хоть немного. Пусть засчитают это за мученическую смерть.

...Акбет вышла из комнаты десять минут спустя и без промедлений свернула в соседнюю. Медицинские сёстры и армариса, спорившие почти с ожесточением, разом замолчали.

— Всё ли в порядке, госпожа Мальтаара? — осторожно поинтересовалась сестра Марта. — Или?..

— Всё в порядке, — отмахнулась аббатиса, привалившись к косяку. — Я... сидела. И я убеждена, что нашего вмешательства требуется не так много: госпожа Ирел...

— Господин, — поправила Геллатрикс.

— ...вполне крепкая особа. И ей нужен разве что покой.

— Ему.

Акбет поглядела на сестёр с недоумением.

— Господину Ирелу, крепкой особи несомненно мужеского полу, нужен покой, — ровно повторила Геллатрикс, и остальные закивали. — Ведь окажись всё несколько иначе, мы были бы вынуждены отослать письма и в ближайший город, и храмовникам, потому что такое грубое нарушение устава кощунственно. Мы поняли вас, госпожа аббатиса. И мы справимся.



Имперские земли. Виндемиатрикс, императорская резиденция, некоторое время спустя

— Сэр Лару уже здесь?

Разглядывая выступающие лопатки и сильный торс с корсетом тугих мышц, Акбет хмыкнула и сама взяла кувшин. Ирел подставила руки и старательно, с силой и до красноты принялась умываться и тереть за ушами.

— Не только здесь, но и притащил с собой все бумаги, свидетельствующие в нашу пользу. Однако...

Вода плеснулась на столешницу, и Ирел, хмуря мокрые брови, глянула на аббатису. Та зябко повела плечами и отвела досадливо взгляд.

— Приехал милорд де Форц.

— Не страшно, — после короткой паузы встряхнула головой рыцарин и, окунув в воду край полотенца, принялась растираться. — Если он захочет всё испортить, я заманю его в чащу на ближайшем выезде и прирежу. Или вежливо попрошу остановиться и проявить уважение, — прибавила она, заметив изменения в лице Акбет. — Как и полагается всем приличным людям.

Акбет смотрела.

— Что? Если бы я не умела решать такие проблемы, то благополучно сгнила бы в какой-нибудь канаве лет двадцать назад.

Акбет смотрела.

— Обещаю, — широко, хоть и кривовато, улыбнулась Ирел, отбросив полотенце и положив руку под левую грудь, — что не трону кардинала Гранца без крайне серьёзного повода, подразумевающего угрозу жизни. Теперь ты удовлетворена, моя хмурая тучка?

Леди Мальтаара не выдержала, приподнимая уголки губ в бледной усмешке, и позволила сухим шершавым губам коснуться себя под подбородком. За последние месяцы в городе садов Ирел вытянулась едва ли не на три пальца и теперь наклонялась всё сильнее, чтобы поцеловать. На этом их и застала мадонна Исабель.

— Ой, — выдала она улыбчиво, закрывая дверь изнутри. Ирел отскочила к стене, едва не повалив таз и зачем-то прикрывшись. — Пусть здесь и нет замков, но неужели вас, миледи, не учили вязать узлы? Аббатиса Акбет, пояс, пожалуйста!

Поймав брошенный нетвёрдой рукой вышитый пояс, леди Каррэра ловко затянула петли и набросила один конец на дверную ручку, а другой — на тяжёлое кольцо для шторного шнура, умело отсекая все прочие попытки войти. Румяная, деловитая и вполне довольная жизнью, растёрла ладони:

— Кузен возвращается и прибудет через полчаса, если не залюбуется на новых птиц. Лучше поторопитесь. Вы так и будете стоять? — обратила она взор на Ирел, взмокшую с ног до головы. — К слову, миледи, как к вам обращаться? Наедине, я имею в виду, — не останавливаясь, обошла она комнату и собирая гребни, шпильки, ароматные притирания и пузырьки с магнезией.

Ирел, неловко затоптавшаяся на одном месте, смотрела на неё, не открывая рта, а леди Исабель не без любопытства поглядывала в ответ. Кажется, её особенно поразила безволосость и россыпь коротких шрамов.

— Миледи Ирел? — повторила она, склонив голову к плечу.

— Так и зовите, светлейшая госпожа, — совладала с голосом рыцарин. Ей кивнули, вновь указывая на таз.

— Аббатиса Акбет, — с той же насмешливой вежливостью напомнила Исабель, — умойте заново нашу просительницу, времени не так много.

Она дождалась, когда Ирел закончит с мытьём, помогла обмазать её раствором магнезии, с интересом трогая слишком прохладную для людей кожу, и сама занялась причёской. Жёсткие светлые волосы она расчесала, уложила и заколола там, где смогла, пока Акбет копалась в принесённой слугами одежде. При взгляде на бинты подняла брови.

— Какое варварство, — покачала она головой, кривясь и жестом повелев убрать пыточное орудие подальше. — Обойдёмся без этого, мне даже думать о таком больно.

— Миледи? — покосилась на неё Ирел, окаменевшая под властной рукой, раздирающей её кудри.

