По утрам, перед тренировкой, они принимают душ в соседних кабинках, толкаются плечами перед маленьким зеркалом, закалывая волосы. Роуг старательно отводит глаза, когда они выходят в раздевалку, и Китти, опустив полотенце на бедра, принимается бинтовать грудь. Она знает: дальше Китти достанет из шкафчика кэндоги, хакама, хлопковые трусики из какого-то спортивного комплекта, и тогда — тогда станет совсем невыносимо.

Роуг старается выйти на площадку раньше, чем до этого дойдет — размяться, выбрать подходящий боккэн, повторить те ката, которые ей приснились. Ниндзя госпожи Марико не уходит из ее головы, напоминает о себе снами, щекотными шепотками в мыслях, отголоском своих желаний: кровь на клинке, цветы в каштановых волосах, шелк кимоно под ладонями.

Китти не носит кимоно — Роуг качает головой и крепче сжимает рукоять боккэна. Ничего не изменится, сколько об этом ни думай. Они войдут в круг, скрестят мечи и будут биться, а потом придет Бобби, скажет: хватит, вас уже ищут, — и все закончится.

— Эй, — спрашивает Китти, — ты готова?

Роуг кивает. В горле у нее с каждым шагом становится суше и суше: Китти стоит напротив, в вороте кэндоги — веснушки и родинки, на шее — капельки сладкого пота, губы привычно сжаты, каштановая прядь стекает к виску плавным, тугим завитком. «Вот бы ты носила защиту», — думает Роуг, на секунду опуская взгляд.

Они не приветствуют друг друга перед боем, не ждут сигнала — просто движения Китти становятся мягче, вкрадчивее, и время для Роуг как будто замедляется. Она успевает подумать: Логан говорил, что она получила дан, — и услышать ответ: это было давно, — прежде чем принять на клинок удар.

Тело плохо успевает за сознанием, но с Китти Роуг справляется. Поднимаясь с земли и стряхивая с кэндоги песок, та говорит:

— Еще раз.

«Столько, — думает Роуг, — сколько ты захочешь».

Во второй раз Китти говорит:

— Хватит так смотреть.

В третий — подает ей руку: Роуг вздрагивает, когда тонкие, сильные пальцы сжимаются на ее запястье поверх рукава. Долгую секунду ей хочется, чтобы преграды между ними не было: кожа к коже, до искр перед глазами, до стона.

Китти — выпить бы ее до дна, пропитаться бы ею насквозь и носить в себе до скончания времен, если нельзя по-человечески.

Роуг отряхивается от песка, поправляет шпильку в пучке. В четвертый раз она осторожнее.

Первый удар приходится на клинок, от контратаки Китти уходит плавным, текучим движением, и уже Роуг приходится приседать, пропуская боккэн над головой. На полминуты они расходятся — Роуг смотрит, как двигаются бедра Китти, и чувствует, как становится больно дышать.

Ниндзя в ее голове думает не словами — картинками: тонкие щиколотки, сильная голень, нежные бедра, полоска темных волос в паху, — и Роуг думает вместе с ним: как это было бы — увидеть ее без одежды, встать перед ней на колени, прижаться губами к лобку, провести пальцами от клитора до входа, мягко толкнуться, лизнуть поверх, услышать мягкий, почти беззвучный стон.

Когда Китти прижимает боккэн к ее горлу, Роуг думает: какая она на вкус? — и говорит:

— Еще раз.