Самое отвратительное в том, чтобы быть человеком — не сам факт быть им. Хуже всего то, что это заведомо означает быть слабым, насколько бы сильным и непробиваемым ты не казался другим. Сантименты, как не закрывайся от них, все равно проникают в каждую клеточку и заставляют тебя чувствовать самое отвратительное, что есть на планете.

Боль.

Майкрофт Холмс знает это не понаслышке.

Правительственный автомобиль тормозит у ворот кладбища Святой Марии, и Майкрофт, выбравшись первым, подает руку своей спутнице. Ирэн Адлер, как обычно, изящна, но слишком бледна и молчалива. Словно отзеркалив Майкрофта, она поджимает тонкие губы и, толкнув тяжелую калитку рукою, обтянутой белой кожаной перчаткой, первой ступает на кладбищенскую территорию. На сгибе её левого локтя мирно покоится букет из двенадцати красных роз, и Майкрофт уверен, что в этом количестве кроется определенная загадка, некий тайный смысл. Но спрашивать лично — это признаться, что он чего-то не понимает. Холмсы же привыкли подобного не демонстрировать.

Впрочем, Майкрофту кажется, что это не удивило бы Ирэн.

Её всегда было сложно удивить. Как и разгадать.

Майкрофт одергивает пальто и ускоряет шаг, пытаясь нагнать Ирэн. Его угнетает атмосфера этого места, и он предпочел бы оказаться где угодно, только не на кладбище. Но сопровождать Эту Женщину невозможно позволить кому-то еще — слишком много рисков. Майкрофт быстро сокращает расстояние между ними, почтительно отставая всего на шаг, и лишь изредка вполголоса подсказывает, куда стоит двигаться дальше.

Нужное им захоронение находится почти у подножия часовни Святой Марии.

Когда они добираются до него, Майкрофт бросает мимолетный взгляд на Ирэн, отметив, что черты её лица еще больше заострились, будто кладбище выпило из неё все остававшиеся жизненные силы. Не признающий никаких азартных игр Майкрофт Холмс сейчас готов поспорить: никто, из вдруг сейчас взглянувших бы на них людей, ни за что бы не признал в этой убитой горем женщине некогда будоражащую умы тысяч англичан доминантку.

Ирэн не произносит ни слова, вглядываясь в надгробие с позолоченными буквами на нем.

Мэри Элизабет Уотсон. Любимая жена, прекрасная мать, отличный друг. Покойся с миром.

Майкрофту едва ли не впервые в жизни не по себе: он ощущает всеми внутренностями, что бесцеремонно влезает в чужую трагедию, попирая боль носками новых итальянских туфель, но и позволить Ирэн проститься в одиночку не может. Правая рука привычно сжимает рукоять зонта, и эта мнимая поддержка сейчас очень даже кстати, потому что Майкрофт уверен — не он смотрит на надгробие, это надгробие вглядывается в него. Кричит. Негодует. Ненавидит. Но что он мог поделать?

Ох, Мэри…

Поежившись, Майкрофт прикрывает глаза, не желая смотреть на то, как Ирэн, опустившись на колени, старается как можно аккуратней уложить последнюю дань дорогому ей человеку. Одна из роз так норовит соскользнуть, упасть, удариться оземь, рассыпаться десятками лепестков, но тонкие пальцы упрямо возвращают её на место.

Всхлипов не слышно, только Майкрофт все равно знает, что уже во второй раз становится свидетелем, как Эта Женщина плачет. Его не тешит подобная статистика, он не любит женские слезы, потому что не слишком хорош в том, как следует поступать с теми, кому… болит. Прежде он защищал от этого отвратительного чувства лишь Шерлока, по праву старшего брата, а как быть с Ирэн…

Долбанная загадка всей жизни.

Пока Майкрофт мешкает, размышляя, стоит ли подойти и попытаться ободрить Ирэн, та едва слышно о чем-то осведомляется. Майкрофт пару раз быстро смаргивает, прогоняя тяжелые мысли, и, сильнее обхватив рукоять зонта, переспрашивает:

— Мисс Адлер?

Усилие воли, которое Майкрофт прикладывает, дабы оставаться невозмутимым, просто титаническое. Выдержке Ирэн он может лишь завидовать, — повернув к нему голову и продемонстрировав глаза, полные слез, она говорит на удивление спокойно:

— Почему Элизабет?

Майкрофт чуть приподнимает брови. Ирэн же лишь ужесточает взгляд; она невозмутима, даже несмотря на чуть потекшую тушь и синяки под глазами.

— Прекратите, мистер Холмс. Вы, как никто другой, знаете её настоящее имя. Она не была Мэри Элизабет. Никогда.

