Нормальные дети, думает Клара, ездят в деревню на лето, а ненормальные видят ее из окна набирающего ход поезда.
Яркое солнце слепит глаза, и Клара тянет кепку за козырек. Все равно не помогает.
Она уже не ребенок, да и коттеджный поселок — не деревня в обычном понимании. Но Клара, перебирая горящие путевки, решила, что ей подойдет. Надо же когда-то обзаводиться ностальгическими воспоминаниями о лете в деревне? Пусть и на втором курсе.
Табличка с названием станции — синяя и обшарпанная.
Клара спрыгивает с края платформы и идет в сторону домов.



С Кирой она встречается в первый же день.
Воздух в поселке тяжелый, просмоленный, пахнущий хвоей и йодом. От приморской духоты хочется бежать на пляж, но народу у воды, кажется, больше, чем поселок способен вместить.
Клара отворачивается, собираясь уйти, и ловит на себе пронзительный темно-синий взгляд.
Девчонка, светловолосая и немного нескладная, на вид чуть младше самой Клары, стоит возле ларька с мороженым и водой. Она смотрит на Клару слишком внимательно, и та чувствует порыв объясниться:
— Наверное, лучше прийти завтра, — говорит она.
— Завтра будет столько же, — хмыкает девчонка. Голос у нее низкий и певучий. — И до конца сезона. Только осенью можно будет добраться до воды, не наступив ни на кого.
— Ну, осенью мы обе уже уедем, да? — улыбается Клара.
— Я тут круглый год живу.
Она слегка наклоняет голову. В глазах у нее отражается море.



На второй день Клара выходит пораньше: она сняла домик для себя одной, пусть и заплатила втридорога, — и видит вчерашнюю девчонку. Та стоит у калитки через дорогу и вытряхивает камешек из сандалии, балансируя на одной ноге.
— Привет, — говорит Клара.
— Доброе утро, — здоровается девчонка.
Можно было бы на этом закончить, но Клара спрашивает:
— Если ты не слишком занята, покажешь, где ближайший магазин?



Ее зовут Кира, и она не занята.
Ей очень хочется общаться — весь второй день она рассказывает обо всех интересных местах вокруг поселка и внутри него. На третий день они ищут колодец желаний в лесопосадке, на четвертый — добираются до маяка по узкой тропинке над морем. Клара ежится от ветра, но не останавливается, потому что Кира идет рядом.
Говорить с ней приятно. Она не знает Клары, и для нее все ее истории — новые. Можно сказать ей что угодно или о чем-то умолчать. На секунду Клара думает: вот так можно создать для себя новую личность, пусть даже в глазах одного человека.
На пятый день они все-таки идут на пляж: Кира обещает показать Кларе место, куда отдыхающие не забредают. Ее глаза — морские и теплые, смотрят с лукавой задумчивостью, и Клара почему-то рада, что ее новая личность похожа на настоящую.



Утром шестого дня Кира отводит Клару туда, где нет песка или мелкой гальки — только море, бьющееся о покрытые водорослями скалы. Клара вздрагивает, бросая взгляд вниз, и быстро садится на землю.
За спиной у нее шершавый валун, еще не успевший согреться.
— В чем дело? — спрашивает Кира, стоящая на самом краю.
Ветер шевелит ее волосы — не светлые от природы, а выгоревшие до полупрозрачности, — и подол платья.
— Ни в чем, просто хочу побыть в тени, — врет Клара.
Потому что не хочет признавать: ей страшно упасть.
Кира улыбается понимающе, садится рядом. От нее пахнет солью, железом и йодом, почти как ото всего в поселке. Кожа там, где они соприкасаются, прохладная и мягкая. Радужку глаз, на этот раз кажущихся голубыми, охватывает узкое белое кольцо — пенная шапка на гребне волны.
Они молчат немного, а потом она спрашивает:
— Почему Клара?
— Что?
— Твое имя, — объясняет Кира. — Почему тебя так назвали? В честь кого-то или…
Она оставляет это «или» недосказанным, даже без вопросительной интонации.
— Да, в честь матери Адольфа Гитлера, — совершенно серьезно говорит Клара, а потом давится смехом, глядя на лицо Киры, и объясняет: — Конечно нет. В честь Клары Лучко. Была такая актриса. Мои родители помешаны на советском кино.
Кира кивает.
— Надо будет поискать.
— Моя очередь, — ухмыляется Клара. — Почему Кира? Твои родители — фанаты Киры Найтли или что?
Кира толкает Клару в плечо.
— Эй, я младше тебя, но не настолько же. Просто… Не знаю… Никогда не спрашивала.
Что-то в ее тоне заставляет Клару сомневаться, но она не уточняет.



На седьмой день Кира целует Клару, а та ее не отталкивает.



Вторая неделя отдыха проходит быстрее первой, и часть Клары не хочет уезжать — маленькая, тихая, сонная часть. Кира пытается уговорить ее остаться, но билеты куплены, и Кларе остается только попрощаться.
— Ты приедешь следующим летом? — спрашивает Кира.
— Не знаю, нет, скорее всего, — честно отвечает Клара. — Но… я подумаю.



Осень приходит в город незаметно. Слякоть явится ближе к октябрю, а в сентябре еще сложно поверить, что лето закончилось.
Но ветер не обманешь, думает Клара, вдыхая совершенно осенний тревожный запах.
После занятий, на выходе из корпуса, ее встречает знакомый темно-синий взгляд. Вдали от моря глаза Киры поблекли, но только самую малость.
Можно ли сказать, что Клара удивлена? Ничуть.
— Я решила не ждать, — говорит Кира.
— Я рада, — кивает Клара.
Она не врет.



Клара не спрашивает, как Кира нашла ее, ведь они не обменивались контактами. Не говоря уже о том, что увидеть корпус Академии Ведовства способен только наследник одной из волшебных семей.
А Кира не спрашивает, как Клара смогла уехать из поселка, которого нет ни на одной карте, — найти его несложно, но прочие остаются там на десятки лет, не сумев или не захотев найти выход.
В конце концов, это неважно.
Главное — сегодня они идут, взявшись за руки. Что будет завтра и будет ли вовсе — это уже мелочи.