— Не такая она и большая, — опустила взгляд ниже Исабель. Призадумавшись, заболтала головой: — Да, обойдёмся, камзол и без этого ужаса более чем плотный. К тому же я принесу кое-что, чтобы вы не беспокоились. Вы поможете леди одеться, аббати...

— Довольно, ваша светлость, — устало пробормотала Акбет, растирая шею там, где её касались чужие губы. — Пошлите слуг за этим вашим чем-то, и мы закончим.

— Я сама, — подскочила Исабель, взмахнув руками. Рукава разлетелись, словно крылья.

Ирел поглядела на сдёрнутый с ручки пояс и закрывающуюся дверь и встала, заправляя спешно натянутую рубашку в штаны.

— Не пугайся, она просто немного… порывистая. Такое с ней часто бывает, — пояснила тихо Акбет, не дожидаясь вопроса. Опустившись на корточки, она ловко принялась за шнуровку на бёдрах. — С детства.

— Это ты ей рассказала? — занимаясь рукавами и зажимая в зубах кончики шнурков, немного невнятно спросила Ирел. Штаны на ней потянули вниз и пару раз охлопали пониже спины. Ирел сдавленно хохотнула: — Ладно. Буду считать, что она слишком проницательная женщина со своими странностями. Сколько будет людей?

— Исабель обещала, что уйдёт даже стража, — опустился голос аббатисы ещё ниже. Поднявшись, она взяла камзол и помогла просунуть руки, сама застёгивая пуговицы. — Милорд де Форц займёт их место и будет при оружии. Не провоцируй его... и не колдуй. Даже в шутку. Если жизни императора будет грозить хоть что-то, я не смогу помочь. Но я тоже пойду. Сэр Лару, леди Исабель... думаю, всё. Дело слишком деликатное.

Ирел невесело хмыкнула, разглаживая аккуратно севший наряд. Серое и голубое, и близко не похожее на цвета её ордена, на рукавах и груди напоминающее вышивкой чешую. Высокий ворот и строгий крой, хоть немного компенсирующий внешнюю юность. Люди обожают подмечать неприятные детали.

Приобняв Акбет, она подошла к окну и раздвинула тяжёлые шторы шире.

— Кажется, я боюсь. Никогда не разговаривала с императорами.

— Ты говорила с двумя кардиналами, кардиналин и властительницей целого города, — зашептала Акбет, уложив голову на грудь Ирел и вслушиваясь в заглушённый размеренный стук. Пальцы, трогающие её шею, оставались такими же прохладными. — И большую часть возьмёт на себя его светлость. Он хорошо подготовился, а ты... просто кивай.

— Хороший совет.

Они помолчали до возвращения леди Исабель, но когда та вошла в комнату, из головы Ирел вылетели и все мысли: хозяйка города садов принесла тёмно-алую накидку, расшитую чёрными перьями.

— Я не могу, миледи, не... — отшатнулась она, быстро замотав головой, но Исабель, не слушая, разложила на столе свёрток с множеством тонких золотых цепочек и встряхнула ткань.

— Да идите же сюда, я не хочу за вами бегать! — потребовала она и первая шагнула навстречу. Не обращая внимания на скорбную мину, застывшую на иноземно-светлом лице, принялась закутывать Ирел, ловко прикрывая и без того едва заметную грудь. — Мой муж был бы горд, узнав, что я отдаю это вам. Для большей части этого вороха, — указала она на цепочки, — вам придётся отрастить волосы, но пока используем, что есть. Руки.

Она обвивала пальцы и запястья текучим золотом, а Ирел едва дышала. Ей хотелось остановить слишком улыбчивую вдову, но та решительно цокала языком и продолжала.

— Фелипе никогда бы не захотел, чтобы хоть что-то из его колдовского хлама лежало без дела, — произнесла она, закрепив последнюю цепочку у горла и делая шаг назад. Серо-синие глаза сверкали хищным огнём. — Прекрасно. Вечером мы проверим, есть ли от них какой-то толк, и посмотрим, не будет ли меч к вам расположен хотя бы немного больше, а пока держите спину ровнее, сэр-или-леди Ирел. Считайте, что ныне вы, в некотором роде, преемница моего мужа.

— Вряд ли он вообще помнил меня, — скривилась Ирел, перебирая пальцами в воздухе. Пока что прилива какой-то особой силы она не чувствовала. Леди Исабель, подманившая поближе Акбет, хихикнула в кулак:

— О, он вами восхищался. Наша любезная леди Мальтаара отпугивает нахальных сопляков одним сумрачным взглядом, но вас не проняло. Вы ухитрялись уживаться в одном доме с де Форцем, магистр Ноэли ни разу не обругал вас... Фелипе хотел вас к себе, — прямо сказала она. — И если бы знал, что вы колдунья — предложил бы в тот же миг.

«Тогда бы я носила эмблему с птицей и такие же цепочки, училась, не скрываясь и не изображая в перерывах прислугу. Тогда Сарину не пришлось бы бежать из империи, а мне — следовать за ним. Тогда бы я занималась тем, во имя чего не страшно умереть... и погибла бы вместе с его светлостью в Аркс».

— Идёмте, мадонна, — на секунду задержала дыхание Ирел, кончиками пальцев обводя лицо и замирая на подбородке. — Лучше идёмте, пока я малодушно не лишилась чувств.