Про себя Майкрофт успевает отметить, что фамилия Уотсон не звучит вслух, а, значит, с этим фактом Ирэн таки смирилась. Но ненастоящее имя до сих пор коробит её. Впрочем, здесь Майкрофт с нею полностью солидарен.

Человек приходит в этот мир беззащитным и безымянным. Некоторые такими и уходят. Но спору нет — хуже безымянных могил могут быть лишь те, в которых люди почили не под своим именем.

Фальшивка в жизни — фальшивка в смерти. Даже удивляешься, что умер человек взаправду.

— Похоронами занимался доктор Уотсон, — в голосе Майкрофта скользит раздражение. — Любая помощь извне воспринималась в штыки, и, в конце концов, семье Холмс было запрещено вообще как-либо содействовать в организации прощания с погибшей. Под именем Мэри Элизабет миссис Уотсон жила несколько последних лет, поэтому со стороны доктора Уотсона было логичным использовать именно его.

Прежде чем заговорить снова, Ирэн выдерживает короткую паузу, во время которой, как видит Майкрофт, отчаянно пытается не разрыдаться во все горло.

— Элизабет… — она снова отворачивается к памятнику. — Вы можете объяснить, мистер Холмс, почему Элизабет?

Внезапно родившееся под солнечным сплетением раздражение начинает жечь горло, и Майкрофт хмурится. Он не любит влезать в чужие дела, когда те касаются чувств — это не его сфера интересов. Но, тем не менее, ответ ему прекрасно известен, как, впрочем, и самой Ирэн. Судя по всему, она просто нуждается, чтобы это озвучил кто-то другой, чтобы это не было её глупой догадкой, основанной все на тех же сантиментах…

— Полагаю, мисс Адлер, — Майкрофт вздергивает подбородок, шумно вздыхая, — таким образом Мэри решила сохранить память о вас.

Сейчас кажется, будто Ирэн проглотила металлический стержень, потому что её спина ровна до неестественной жути. Рука в белой перчатке плавно поднимается и нежно оглаживает вырезьбленное в камне имя. Майкрофт, уже в который раз за сегодня, отводит взгляд в сторону, не в силах наблюдать за тем, как боль поглощает еще одного человека. Человека, в общем-то, принесшего немало пользы правительству; человека, сумевшего встряхнуть Шерлока; человека, умудрившегося слишком прочно врасти в его собственную жизнь…

— Нам пора, — Майкрофту нелегко даются эти два слова, и он рассчитывает на любую реакцию, но Ирэн беспрекословно подчиняется. Поднимается с колен, в последний раз проводит кончиками пальцев по надгробию и, не дожидаясь Майкрофта, уходит прочь.

Майкрофт, спешащий за нею, понимает — это не уход, это подлинное бегство. Но винить Ирэн за это он не может.

В том, что она постоянно выбирает себе не тех людей, не виноват никто.

Французы говорят о таком c'est la vie*, и Майкрофт готов с ними согласиться. Хотя бы на сегодня. Глядя в спину Ирэн, он сам себя поправляет — хотя бы в случае Этой Женщины.

До машины они доходят в полной тишине. Майкрофт галантно открывает Ирэн дверцу, садясь вслед за ней. Он машет рукой водителю, одновременно давая знак и уезжать, и поднять перегородку. Лишь после того, как они трогаются с места, Майкрофт достает из нагрудного кармана пиджака тонкий носовой платок с собственными инициалами и протягивает его Ирэн. К его удивлению, она принимает вещицу все так же безропотно, как и ведет себя последние несколько минут. Очевидно, она не верила в реальность происходящего до последнего момента, а сейчас осознание слишком неподъемно.

Тонированное стекло хорошо скрывает от любопытных взглядов пассажиров автомобиля. Зато вот самим пассажирам рассматривать кипящие от жизни улицы Лондона это не мешает. Майкрофт не смотрит ни на что конкретно, механически отмечая некоторые изменения — появление новых вывесок, перекрашенные заборчики, пара новых цветочных горшков на балконах домов, что всегда столь выдаются к проезжей части. Ирэн же по-прежнему молчит, правда утирать слезы перестала. Видимо, недалек тот момент, когда она снова возьмет себя в руки.

За что Майкрофт уважает Ирэн Адлер — так это за возможность почти всегда оставаться холодной и расчетливой. На то она и профессионал. И, нет, он не вспоминает вчерашнего инцидента с истерикой, слезами и проклятиями в адрес всех, кто тогда попался Ирэн под руку. И, нет, Майкрофт не обижается за пощечину. Женщинам всегда прощалось подобное проявление эмоций.

— Хотите, я угадаю, о чем вы думаете, мистер Холмс? — голос Ирэн звучит на порядок бодрее, нежели на кладбище.

