Я тихонько хихикаю, когда охотник срывается на бег, пытаясь меня догнать. Пусть бежит. Дальше и дальше в тёмную чащу, в утробу леса за развевающимся алым плащом. Мои ноги легки, а его поднимают шум, способный распугать всё зверьё в округе. Мои глаза остры, а его не могут видеть сквозь сгущающийся мрак. Лес для него враг, для меня — брат.

Красный капюшон слетает с головы, тяжёлые косы бьют по спине. Принюхиваюсь, жадно втягивая воздух. В прелом сыром запахе мелькает только одна человеческая нотка. И она тут лишняя.

Охотник, сам того не ведая, забрался в лес слишком далеко. Не дозовётся он отсюда до своих товарищей, отдыхающих на привале. А значит, теперь ему быть жертвой.

Тень появляется между деревьев. Человек замечает её, в безумной панике бросается в сторону, но от Волчицы ему не убежать. Мощное серое животное настигает его с лёгкостью, мне, увы, пока что недоступной. Челюсти смыкаются на шее, жертва падает. Он пытается отбиваться, даже выхватывает нож из-за пояса, но я пинком выбиваю оружие из слабеющей руки. Запах крови плывёт по воздуху. С каждым убийством он дурманит всё сильнее.

Жертва затихает, Волчица с рыком рвёт горячую плоть. Прижимает уши к голове и ворчит, когда я подхожу к добыче, но позволяет вырезать сердце и ещё несколько кусков. Они отправляются в корзинку. Займусь ими чуть позже, ведь надо будет развести огонь — я не могу есть много сырого мяса.

В последний раз мы охотились недавно, так что Волчица теряет интерес к добыче довольно быстро, откладывая основное пиршество на потом. Может быть до вечера. Она облизывает окровавленную морду. Я не могу не восхищаться этой жестокой мощью. Волчица крупнее обычного животного, сильнее и выносливее. В её глазах горит осознанность, жёлтое завораживающее пламя.

Этот злой огонь осветил мою жизнь, и я не могу отвести от него взгляда, даже если мрак вокруг становится гуще и гуще. Всё изменила случайная встреча в лесу, моё проклятие и моя удача. Вместе с Волчицей мы избавились от бабки, любившей поколотить единственную внучку всем, что придётся под руку по поводу и без. По её подсказке я ушла из дома, с удивлением обнаружив, что можно не терпеть бесконечные придирки матери, не оставаться без еды каждый раз, когда ей что-то не нравится, не выходить замуж за соседа с сальными глазами и потными ладонями. С тех пор голодаю я реже, а уж побоев не терплю вовсе.

Серая шкура стекает с плеч Волчицы. Я не могу уследить за превращением. Спустя мгновение передо мной сидит уже не зверь, а сильная высокая женщина. Рыжевато-русые спутанные волосы рассыпаются по жилистым плечам, по худощавой спине, по груди, едва прикрывая темнеющие соски.

Она прекрасна. Хочется прикоснуться, слизать кровь с её губ. В животе словно скручивается тянущий горячий узел. Волчица поднимется на ноги и подходит ко мне, с понимающей усмешкой склоняется… я целую её жадно, ощущая солоноватый вкус на языке.

Мы валимся на прелые листья, она поднимает мой подол, пальцы сжимаются на бёдрах, ногти впиваются в кожу, заставляя вздрогнуть. Я глажу её живот, под ладонью напрягаются мышцы.

— И как это ты ещё не убила меня? — выдыхаю я.

— Зачем? — весело спрашивает Волчица низким хрипящим голосом. — У тебя лесной огонь в глазах. Такие слаще живыми.

Мы обе распутываем шнуровку на платье, она тихо ругается, но всё же избавляется от лишней сейчас тряпки. Волчица обхватывает моё бедро ногами, кусает сжавшийся сосок, пока что легонько.

Я вздыхаю, цепляясь в крепкие плечи. Нам обеим слишком нравится, когда её острые зубы впиваются в мою кожу, вырывая хриплые вскрики. Это больно, это хорошо, и я хочу, чтобы это повторялось снова и снова. Мы извиваемся на алом плаще, на прелых листьях, забрызганных кровью нашей жертвы, чьи останки остывают рядом. Удовольствие вспыхивает ярче и сгорает внутри, оставляя после себя ноющие ссадины и усталость.

Волчица целует меня, теперь уже лениво. На её языке вкус жертвы смешался с моим.

— У тебя лесной огонь в глазах, моя девочка, — снова шепчет она. — Он ярче, чем был вчера.

Я облизываюсь и чувствую, как заострились клыки.