Трисс знала, что нужно торопиться, что песчинки в часах падали быстрее, чем казалось, но не могла оставить все как есть. Ее и без того мучила мысль о том, что ей не довести Кейру до самого конца пути.

Не сегодня и, может быть, никогда.

— Не знаю, простишь ли ты меня, но, как только я закончу, мне придется оставить тебя в одиночестве, — тихо сказала Трисс, осторожно сшивая красное с красным. — Я, конечно, сделаю так, что Радовид не найдет тебя, даже если очень захочет, но не исключаю, что мне уже не удастся вернуться в Новиград. В этом случае ты останешься здесь навсегда. Мне известно, что ты хочешь не этого, но... — Трисс сделала глубокий вдох, пытаясь задушить нарастающий в горле ком. — А знаешь что? Я обещаю, что вернусь, и тогда мы вместе отправимся в Туссент. Обещаю.

Кейра молчала.

Трисс плакала, но продолжала сшивать.

***

Когда Трисс видела Кейру в строгом мужском наряде в последний раз, они были на Таннеде. Ничем хорошим та авантюра не кончилась, и новой тоже не получить счастливого финала.

Вот только Кейра на этот раз могла остаться не только с открытым переломом.

— Ты не пойдешь к Радовиду! — Трисс кричала, уже не боясь, что их подслушают. — Это глупо! Неужели ты не понимаешь, что...

— Прекрати отчитывать меня! — Кейра тоже не сдерживалась. — Ты мне не мать и не сестра!

— Но мы ведь подруги! И я не отчитываю тебя, а предостерегаю! Ты не понимаешь! Он безумен и даже не станет тебя слушать. Ты что, хочешь сгореть на костре? Зачем тогда сбежала в самом начале?

Кейра хлопнула ладонью по столу.

— Какая же ты дурочка, Трисс! У меня в руках — оружие и спасение, которое позволит выиграть войну. Радовид примет меня, а если нет... я отобьюсь, — сказала она и отключилась.

Мегаскоп погас, оставив Трисс наедине со своим гневом. В глубине души она уже знала, что это был их последний разговор.

***

— Наверняка противников оказалось больше, чем ты рассчитывала, — прошептала Трисс, стирая засохшую кровь с груди Кейры смоченным в воде бинтом. — Не потому, что ты недооценила свои способности, а потому, что ослепленный страхом Радовид переоценил их. Если бы ты только вняла совету Геральта, моему совету!.. Возможно, тогда мы бы снова встретились с тобой, уже при иных обстоятельствах. Например, на торжественном приеме у нового короля Редании. Ты бы улыбнулась мне, как никогда не улыбалась ни одной другой магичке. Я бы сделала вид, что ничего не заметила, хотя мы бы потом наверняка вспомнили прошлое за бокалом вина.

В прошлом их многое сближало.

И Трисс, и Кейра были представлены друг другу еще в девичестве, годами позже вместе вошли в совет Фольтеста. Они быстро подружились и стали проводить вместе вечера, обсуждать любовников и политику, чародейскую моду и новые трактаты — обязательно за бокалом вина.

Однажды вина оказалось слишком много.

Теперь Трисс не могла не думать о том, что случилось, если бы ей хватило смелости не забывать о той ночи на следующее утро.

***

Трисс не было в Новиграде, когда Кейру волокли на казнь, потому что новости и письмо, последовавшее сразу за новостями, дошли до нее слишком поздно, даже портал прямо на главную площадь не помог бы.

Некому было уже помогать.

Мысль о возвращении в Новиград — неизбежном возвращении — теперь пугала Трисс едва ли не больше, чем Дикая Охота и предсказание Итлины, медленно превращающееся в реальность.

Радовид выбрал для Кейры едва ли не самую жестокую смерть, и Трисс мечтала никогда не видеть то, что осталось от ее дорогой подруги.

Впрочем, Трисс знала, что ей придется увидеть и залитую кровью, засыпанную требухой брусчатку, и разодранную одежду, и острый грязный кол, вырывающийся из груди или живота, и искривленное предсмертной агонией прекрасное когда-то лицо.

На свои ошибки необходимо смотреть, их нужно запоминать, сколько бы боли они не приносили, сколько новых ночных кошмаров не создавали.

Трисс была почти готова к тому, что ей придется смыть всю кровь с тела Кейра, сшить все раны, облачить ее в красивое платье и повесить на шею подвеску, усыпанную циркониями.

Трисс была почти готова к тому, что им придется попрощаться навсегда.

***

«Здравствуй, моя дорогая Трисс!

Я, конечно, уверена в себе и своем плане, но почему-то все равно сижу здесь, за покосившимся столом в дрянной корчме, и пишу тебе это письмо, которое ты получишь только в том случае, если дорога приведет меня туда, откуда не возвращаются живыми.

Может быть, во мне запоздало проснулся дар премониций, и я уже знаю, чем все кончится. А, может быть, я действительно смогу выйти победительницей из этой ситуации. Ох, какое тогда невероятное удовольствие мне доставит сжигание этого письма!

Если серьезно, то считай это письмо моим последним словом. Не думаю, что у меня останется хоть что-то, что я могу завещать тебе или кому-нибудь еще, если все пойдет не так. Не думаю даже, что у меня останется тело, которое можно будет похоронить, но, если таковое останется, то прошу тебя похоронить его где-нибудь в Туссенте.

Это не ностальгия и не тоска по упущенным возможностям, хотя в ту ночь, которую ты будто бы забыла, мы пили именно туссентское вино, и ты говорила, что хочешь уйти из политики и купить себе виноградник. Мне просто нравится это место, далекое от ужаса, через который мы прошли.

В любом случае, надеюсь, что ты выживешь, моя дорогая.

Прощай.

С любовью,

Кейра».