Сэр Лару Матеоно говорил долго и складно, как Ирел никогда не давалось. Невесть где он раскопал письма Сарина и выудил показания из старых знакомых, звучащие так искренне, что можно прослезиться. Его императорское величество Северо, впрочем, оказался стойким и только кивал.

Замерший рядом с ним Гранц де Форц, белокожий, как и Ирел, походил не на человека, а на сумрачную тень возмездия. Его одного не пронял рассказ о несчастном маге, заложнике собственной силы, столкнувшемся со страшным выбором: предательством или мучительной смертью.

— Да и предательством это назвать жестоко, — вздохнул, завершая двадцатиминутный монолог, старик. — В то время он лишь спасал свою жизнь, как мог, не ища хозяев по ту сторону границы.

— Драматичная история, — согласился император, поджав губы и заломив брови. Колкий взгляд метнулся на Ирел, в который раз задержавшись на золоте, обвившем руки, и лежащем на плечах багрянце в чёрных перьях. — А вы, сэр? На вашем месте я бы не тратил время на пустые беседы, имея возможность находиться в компании новой госпожи.

— Они будут пустыми, если я промолчу, ваше величество, — со всем достоинством произнесла Ирел, не оправдываясь и не опуская взгляд. — Как и моя никчёмная жизнь, если предпочту тратить её, позабыв о трёх важнейших вещах: верности, — коротко склонила она голову, — долге и крови. Первый вёл меня сюда, домой, с тем, что принадлежит этой стране, несмотря на все опасности. Второй заставил принять наследие, которого я не просил. Третья велит молить вас, — опустилась она на колено, — о помиловании для моего брата. Не его вина, ваше величество...

— А чья? — заинтересованно протянул Северо Лана, опираясь на подлокотник и запрокидывая голову, чтобы поглядеть на де Форца. — Вы хотите обвинить закон, судьбу или кардинала, делавшего то, что необходимо?

Светлые глаза кардинала Гранца смотрели спокойно и невыразительно, и Ирел осознала, зачем у неё забрали всё оружие. Если выдержка надломится... хотя бы дрогнет...

— Светлейший государь, как ни прискорбно, но я должен просить вас о милосердии, — сухо произнёс де Форц, заведя руки за спину. Много лет назад, припомнила Ирел, он делал так всякий раз, как принимал неприятное решение. — Юноша прав: маг Сарин действовал не по злому умыслу. Я ошибся и этим вынудил его искать убежища там, куда он по доброй воле никогда бы не пришёл. Если вы прислушаетесь к рассказам Елены Каррэра и сэра Ирела, а также моим, то поймёте, что он до сих пор лоялен к нам настолько, насколько позволительно советнику лорда-некроманта.

— Очень любопытно, — закивал император, рассеянно изогнув губы в улыбке. — Милорд Гранц, простите мою бестактность, но я не могу не спросить: в вас говорит стыд за то, как вы обошлись с ним тогда, или за то, как обошлись во время последней встречи?

Он рассмеялся, глядя на переменившиеся лица, и в одно движение поднялся. Не склонилась одна леди Исабель, с неприкрытым раздражением отвернувшаяся к окну.

— Это было убедительно, браво. Добудьте мне что-то большее, чем красивые слова и взгляды, полные огня, и даю вам слово — я позволю вернуться этому... драконьему некроманту. Если он так хорош, отчего бы и нет? Сэр Ирел, — пересекая зал, остановился Северо у замершей в коленопреклонённой позе женщины, — вы взяли цвета моего друга и названого брата, а значит, и непомерную ношу. Именно вы и ваша страстная любовь, я уверен, пробудили совесть в кардинале де Форце, а во мне — сострадание. Вы — образец мужественности и истинный рыцарь, несмотря на, э, крылья и...

— Хвост, ваше величество? — сдавленно предположила Ирел и получила отческое прикосновение к плечу.

Ступая легко и широко, император удалился.

Ирел выдохнула, не поднимаясь и оттягивая душащий ворот. Гранц де Форц тихо выругался, и ему вторила Исабель, сжавшая переносицу дрожащими пальцами. Сэр Лару, бледный до нездоровой серости, схватился за первое попавшееся письмо и принялся обмахиваться, часто и тяжело дыша.

— Боюсь, я не доживу до конца этого балагана, — прошептал он.

Акбет Мальтаара, подобрав юбки, подошла к Ирел и потянула её вверх. Обняв за талию, оглядела всех присутствующих.

— Думаю, раз так случилось, нам всем нужно поговорить начистоту.



Леди Исабель отослала слуг и сама обошла все ближайшие комнаты, чтобы убедиться, что их не подслушают. Вернувшись, она села на софу и задрала ноги, уложив на изогнутый подлокотник.

— Он не понимает, — зло произнесла она, и это стало отмашкой для остальных: они заговорили разом, перестав вдруг сдерживать душащие эмоции. Высказался даже до отвращения воспитанный кардинал, да так, что у пластом лежащей Ирел покраснели уши, сливаясь с задравшейся до затылка накидкой.