Майкрофт чуть поворачивает голову, окидывая Ирэн заинтересованным взглядом. Она же принимает его молчание за согласие услышать её догадки и дарит ему холодную улыбку:

— Вы рассчитываете, что я незамедлительно вернусь к делам, желая заполнить дыру в груди. — Майкрофт выгибает бровь, он искренне удивлен такой точностью. — А если я скажу вам, что не хочу больше работать на британское правительство? Если больше не хочу работать на вас? Что, если я скажу… что не хочу закончить так, как… Мэри?

Хмыкнув, Майкрофт качает головой:

— Вынужден вас огорчить, мисс Адлер…

Доля секунды — и Ирэн оказывается слишком близко, её ладонь, к слову, уже без перчатки, внезапно ложится Майкрофту на кадык, а губы практически касаются левого уха. Кожу обжигает горячее дыхание, а в воздухе отчетливо чувствуется запах жасмина и мяты. Странное сочетание… Сама же Ирэн не зла, не расстроена, о нет, — она взбешена. Её голос, вырывающийся из горла с присвистом и хрипотцой, становится минимум на полтона ниже:

— Огорчить меня больше уже невозможно, Майкрофт Холмс. Вам это просто не удастся. Я пережила мнимую смерть Шерлока, я пережила смерть Мэри. — Пальцы Ирэн чуть сильнее надавливают на шею Майкрофта, но он спокоен и даже не думает сопротивляться. — Стоит мне сейчас надавать на три особые точки, и вы умрете. А я исчезну. Исчезну навсегда, и больше никогда не буду работать на тех, из-за кого гибнут близкие мне люди. Знаете, почему я воздержусь от этого, Майкрофт Холмс? — Она выдерживает паузу, придвинув губы к уху почти вплотную: — Только потому, что вы сочтете это глупыми сантиментами. А я никогда не была глупа.

Ирэн отстраняется столь же резко, как оказалась рядом. Когда Майкрофт, на автомате подняв руку, чтобы потереть не особо-то и пострадавшую шею, бросает в её сторону осторожный взгляд, Ирэн слишком сосредоточена на разглядывании бредущих по тротуару людей. Майкрофт позволяет себе прокашляться и отворачивается к своему окну.

Это было не совсем ожидаемо, но, он вынужден признать, вполне в стиле Ирэн Адлер. Да и исторические примеры не раз доказывали, что женщины с разбитым сердцем часто совершают непредсказуемые поступки… Главное, чтобы в их случае подобное ограничилось вот этой сценой в автомобиле.

— Спросите меня, — внезапно брошенная Ирэн фраза не просто долетает до Майкрофта, она отчего-то нехило «ударяет» ему по темечку. Странно. С чего бы это вдруг? Майкрофт недовольно морщится — слишком много внимания в последний час он уделяет чувствам, как своим, так и чужим, — и снова вскидывает подбородок.

— И о чем же? — его голос звучит нарочито умиротворенно, но с помощью интонации Майкрофт дает Ирэн понять, что она сейчас она играет с огнем и может здорово обжечься, если не прекратит падать из крайности в крайность.

— Спросите меня о том, что значит число двенадцать. Я знаю, вы обратили внимание на количество цветов в букете, и, уверена, недоумеваете по этому поводу…

Майкрофт внезапно усмехается: а она не настолько предсказуема, все-таки. Хмыкнув, он обращает свой взгляд на Ирэн:

— Поведайте же мне свой секрет, мисс Адлер.

Ирэн выпрямляется и смотрит Майкрофту прямо в глаза. Её слова звучат вызывающе, хлестко и отдают такой болью, что Майкрофт понимает — вот, снова, эта чертова причина ненависти к человеческой сущности: невозможно закрыться, невозможно спрятаться, оно доберется до тебя и ударит.

— Двенадцать раз, мистер Холмс, я делила с Мэри Морстэн постель. Двенадцать ярких и незабываемых ночей я провела в Городе Огней**, Майкрофт, упиваясь тем, что могу быть с кем-то, не боясь, не собирая компромата, не выискивая подводных камней. Я могла продемонстрировать кому-то свою сущность, могла любить и понимать, каково это — быть любимой. Двенадцать ночей после того, как благодаря вмешательству Шерлока меня отобрали у головорезов Карачи. — Ирэн прикрывает глаза, чуть слышно клацнув зубами; ей, похоже, сейчас попросту разрывает грудную клетку изнутри. Когда она снова вскидывает взгляд на Майкрофта, то он не видит там ничего, кроме опустошения. – Передайте ему спасибо. За все. И в особенности… за сообщение о ней.

