Август в Хогвартсе — особое время. Луне казалось, что замок словно склоняется в направлении вокзала. Ждёт. Полуденное солнце уже не имеет столько жал, ветер начинает разгонять духоту сразу после обеда — и можно побродить по окрестностям. Тогда и сама вновь начинаешь ощущать себя той самой девочкой, что приезжала в Хогвартс первого сентября. Пусть тогда она не видела воочию этого ожидания, но всё равно была уверена — он ждал их всех.

Невилл и в этот раз был очень мил и провел с ней почти всё утро, разбирая то, что они с Рольфом привезли из своих странствий для теплиц Хогвартса. Это Луна однажды, увидев то фиолетовое подвижное растение и сообразив, что не помнит подобного, предложила Рольфу взять отросток и семя (неизвестно же, как его разводить) — и отвести лучшему ботанику из тех, кого она знает. Невиллу Лонгботтому.

Нет, она по-прежнему была увлечена волшебными существами, как и Рольф, но животные теперь казались слишком понятными. Не то чтобы все звери на самом деле были все хорошо изучены, но они нападали или стремились убежать, просили еды, пытались играть с тобой или заколдовать — в общем, делали всё то, что положено любому магическому существу. А в растениях была тайна. Луна очаровывалась любым новым ростком, ей казалось, что когда она проводит по листьям каждого из них — растения ей отвечают. Невилл очень удивился однажды, что она приручила какой-то куст, которое, согласно всё тем же атласам, должен был проявлять агрессию по отношению к людям. «Плеваться ядом», — кратко пояснил Невилл и выразительно глянул на Рольфа. С тех пор Луне приходилось всё время носить эти жуткие зачарованные резиновые перчатки, так что теперь новички их коллекции не могли ощутить ее живого прикосновения. Очень обидно.

Постепенно Невилл стал и сам заказывать им то или иное растение, в очередной раз прося Луну быть осторожней и «не хвататься за любой волшебный цветок, каким бы милым он не казался». Эти мальчики были такими смешными. Словно магическая флора на самом деле могла причинить ей вред. Что бы они сказали, если бы узнали... увидели... Хотя, нет. Луна даже хихикнула, представив эту картину. Никакого Ступефая не понадобилось бы. Нет, она не позволит кому-либо об этом узнать.

Полуденный зной сморил и без того редкую в округе живность. Хагрид сейчас, наверное, уже дремал. Не зря Луна принесла с собой такое количество сонных пирожков. Ее личное изобретение. Вкусные, конечно, но только если ты не планируешь потом переделать много дел. Хогвартс же тянулся каждым камнем в направлении вокзала, и ему не было никакого дела до девушки, которая, свернув с каменистой тропки, уверенно шагнула в траву, нечаянно сбила венчик ромашки и приветливо махнула рукой. Дракучая Ива с достоинством кивнула ей, заскрипев старой искореженной кроной.

В тени ее кроны жала солнца не могли навредить нежной коже Луны. Нет, любой здравомыслящий человек, конечно же, сказал бы ей, что тут не солнечных лучей нужно опасаться. Луна вновь улыбнулась собственным мыслям и доверчиво протянула маленькую бледную ладонь. Ива встряхнулась, словно дикий книззл, гибкая ветвь приподнялась, потянулась навстречу. Луна тут же замерла на месте и закрыла глаза. Ветвь скользнула по её груди, оставив у ключицы маленький клейкий листочек, обвила шею, словно планировала сжать петлю, но Луна не двигалась. Спустя некоторое время ветвь зашевелилась вновь — но уже не обвивала шею, а оплетала плечи — обнимая и подтягивая к себе. Луна поддалась, пошла навстречу. Ей казалось, что Ива дрожит. Вокруг на паутинах разлетались потревоженные паучки, крона медленно меняла форму, гибкие лианы-ветви изобразили густую колышущуюся завесу. Луна никогда больше не видела подобного, ни для кого Ива не создавала шатер из ветвей.