Когда страсти несколько поулеглись, Исабель взяла бокал с разбавленным вином и покачала головой:

— Как всё стало бы проще, будь этот ваш маг Сарин очередным злобным ублюдком. Вы все действительно уверены, что бросить его — плохая затея?

— Он советник лорда, — напомнила Ирел, — к нашему сожалению, не самый неразумный. И телепат, при желании способный влезть в ваши головы через всю долину Ида и горы. Он дракон и маг достаточной силы, чтобы никто из вас не пожелал видеть его на чужой стороне. Он мой брат, их друг, — ткнула она пальцем в старика и в кардинала, угрюмостью способного поспорить с Акбет, — и единственный, кто хоть как-то пытается помочь вашей сестре, мадам. Вы ему должны.

— И мой недалёкий кузен ничего, совершенно ничего не понимает! Иногда я думаю, что стать императрицей не так уж плохо, — понизив голос, пробормотала леди Исабель. — Все мы здесь об этом думаем, не нужно лицемерия.

— Может быть... — пробормотал сэр Лару, а затем перевёл взгляд на Ирел. — А пока, милый юноша, раз уж мы здесь, не могли бы вы показать... Показать?

Он поглядел просяще, почти с мольбой, и Ирел, не выдержав этого взгляда, села. Меньше всего ей хотелось колдовать, но от расположения этих людей зависела судьба Сарина.

— Хорошо, — согласилась она, окончательно поднимаясь и стягивая накидку. — И я не могу гарантировать, что сумею его удержать.

— Не трусьте, сэр Ирел, покажите же нам свою мужественность, — тихо-тихо, с откровенной издёвкой пискнула из кресла Акбет, и волна едкой и бодрящей злости обожгла щёки.

— Хорошо, — повторила Ирел, подходя к столу и делано небрежным жестом откидывая крышку футляра. Рубиновый меч причудливым гибридом металла и обманчиво-хрупкого камня темнел на белой подкладке. — Но штаны спускать не буду.

Поглядев на увивающие ладонь цепочки, она несколько раз глубоко вздохнула, прежде чем взяться за рукоять. Хитрое плетение, неудобно впившись в кожу, после неловких движений сместилось, попав в казавшиеся декоративными ложбинки.

«Я не твой хозяин», — произнесла Ирел мысленно, но меч не отозвался. Ей даже стало казаться, что он никогда и не был волшебным или хранящим в себе особые силы. Просто оружие воина и колдуна, созданное не для всякой руки.

Она плавно повела клинком вверх — и всё так же ничего не случилось. Только по тёмно-рубиновой поверхности, рассекающей магию так же, как масло, приветственно зазмеился иней.



Очередной ужин с Северо Лана затянулся до полуночи. Сперва император, оказавшийся в отличном расположении духа, позволил гостям сесть за его и Исабель стол, после, насытившись, вновь принялся за расспросы то о некромантах, то о драконах. Ирел отвечала скучно, скупо и сухо, пользуясь репутацией отважного, но не самого болтливого из людей.

Не помогло.

— Сэр Ирел, снова хотите улизнуть? — благожелательно укорил император, заметив, что собеседница тайком оборачивается к окну. Слуги второй раз за вечер меняли свечи, а сумерки в углах сгустились до черноты. — Дела молодости? Право, ни к чему вам с леди Мальтаара бродить в ночи по улицам. Я думал об этом с самого обеда. Раз уж вы теперь наш гость, забота о вашем благополучии — долг семьи Лана, — под похрапывания господина Матеоно сообщил он, приподнимая бровь. — Вы останетесь здесь столько, сколько потребуется… Любезная кузина, вас не обременит этот отважный юноша? Впрочем, то, что он увит побрякушками Фелипе, вознеси Аматиел его душу, заставляет усомниться в хрупкости ваших плеч...

— Ни в коем случае, — зевнула в кулак Исабель, виртуозно сделав вид, что не заметила ни насмешки, ни взгляда родича. Рядом с Северо в ней не оставалось ни следа суетливости или гнева: на Ирел смотрела ленивая, чуть сонная и чуть захмелевшая дама, куда больше озабоченная пирогом, чем какими-то там нахлебниками. — Разве что отважный юноша не повадится воровать телят и жрать их прямо в постели.

— Жрать! — восхитился Северо, взглянув попеременно на всех присутствующих дам. Малочисленная свита Исабель потупилась, леди Мальтаара же зарделась и быстро, чтобы занять руки, схватила разбавленное вино. — Впрочем, — хмыкнул император, вполне удовлетворённый такой реакцией, — в чём-то моя излишне вольная сестрица права. Будет ли вам удобно?

— Более чем, ваше величество. Если мне потребуется задрать телёнка или козу, я сделаю это, скорее, на лугу или сеновале, а не на простынях. Но чтобы не смущать ваше величество и мадонну, я прошу позволить мне вернуться в город. При необходимости я окажусь при вас так быстро, что вы и не заметите разницы.

Северо хмыкнул громче:

— О нет. Мне нравится с вами беседовать. И раз уж при дворе теперь обитает дракон, грех будет обделить вас такой малостью. Всё же сеновалы — место… полезное.

Ирел сощурилась, но не произнесла ни слова.

