- Из хрусталя был сделан мой гроб, - говорит Белоснежка, - холодный, прозрачный. А в гробу лежала только маленькая бархатная подушечка и тоненькое шелковое покрывальце. Гномы решили, что так будет красиво. Но еще было ужасно холодно в этом гробу. Я ведь не умерла, вот в чем дело, а только заснула.
- И что? – Золушка выдыхает тихонько и придвигается ближе. Эту историю она еще не слышала.
- Я лежала в гробу, слышала и видела все. Как шел снег, как выли в лесу волки, как плакали гномы. Они меня жалели, а я их потом возненавидела. Они ведь оставили меня мерзнуть в хрустале. Только приговаривали, что красивей меня нет никого на белом свете.
- А потом пришел принц?
- У него оказались очень горячие губы, - Белоснежка прячет руки в широкие рукава. Она и, правда, самая красивая на свете. У нее кожа белей снега, рот – алый, как кровь, а волосы - чернее эбенового дерева, из которого во дворце сделаны лавки и столы в парадном зале. Именно потому принц выбрал ее, а не Золушку, но та не в обиде. Он ведь забрал бедную падчерицу из отчего дома, где мачеха с дочками доводили ее до слез каждый день и заставляли перебирать рис, перемешанный с пшеницей. Поселил во дворце, нарядил в шелка и даже немного любил. Недолго, правда, но Золушке и того довольно.
- А у меня были хрустальные туфельки, - шепчет она, краснея, - очень жесткие, давили ножки, каждый шаг был, как по стеклу, но принц сразу их заметил. Туфельки и мои маленькие ножки.
- А почему он тебя бросил?
- Потому что появилась ты, - Золушка улыбается, тянется рукой к руке Белоснежки. – Но я не в обиде. Ты ведь такая красивая. Куда красивей меня.
- А ты добрая, - Белоснежка сжимает ее пальцы, словно греет свою холодную ладонь, - нельзя быть такой доброй. А то появится злая королева и захочет съесть твое сердце на завтрак. Я ведь знаю, куда поехал принц и зачем. Спасать длиннокосую девицу Рапунцель из высокой башни. Слишком быстро ему становится скучно со спасенными принцессами.
- А что делать? – Золушка очень не хочет терять свое положение при дворе, свою уютную спаленку и свои шелковые платья.
- Что хочешь. Вот ты чего хочешь?
Золушка краснеет и пытается убрать свою руку, но Белоснежка держит крепко и пальцы у нее ледяные.
- Поцеловать тебя, - выдыхает она наконец. – В алые губы, красные, как кровь.
- А я хочу снять с тебя платье и расшнуровать твой корсет, - Белоснежка встает и тянет Золушку за собой. Прямо на свою огромную кровать, на мягкие волчьи шкуры и бархатные подушки. – Хочу попробовать, какова ты на вкус, - говорит Белоснежка и тянет за шнурки и завязки. Золушке бы вскочить и убежать, но она хлопает ресницами, дышит часто и не сопротивляется. А когда остается совсем голой, то даже забывает покраснеть.
- А как же принц? – шепчет она жалобно. - А вдруг он узнает?
- Я никому не скажу, - обещает Белоснежка и гладит кончиками холодных пальцев Золушку по груди, касается почти незаметных шрамов на бедрах. Это мачеха била свою падчерицу розгами, мерзавка еще не знает, но егеря едут за ее сердцем. Надо же когда-то попробовать каково оно на вкус: сердце злого человека.
- Ты целовалась с принцем? – спрашивает Белоснежка, почти касаясь губ Золушки губами. Та говорит что-то, оправдывается, наконец-то начинает краснеть. Нежно и легко, как все блондинки. Стонет тихонько, когда чувствует ладонь на своем животе, между своих бедер. Сгибает колени и разводит в стороны. Когда-то она также сделала для принца, а он почему-то сказал, что «не нужно» и больше никогда не заходил в ее спальню. Золушка боится, что и Белоснежка сейчас встанет и уйдет, но она успокаивающе гладит ее по животу и достает из-под покрывала что-то прозрачное и даже на вид ледяное.
- Он хрустальный, - говорит она, - но не холодный, я его согрела, - прикасается губами, облизывает по всей длине. – Тебе нравится?
- Я боюсь, - до сих пор о хрустале Золушка слышала только плохое, но эта штука, припрятанная Белоснежкой, она волшебная. Иначе, отчего бы было так приятно ощутить ее в себе. Золушка даже позволяет себе то, что мачеха бы точно не одобрила: стонет в такт движениям, приподымает бедра навстречу Белоснежке и шепчет «еще», сначала тихо, а потом так громко, что, кажется, все в замке это слышат. И хрусталь уже не кажется холодным и жестким, он просто прекрасен и именно об этом говорит Белоснежка:
- Это красиво, - двигает рукой мерно и мягко, сдувает прядь своих чудесных черных волос с гладкого, как белый мрамор лба и улыбается. – Когда он в тебе – это безумно красиво. И ты красивая, - опускает голову и Золушка слышит, как шуршат ее юбки, чувствует прикосновение горячего языка, разводит бедра шире, чтобы ни мгновения не упустить и поймать то странное, тягучее, словно блуждающее под кожей ощущение. А потом на секунду хрусталь в ней становится ледяным и будто плавится, и все мысли испаряются. Даже те, что о принце и опасности быть застуканными.

- Что это было? – спрашивает она немногим позже. Белоснежка гладит свою волшебную хрустальную палочку и улыбается:
- Скажем, это было волшебство.
- Я еще хочу, - облизывается Золушка и тянется к ее губам.
- Обязательно, - обещает Белоснежка и прячет свое сокровище под покрывало. – Давай я помогу тебе одеться, моя милая.

Золушка по этикету за ужином сидит на другом конце стола. Как всегда, в голубом, как всегда мила и легко краснеет, особенно когда Белоснежка салютует ей бокалом и подмигивает. Хоть в замке и принято трапезничать долго, но до утра у них полно времени, а уж до возвращения принца они точно успеют поразвлечься вдоволь. А потом Белоснежка вкушает паштет из мачехиного сердца, и задается себе вопросом: каково же на вкус сердце предателя? Например, такого, как принц.