«Привет», — шепнула Луна, когда, наконец, подошла к стволу. До нароста, позволяющего усыпить дерево, можно было легко дотянуться, но Луна даже не взглянула на него. Вместо этого она на какой-то миг прижалась щекой к жесткой кроне, обняла ствол, прикоснулась к нему прохладными губами, а потом опустилась в траву и сухую листву, привалившись к Иве спиной. Ветви гладили ее по голове и плечам, пачкая в тягучем соке, паутине и пыли, щекотали беззащитное горло, массировали уставшие за день ноги. Луна гладила их в ответ, подчеркнуто нежно, пропуская сквозь пальцы мелкие удлиненные листья, словно чьи-то непослушные волосы. Ветер шептал непристойности высоко в кроне, неуловимый и наглый. Ива то и дело почти хватала его за хвост, и Луна смеялась, до тех пор, пока самая смелая ветка не заползла ей под подол, вырвав стон сквозь смех.

«Ну вот, опять ты», — пробормотала Луна, не пытаясь, однако, свести ноги. Сухие веточки-коготки чуть царапали внутреннюю поверхность бедер, но, добравшись до белья Луны, Ива умерила пыл и лишь мягко погладила, заставляя Луну вздрогнуть и шевельнуть плечами, по которым побежали мурашки. Еще пара ветвей обняли ее, напористо забираясь в декольте платья, прохладные листья защекотали и без того уже напрягшиеся соски. Луна протяжно выдохнула, и, приподнявшись, неловко стянула с себя трусики. Запуталась в ветвях, обломила пару веточек, ойкнув, извинилась, но тут же получила в ответ почти болезненное прикосновение к влажному клитору.

«Ах-х, знаю, виновата, прости».

Ива пахла летом и напоенной зноем листвой, в траве поблизости уняли стрекот кузнечики. Луна согнула ноги в коленях и развела сильней. Подол платья бесстыже задрался почти до талии, но сквозь сомкнувшуюся крону ее было не видно, если не приглядываться. Хотя, если кто-то заметит подобную странность, случившуюся с Дракучей Ивой — уж точно приглядится. Луна каждый раз думала, что они попадутся, но ни разу не остановилась. Напротив, продолжать хотелось еще сильней. Ива не была нежной, стремилась, но не смогла бы. Ее ласки перемежались с уколами, после них всё тело было исцарапано, словно Луна продиралась сквозь малинник. Но от этого ощущения казались сильней и слаще. От постоянного незнания того, будет ли сейчас ласковое поглаживание или жесткая ветвь надавит, проникая внутрь, раздвигая мягкие нежные стенки, томительно тянуло внизу живота. Ива не пыталась ее трахать, как хотел бы Рольф, несмотря на всю свою интеллигентность. Ей были не нужны скучные поступательные движения, ее прикосновения видоизменялись, листья пачкались в соках Луны, щекотливо облепляли ее промежность, ветки надавливали, потом отодвигались, сухие палочки покалывали чувствительные припухшие половые губы, аккуратно поглаживали клитор в самой чувствительной точке. Ива точно знала, что могло бы понравиться женщине, поскольку, в этом Луна была уверена, тоже была женщиной. Луна часто видела сквозь листья, видела суть — жесткую, смуглую, уверенную в себе, не очень грациозную и женственную, быть может, но самую красивую на свете. Луне казалось, что это не влажные листья гладят ее между ног, а ловкий бесстыжий язычок заставляет ее вскрикивать и сильней раздвигать ноги. От этих умелых горячих ласк Луна сжимала зубы и выгибалась навстречу, стараясь стонать как можно тише, хотя Иве не нравилось, что она сдерживалась. Луна заполошно целовала обнимавшие ее ветви, словно стройное поджарое тело. Ветер подсматривал, устроившись на самой верхушке, даже шептать почти прекратил. Луна вжималась спиной в корявый ствол до синяков, задыхаясь от постоянной смены ощущений и, в конце концов, удовольствие стало столь острым, что Луне показалось, будто сама она стала шелестом в ветвях, каплями сока на листьях.

Когда Луна прекратила извиваться в ее объятьях и обмякла, Ива аккуратно стерла листьями испарину с девичьего тела и впустила в сумрак и духоту своего зеленого шатра бесстыжий ветер. Луна даже не стала сводить ноги, позволяя тому ласкать ее везде, где дотянется.


* * *

— Ты опять гуляла по Хогвартсу? — предупредительный Рольф взял из рук едва сошедшей с поезда Луны и без того ничего не весящий волшебный саквояж.

— Конечно, — мечтательно улыбнулась Луна. — У меня там много... друзей.