— Свежие барашки, золото и девственницы, юноша. Вы поистине невинны, — с улыбкой покачал головой Северо Лана, неспешно поднявшись. За ним встали все, кроме Исабель и уснувшего старика. — Что, впрочем, ожидаемо, когда вас хранит такая добродетель. Леди Мальтаара, милая Исабель… Доброй ночи, сэр Ирел. Передайте моё почтение господину Матеоно, но не будите его, не будите.

Кардинал де Форц, бледный и в гневных алых пятнах, коротко взглянул на Ирел и госпожу Виндемиатрикса. По-военному коротко поклонившись, он, вопреки договорённости, не задержался в обеденной зале, а отправился следом за сюзереном, его гвардейцами и придворными. Разговор откладывался, но тем лучше: было время подумать.

— Велана, проводите господина дракона на сеновал, — не глядя на замерших гостий, велела леди Исабель одной из служанок. — То есть в покои. А вы, аббатиса, идите к себе, час уже поздний. Ваша добродетель требует крепкого сна и ясного взора, дабы пресекать неподобающее.

— Мадонна…

— Доброй ночи, сэр Ирел, — раздавив ребром ложечки вишню, повторила за кузеном вдова. — Уже темно. В таких сумерках как бы вы не заплутали. Свернёте не туда — неловко получится.

— Мадонна, я не понимаю.

— Даже не сомневаюсь. Хела, садись, — поманила она даму в цветах герцогства Мелхор, небрежно отодвигая кресло Северо. — Я не справлюсь с этим куском, помоги мне.

— Как угодно, миледи, но он такой красивый, что мне жалко его трогать…

Поджав губы, Ирел поклонилась. Не дожидаясь приказа госпожи, Велана поманила её и придержала дверь перед Акбет, настолько почтительная, что становилось неуютно. Она не позволила попрощаться и со словами «мудрейшая госпожа, час назад прибыли письма из Наль и от вашего батюшки» подхватила подопечную под локоть, круто развернувшись в сторону галереи.

— Что ты творишь, красавица? — попыталась отшутиться Ирел, сверху вниз глядя на звенящие украшениями косички. Служанка впилась как клещ и норовила прильнуть к боку обласканного императорским вниманием кавалера, и от каждого прикосновения по спине и шее катились ручейки.

Камзол и впрямь сглаживал неровности, но взгляд — не фривольное движение.

Девица, щуря раскосые, как на храмовых фресках, глаза, улыбнулась, поправляя сползший по плечу незашнурованный вырез платья. Обоняние Ирел, подпорченное притираниями и невероятно сладким десертом, уловило запах апельсинов и разогретого песка. Он будил что-то в памяти, что-то прекрасное и связанное с детством, и если бы так пахла Акбет…

Ирел остановилась, и пару секунд её тянули, не сумев сдвинуть с места.

— Объяснись, что происходит, милая, и прекрати мять рукав, — не смутившись от глубоко оскорблённого таким упрямством взгляда, попросила Ирел. Ветер, гуляющий по галерее, ерошил волосы и холодил взмокшую шею. — Не вынуждай меня возвращаться и спрашивать у твоей госпожи.

— Вам нужно отдохнуть, ваша милость. Пойдёмте, я должна убедиться, что вы благополучно добрались, здесь так много поворотов. Его величество велели приготовить вам комнаты своего деда и убрать их живыми цветами, чтобы вы чувствовали себя как посреди луга. Там так красиво, что вы и думать забудете обо всяких глупостях.

Её потянули настойчивее, но Ирел не шелохнулась.

— Скажи, — медленнее и тише проговорила она, припоминая поджатые губы леди Исабель, — твою госпожу тревожит, что я не дойду? Или что дойду не туда?

— Милостью Всетворца вы окажетесь там, где и должны, и избежите косых взглядов, — улыбнулась Велана, демонстрируя прелестные ямочки на щеках и взгляд настороженной пустынной лисицы.

— И, полагаю, не заставлю никого краснеть… Только кого из двух?

Улыбка девицы раздвинулась ещё немного, и на этот раз Ирел безропотно приняла протянутую ладонь. Больше она ничего не выспрашивала и позволила без приключений довести себя до массивных дверей, покрытых резным орнаментом из роз.

— Тёмной ночи и крепких снов, ваша милость, — высоко и напевно протянула Велана, пройдя через гостиную до самой спальни. То, как колко и привычно она оглядела утонувшую в сумраке комнату, наводило на дурные мысли. — В купальне для вас согрели воду. Если вы пожелаете, я…

— Благодарю, милая, ничего не нужно.

Изгиб губ стал жёстче. «Вот этого мадонна ей не приказывала», — поняла Ирел, но объясниться не успела. Бряцая косичками, Велана поклонилась и выскользнула за занавесь. Спустя несколько секунд хлопнула дверь.

— А… А, пусть…

Дёрнув краем рта, Ирел заставила себя вздохнуть до боли, выдохнуть и закрыть глаза. Зажигать огонь не хотелось, в темноте она видела сносно, но слуху доверяла больше: у людей сердце колотится предательски громко. Особенно у тех, кто тайком проникает в чужие покои.