Майкрофт молча кивает, стоически перенося внимательный взгляд Ирэн. Убедившись, скорее всего, что он не врет, она шумно сглатывает и вновь отворачивается к окну. Майкрофт, тихо вздохнув, устало потирает глаза.

Он должен был догадаться, что ни от кого, кроме Шерлока, Ирэн не могла узнать о смерти Мэри Уотсон. Он должен был понять намного раньше, что эти двое женщин были знакомы настолько близко. Только вот отправляя А.Г.Р.А. на очередное задание, коим и являлась временная охрана Этой Женщины, Майкрофт и помыслить не мог, что все закончится вот так.

Очередным прощанием у могилы.

Спроси его кто-нибудь, на чью смерть он бы поставил первой, то ответом бы послужило имя Ирэн Адлер. Только и здесь судьба обыграла Майкрофта Холмса, которому, как и его брату, никогда не суждено стать Богом. Невзирая на их выдающиеся интеллектуальные способности к анализу и запоминанию, они были и остаются обычными людьми. А это завсегда означает слабость. Слабость, которая непременно приведет к боли.

Остаток пути они проводят в тишине. Прежде чем автомобиль заворачивает на подъездную дорожку к «Диогену», Майкрофт вытаскивает их внутреннего кармана пальто продолговатый конверт и прокашливается, привлекая внимания Ирэн. Она оборачивается, проводя большим пальцем по чуть искусанным губам, и Майкрофт больше не чувствует исходящей от неё ненависти. Кажется, она смирилась и приняла все происходящее, как и подобает.

— Здесь, — Майкрофт протягивает конверт Ирэн, — находятся ваш новый паспорт и билет на самолет. Рейс через два часа, как раз хватит времени забрать те немногие вещи, с которыми вы прилетели, мисс Адлер, и добраться до аэропорта. Ко всему прочему, в конверте вы найдете адрес и пароль электронной почты. Там вас ожидают указания, согласно которым будете действовать, оказавшись в Болгарии. Надеюсь, что это не последняя наша с вами встреча, мисс Адлер, — Майкрофт чуть наклоняет голову, все еще не отводя взгляда. — Возможно, как-нибудь доведется свидеться при чуть лучших обстоятельствах.

Ирэн давит судорожный вздох, забирая предложенный конверт, и впивается пальцами в рукав пальто Майкрофта. Он удивленно вскидывает бровь, ожидая, что же последует за этим.

— Пообещайте мне, что больше не позовете меня смотреть на чью-либо смерть.

Отвечает Майкрофт практически моментально, стараясь заглушить грубостью все безысходность, ощущаемую сейчас:

— Я не звал вас, мисс Адлер. Но вы должны понять одну важную вещь — никто не в праве обещать того, что вы хотите услышать.

Прежде чем он покидает машину, Ирэн задает ему последний вопрос:

— На чье имя оформлены документы?

Майкрофт давит неуместную ухмылку и, открывая дверцу, кидает через плечо:

— Рад вновь приветствовать вас среди живых, мисс Элизабет Ирэн Адлер. Счастливого пути.

Машина отъезжает сразу, стоит лишь Майкрофту, хлопнув дверцей, опереться на зонтик. Водитель знает свое дело, как знает его и Ирэн. Через несколько долгих, бесконечно долгих часов мисс Адлер приземлится в Софии, где ей предстоит на некоторое время превратиться в коллекционера фарфоровых статуэток времен Царской России, чтобы подобраться к одному очень важному человеку.

Человеку, который связан с той, которая стреляла в его брата, а подарила пулю её избраннице.

Майкрофт Холмс грустно улыбается, отворяя дверь «Диогена», и молча кивает встречающему его служащему.

Самое интересное в том, чтобы быть человеком — не сам факт быть им, ведь какой интерес в слабости? Важнее всего то, что при должной концентрации и расчетливости ты всегда можешь превратить свои слабые стороны в сильные. Да, сантименты, как не закрывайся от них, все равно проникают в каждую клеточку и заставляют тебя чувствовать самое отвратительное, что есть на планете.

Боль.

Но что есть боль, как не самое совершенное топливо для человеческих поступков? Сильнее него, вероятно, может быть только любовь.

В чем лично Майкрофт Холмс сильно сомневается.
______
*С'est la vie (фран.) — такова жизнь (се ля ви).
**Город огней (в переводе с урду) — название города Карачи (Пакистан), которое используют местные жители. Именно в этом городе Ирэн Адлер была спасла от обезглавливания. Подробней о Карачи можно прочесть здесь — https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%B0%D1%80%D0%B0%D1%87%D0%B8
______
Второе имя Ирэн Адлер не указано ни в одном доступном мне источнике, потому я и взяла на себя смелость обыграть имя "Элизабет" в этом фике.