— Привет. Я твоя смерть, — беззаботно улыбается Вилланель. Зубы блестят острыми краями. Она похожа на младенца-переростка, на белку, которая грызёт орех.

Ева верит ей в первую же секунду. Смеётся, обещает уничтожить свою смерть. Суетится, говорит, что умирать ещё не время. Готовит за спиной паучье заклятие: может, паутина задержит жнеца. Строго делает выговор: почему заранее не предупредили?

— Ты забавная, — на обаятельном гладком личике на секунду вместо глаз проступают сухие провалы с чёрными разводами грязи. — Я не разочарована. Однажды я тебя убью, сладко-сладко.

Вилланель исчезает, прежде чем Ева вскидывает руки с заклятьем. Оно медленно гаснет на кончиках ногтей. Негодяй, которого она преследовала до столкновения с Вилланель, давно исчез.

Ева Поластри, мечтающая стать героиней чародейка, познакомилась бы с Вилланель намного раньше, если бы пускала всё на самотёк. Она штудирует книги из Центральной библиотеки, связывается с духами, смотрит в хрустальный шар, учит новые заклятья. Результаты предсказуемы: нельзя избежать смерти. Она уже это знала, чему тут удивляться.

Ева думает, что станет первой. Сделает что-то такое особенное, из-за чего и сама станет особенной.

Иногда она слышит шаги Вилланель. Чувствует её дыхание: лёгкое и на удивление горячее. Прикосновение к спутанным прядям волос. Она оборачивается, сама не зная, что скажет, но за спиной пусто.

Она встречает Вилланель по работе. Видит, как та качает ногами, сидя на металлической ограде памятника, пока сама провожает очередного клиента, которого не смогла спасти. Как подмигивает ей и стреляет из пальца в прохожих, когда Ева идёт по улице. Делает возмущённое лицо и комично негодует в зеркале, если Ева выбирает неброскую бурую мантию. Приглаживает ладонью своё алое платье: смотри, как надо.

Ева думает, что под алым шёлком — ледяная кожа. Что она могла бы накрыть пальцы Вилланель своими. Коснуться изящных лодыжек. Могла бы сжать ладонь на обманчиво хрупком горле. Воспламенить силой мысли шёлк. Она блуждает в зеркалах. Без Вилланель становится скучно.

Мальчишка-почтальон приносит коробку, в ней — чёрная венецианская маска. Ева разворачивает записку и не видит, как посыльный падает в двадцати шагах от её крыльца. Его лицо покрыто расползающимися язвами, на губах оседает пена. Вилланель жестока к тем, кто видел её слабость.

Приглашение на маскарад Ева принимает с трепетом. Она чувствует себя растерзанным кроликом и волчицей одновременно. Надевает вульгарно короткое платье, появившееся в доме на днях. Красит губы багряным и прижимается губами к стеклу. Отпечаток стирается, как только она выходит за дверь.

На балу шумно и бестолково. Ева пробирается в потоке гостей. Ей кажется, что всё это с ней уже было: ожидание, нетерпение. Азарт охоты: на ступенях она видит преступника, за которым гонялась последний месяц. Тремя ступенями выше стоит Вилланель — вызывающе роскошная, как будто маскарад устроили только ради неё. Ева пробегает мимо за своей добычей, на ходу коротко извиняясь. Вилланель с прищуром смотрит на неё, не пытаясь уйти в сторону. Они сталкиваются: Вилланель мимолётом сжимает её локоть.

— Хочешь, я убью мерзавца? — шипит она вслед.

Ева бежит: за ним, от неё, сама по себе. Забегает в сад. Слышен шорох травы и её собственное загнанное дыханье. Она творит короткое заклинание и выпускает из ладоней голубку. Пока та облетит сад, Ева успеет перевести дух. Она скручивает волосы в тугой пучок, снимает мешающую маску.

— Тебе не идут собранные волосы, — с сожалением говорит вездесущая Вилланель. — Дай-ка.

Она распутывает пряди, удерживая Еву на месте немигающим взглядом. Делает шаг вперёд, глубоко вдыхает. Ева сглатывает. Их накрывает сладкий запах гниения и цветов.

Ева сама целует Вилланель. Обнимает её, прижимается с силой. Скользит ладонями по острым плечам, царапает складки ткани. Заставляет вспыхнуть платье. Ткань сгорает моментально. Под осыпающимися лоскутами ничего, кроме гладкой кожи Вилланель. Языки пламени вылизывают её кожу, но Вилланель только игриво смеётся, когда они задевают соски.

Она обнажена, и она прекрасна. Ева могла бы поклоняться её телу, и она встаёт на колени, забрасывая ногу Вилланель себе на плечо. Обе они сумасшедшие. Ева вдыхает запах, отводит в сторону волоски и медленно проникает в Вилланель пальцем. Она женщина, она делала это в собственной кровати миллион раз. Ничего сложного: движение вперед, движение назад. Выскользнуть из горячего нутра, крепко прижать клитор. Растирать его двумя пальцами, то нежно, то с жестокостью, не давая привыкнуть к темпу. Вновь погрузиться в лоно, влажное и тугое, трахать Вилланель с остервенением, удивляясь самой себе. Ведь никогда до этого, ни с одной из женщин.

Вилланель — не кто-то другой, она особенная. Вздыхает в истоме, нежится, мягко гладит по волосам, играя с локонами. Изгибается, тонко вскрикивает, когда Ева проворачивает внутри пальцы, дрожит от удовольствия. Молниеносно опрокидывает Еву, задирает ей платье и задорно вскидывает брови, прежде чем опуститься между её ног и отодвинуть в сторону ткань. Вилланель не церемонится: ласкает языком, задевает кромкой зубов, выпивает Еву без остатка.

Острое, бесшабашное, бесконечное удовольствие.

Они лежат рядом, на колкой траве, на жалких остатках от платья Евы. Белоснежная птица пролетает над ними, мечется по саду, бьёт крыльями. Тает, так и не отыскав создательницу.

— Я убью его, правда, — обещает Вилланель. — Не заберу его с собой, а развоплощу в бесконечной агонии.

— Разве ты убиваешь? Ты только ждёшь, — с сожалением говорит Ева. Вилланель бы подошла роль убийцы. Но даже мальчишка-посыльный был болен задолго до встречи с ними.

— Хочешь стать такой же, как я? — Вилланель приподнимается на локте, заглядывает Еве в глаза. Равнодушная смерть, встретившая необычную чародейку.

— Хочу быть кем-то противоположным, — качает головой Ева.

— Из тебя вышла бы отличная фурия. Жнец. Мстительный дух. Ангел-хранитель, — перечисляет Вилланель. В её глазах нет пустоты, только живая яростная тоска.

Рядом с ней постепенно тает Ева. Она знает, что ей пора. Беглец застрелил её на входе в сад.

Вилланель кричит громко, отчаянно, зло. Горько.

Сад пустеет.