За огромными, настежь распахнутыми окнами пели ночные птицы. Путался в ветвях ветер, вместе с запахами реки принёсший обрывки разговоров патруля. Котёнок леди Исабель, Лакрица, охотился во внутреннем дворике, и, если судить по перестуку мягких лапок и предсмертно бьющимся крыльям, весьма успешно.

Ничего необычного. Просто ночь. Миледи ошиблась, её царственному кузену нет нужды подсылать ни убийц, ни шпионов. Он не так глуп, чтобы верить сплетням. В конце концов, он может спросить прямо, может отослать прочь, может отказать в аудиенции и в прошении, лишив Ирел самого дорогого, и знает об этом. А шутки…

За время, проведённое в городе, Ирел слышала много болтовни. Её оберегали, повторяя, как скорбят люди по добрейшему Фелипе, как потеряли надежду остатки его гвардии и как обрели вновь, узнав о герое, вернувшем домой, казалось бы, утерянную реликвию. Лорд Мальтаара на два голоса с мачехой Акбет пели, как высока честь принимать в доме столь бесстрашного рыцаря, просили сопроводить во время прогулок и ни на минуту не оставляли одну.

Никто из тех, кому дозволялось подходить к ней, не говорил правды, но Ирел знала. Из шепотков прислуги и ворчания торговок, бредущих под вечер с рынка. Из выхваченных у дверей кабинета фраз.

В день, когда Исабель набросила на её плечи накидку мужа, Ирел поняла, но не поверила. Верно, за одиннадцать лет она не изменилась, оставшись той же бестолковой деревенщиной.

Пальцы сжали переносицу. Помедлив, с силой растёрли глаза, заставляя прийти в чувства.

Хватит.

Дыша глубоко и размеренно, Ирел обошла комнату по периметру, снимая притаившиеся то тут, то там букеты и будто ненароком простучав стены. Пустот, как ни странно, не нашлось. Лишь после этого, сложив целую охапку зелени на ближайший подоконник, она, распутывая пояс, нехотя остановилась перед зеркалом. За месяцы в Виндемиатриксе в волосах появилась первая седина. Для неё хватало причин и прежде, но ожидание — мести, разоблачения, императорской милости и ответов, ответов, ответов на полсотни писем — оказалось тяжелее прочего.

Очередной вдох застрял где-то в горле. Цепочка, протянувшаяся от плеча до плеча, показалась неимоверно тяжёлой, и Ирел, задыхаясь, дёрнула зажимы. Утром они даже не скрипели, а сейчас напрочь не хотели расходиться.

Рыкнув, она сжала пальцы изо всех сил. Колдовское золото хрупнуло и поддалось, чем-то звякнув по полу. Ругаясь сквозь зубы, рыцарин сощурилась, разглядывая испорченное крепление. Металл промялся, расплющив зубчики, из механизма вылетела пружинка.

— Как же я устала.

Выпустив цепочку, оттягивая ворот и часто сглатывая в безуспешных попытках избавиться от душащего комка, Ирел тронула тяжёлую раму, качнулась и прижалась к стеклу лбом. От прикосновения по шее вниз пробежали мурашки, от сквозняка — и вовсе зазнобило.

— Как устала… Это никогда не закончится, боже… Ты не даёшь подсказок, как поступать, но дай сил и не оставь меня. Я должна быть храброй.

— Осторожнее. А если бы вошла не я?

Скрипнули, закрываясь, двери. В последний раз запачкав тёмную гладь дыханием, Ирел вытерла щёки и распрямилась. За порогом и маревом занавеси темнел силуэт: туфли в руке, собранная в тот же кулак юбка, зябко поджавшаяся нога.

— Кажется, от тебя одной здесь пахнет не духами, а воском. — Поманив, Ирел и сама пошла навстречу, сипло и протяжно вздохнув. — Иди сюда, на ковре теплее. Что пишет отец?

— Что маменька подыскала мне хорошую партию, и я должна хотя бы подумать. Что из-за действий Аркс мне не стоит больше возвращаться в Наль. — Подняв занавесь, Акбет оставила туфли у порога и, отпустив подол, шагнула на мягкий ворс. — Что тебе стоит быть осторожнее и не ходить одной.

От её рук, обвивших шею Ирел, тянуло книгами, свечами, свежими чернилами и вишнёвым пирогом. Акбет не любит ни апельсины, ни песка, но… какая разница.

— Всё слишком дурно оборачивается, — прошептала Ирел, уткнувшись в тёмно-русые волосы. Ком в горле не пропал, но дышать стало немного легче. — Лучше тебе идти. Его величество не просто так велел мне остаться, верно? Дворцы — не то место, где можно что-то утаить, а тебя видели и слуги, и стража.

— Видели, — без улыбки согласилась Акбет, отстранившись. Ирел, сглотнув, снова потянулась к вороту, но она остановила её, сама сжимая защёлку. Та тихо клацнула. — Не сомневайся.

Ирел по-змеиному коротко облизнула губы, стиснув в кулаке бережно вложенную цепочку. Затем ещё одну. И ещё. Когда Акбет, освободившая её грудь и горло, принялась за рукав, — зажмурилась.

— О нас и так говорят слишком часто и слишком много. Одно дело — жить с твоей семьёй, зная, что вскоре ты, возможно, станешь невестой какого-нибудь барона. Другое — когда ты навещаешь меня ночью в чужом доме. Иди, прошу. Если уйдёшь сейчас, то сможешь сказать, что передала слова отца, не терпящие отлагательств. Тогда никто не подумает...

— Подумают, но не о том. Все считают, что я пришла проводить вас, отважный, но бесстыдный рыцарь, прямиком к своей подруге. Ведь Исабель так падка на тех, у кого за спиной крылья, а ваши даже настоящие. Отчего бы вам, — еле заметно приподняв уголки губ, проговаривала Акбет, занимаясь вторым рукавом, — укравшему с помощью чёрной магии святыню у родного брата и единственного наследника Фелипе, не украсть и вдову? От одной мысли об этом вскипает и семейство Диас, и его величество. Право, — промурлыкала она, вручая замершей Ирел пригоршню колдовских украшений, — кое-кто даже полагает, что наша маленькая мадам, не сумев прижить дитя от мужа, давно сговорилась с вами. На войне бывает всякое, милорд. Ударить в спину для невесть откуда взявшегося соратника — не так сложно, как кажется. Меч, — покачала она головой, бросая последние цепочки, снятые с запястий, в кресло, — женщина и слава. Что ещё нужно самодовольным юнцам любого из народов? Ах да… диверсия. Ведь не только Исабель может вертеть вами, но и вы ею. Его величество полагает, что привезти советника лорда-некроманта в самое сердце империи, прикрываясь братскими чувствами — очень в духе ваших прежних хозяев. Как вы коварны, храни нас Всетворец и Его вестницы.

Ирел молча смотрела на неё, забывая моргать. Зябко вздрогнула, когда ладонь в чернильных пятнышках погладила по щеке.

— Именно этого они ждут. Кто мерзкой интрижки, кто предательства, — совсем тихо прошептала Акбет, — и не здесь, а в постели Исабель. И никто не ожидает, что я останусь в вашей. Сэр Ирел Эринийский, посвящённый магистром, рыцарь Храма, герой и маг, сейчас самое время вспомнить, что вы драконьего племени, и утащить на сеновал девственницу.

— Что?

Ирел ещё раз облизнулась, прежде чем закашляться. Цепочки, нелепо сжатые в обеих руках, посыпались на пол, а Акбет подскочила ближе и принялась расшнуровывать горловину плотно подогнанной рубашки.

— Что?.. — просипела Ирел почти минуту спустя, когда её кое-как усадили на пол и напоили водой. Багрянец медленно сходил со щёк, а влажные глаза блестели в темноте льдисто-голубыми искрами. — Г-господи.. где я тебе её возьму и что мне с ней делать?

Поставив бокал на стол, Акбет подобрала юбки и села рядом.

— Деревенщина, — вздохнула она. — Я, я буду девственницей.

— Да какая из тебя девственница? — удивилась Ирел, где-то внутри понимая, к чему всё идёт. И этот исход ей совершенно не нравился. — И ради чего? Какой позор… Пока у тебя есть сан и шанс заключить выгодный семье брак, это исключено. Ты понимаешь меня? — наклонилась она, чуть не столкнувшись с ней носами, и Акбет хмыкнула:

— Я буду не первой учёной дамой, соблазнившейся воинской отвагой и иноземной красотой. Многие меня поймут, а сплетни… если в них не будет фигурировать имени Исабель, а тебя пожурят за блуд, а не вздёрнут за измену, я не огорчусь. Глядишь, — ухмыльнулась она, пересаживаясь Ирел на колени и продолжая разбираться с рубашкой, — батюшка тоже призадумается. А маменька… ах, сэр Ирел Эринийский, она бы и не против, но боится, что вас прирежут люди обидчивого Рамона ради волшебного ножичка, и своей смертью вы разобьёте мне сердце. Но-о, — озабоченно сложив губы бантиком, клюнула она Ирел в висок, распахивая камзол и уложив руки на груди, — ещё её печалит, что вы не совсем человек, и кто знает, будут ли у нас дети.

— Какое счастье, что она не знает всей правды…

— Иначе была бы безутешна, — скорбно подтвердила Акбет. Сейчас был тот редкий момент, когда она смотрела в лицо Ирел сверху вниз, не расположившись на ней лёжа. Зрелище выходило неутешительным.

Поджав губы уже без шутливой печали, Акбет разгладила светло-серую в сумраке шею, большими пальцами прошлась по челюсти к ушам и обратно. Погладила щёки, запавшие заметнее, чем после болезни, снова спустилась вниз и сдвинула рубашку. От раны, пробившей плечо, остался едва заметный шрам. Ирел говорила, что после нескольких превращений исчезнет и он, но пока Акбет то и дело касалась этой холодной белой отметины, чувствуя, как совсем рядом бьётся жилка.

На палец ниже — и Рубиновый меч вернулся бы домой в сопровождении одной аббатисы Закатного Трикветра, если бы удалось удержать его без колдовства. Рамон Диас забрал бы его себе, безутешная Исабель выплакала бы глаза, не думая о перевороте и попытках спасти тех, кто у неё остались, а Северо и знать бы не знал о каком-то там некромантском советнике…

Обрывисто выдохнув, Акбет сдавила Ирел в объятиях так, что захрустели даже драконьи кости. Охнув, рыцарин встрепала красиво завитые волосы и кривовато и смешно улыбнулась, совершенно не догадываясь о её мыслях.

Это и к лучшему.

— Хорошо, — заметно сомневаясь, всё же согласилась она. — Мы делаем это ради государства, верно?

— И во благо всех живущих на этих землях, защищая от врагов внешних и дураков внутренних, — торжественно согласилась Акбет, привычно изгоняя из головы ком мрачных размышлений. — Держи меня. И целуй.

Ирел подчинилась. Поднимаясь на ноги, она подхватила Акбет и прижала, но бережно, как и полагается ворующей девиц драконице. В голос сокрушаясь, что до ближайшего приличного сеновала придётся или лететь, или подкупать стража у городских ворот, она без суеты направилась в купальню. Вода успела остыть, но Акбет, ухмыляясь, велела уложить себя на низкую кушетку и разожгла в очаге огонь, потягиваясь, как взъерошенная кошка.

— Я покину вас ненадолго, леди Мальтаара, — церемонно сообщила Ирел. Ей небрежно махнули ладонью, с куда большим интересом скармливая пламени тонкие щепки, и рыцарин вернулась, со всей тщательностью задёрнув занавесь. То же она повторила с тяжёлыми шторами, будто бы случайно забыв расправить ту, что располагалась ближе всего к месту их отдыха. Несколько минут ушли на раскладывание колдовских цепочек в правильной последовательности, и лишь немногим меньше — на художественное разбрасывание одежды и распихивание кресел на пути к кровати.

Ирел осмотрелась, не сдерживая ухмылки. На её взгляд, вышло весьма достойно.

Она вошла в купальню, оставив на себе одну рубашку, заняв руки бутылкой вина и кувшином воды, а зубы — веточкой горечавки. Акбет, не снявшая даже чулки, расхохоталась, и, увернувшись от плюнутого в неё цветка, хохотнула громче.

— Ну уж простите, ваша светлость, — разобиделась Ирел, поставив ношу на столик в изголовьи кушетки и вытягиваясь на полу. Уже начавшие прогреваться каменные плиты настраивали на романтичный лад даже в настолько дрянной ситуации. — Раньше мне не приходилось быть галантным господином. Я больше, — обводя пальцем колено под задравшимся подолом, ткнулась она носом Акбет в шею, — прихожу и беру то, чего жажду, как и положено дикому зверю…

— Да-а, «разотри же мне поясницу, женщина, твой жестокий папенька заставил рвать ему апельсины», — мерзко захихикала Акбет. Она не делала никаких попыток помочь распустить корсаж и расслабленно жмурилась от каждого вздоха, щекочущего кожу. — Но сейчас — во имя государства, разумеется, — я, пожалуй, изображу трепет и скажу… э… «бери же меня, о древний ящер»!..

Ладонь, накрывшую губы, она поцеловала, а затем, подумав, лизнула.

— Нет, — покачала она головой, садясь и сама наклоняясь над Ирел, — сперва я тебя отмою. После — разомну эту проклятую поясницу, чтобы не случилось ничего неподобающего и неуместного. После, — повысила Акбет голос, — уложу прямо на этот пол, чтобы вы, господин дракон, разомлели и точно не сбежали. Как трудно быть невинной девой, когда все вокруг такие робкие!

В подтверждение коварных намерений она лениво и немного театрально отбросила края рубашки Ирел на плечи. Зачерпнув воды из чаши купальни, брызнула на грудь, близоруко щурясь и разглядывая, как капли стекают по неестественно безволосой коже.

— Ирел, — позвала она шёпотом, разводя рубашку ещё шире и собирая её складками у локтей так, что двинешься с трудом. — Может, это не лучшее место, но если кто-то захочет подсмотреть, то запомнит твоё великолепие, а не то, что у тебя между ног. Покажи себя. Немного.

Светлые ресницы дрогнули. Ирел моргнула, а когда открыла глаза — на Акбет смотрели зрачки-веретёнца, утопленные в голубом льду. Мягкие тёплые ладони, замершие на плечах, дрогнули: под ними, следом за мурашками, расползлись слабо заметные, тонкие чешуйки. На горле и сосках они были плотнее, а на животе превращались в прогибающиеся под пальцами узкие пластины, уходящие вниз.

Акбет, подвернув рукава, взяла разогревшуюся льняную мочалку, намочила и отжала, проводя от подбородка до ключицы и почти теряющегося шрама, обвела грудь. Так и застряв в собравшихся рукавах, Ирел зажмурилась.

Трещали поленья и пламя облизывало дно большого котла. Вода ещё не закипела, но уши отчётливо улавливали, как со дна на поверхность поднимаются первые пузырики. Во внутреннем дворике Лакрица продолжал свою охоту, в тысячный раз доказывая, что у людей талант договариваться с разного рода хищниками. Далеко в стороне, верно, под аркой в сад, стража переругивалась с подвыпившим кавалером из свиты его величества.

Здесь, среди каменных стен, ловящих каждый звук, под пальцами человеческой женщины хрустела и шуршала податливая чешуя.