Чего ты пожелала, становясь девочкой-волшебницей?

I
Она медленно восстаёт из облаков дыма; обломки и мусор носятся в воздухе вокруг них.
— Ты намерена сражаться?
Это будет не последний раз, когда он спросит её об этом. Она проводит ладонью по своим длинным волосам — и отворачивается.

II
Она извивается под прикосновениями Мадоки, выгибая спину, когда её пальцы погружаются глубже внутрь. Скользят вперёд и назад. Вена у неё на шее сумасшедше пульсирует, когда Мадока отпечатывает там мягкие поцелуи, нежные и манящие. Дёргая бёдрами, подаваясь навстречу, Хомура резко тянет за волосы цвета роз, стискивая в пальцах чужие пряди.
— Не останавливайся, Мадока... пожалуйста, только не останавливайся...
Мадока хихикает, как ребенок, и поступает, как сказано, посылая новые и новые волны электрической дрожи по её позвоночнику. И когда она начинает чувствовать себя так, словно сейчас развалится на кусочки, прямо на паркетном полу у Томоэ Мами, она обхватывает ладонями затылок Мадоки и впивается в её губы, а сердце в этот момент колотится, как безумное, словно бы это у неё первый раз.

III
— Я не... я не хочу становиться ведьмой...
Она закрывает глаза — и делает выстрел.

IV
— Не пытайся сделать вид, что ничего тут не происходит. — Кёко запихивает в рот ещё одну полную до краёв ложку риса и ухмыляется, начиная жевать. — Я вижу, как ты на нее смотришь.
Она ёрзает в кресле; пульс ускоряется, и она неловко потирает запястья.
Пожав плечами, Кёко ещё сильнее откидывается на спинку кресла, ковыряясь в своей лапше.
— Можешь делать, что захочешь, конечно. Но, знаешь... это в любом случае плохо кончится. Для таких, как мы, не бывает «долго и счастливо».

V
Прежде, чем она полностью сознаёт, что делает, её пистолет уже нацелен прямо на его алый взгляд. Она отчаянно всхлипывает, и её руки трясутся, когда она порывисто жмёт на спуск.
— Это бессмысленно, Акеми Хом...
Но она не промахивается.

VI
— Я никогда, никогда не забуду тебя, Хомура!
Мадока вытирает слёзы, вцепляясь вдруг в рукав рубашки Хомуры. Тепло разливается у неё в груди — это первый раз за долгое, долгое время, когда Мадока сама прикоснулась к ней.
Хомура застывает, стиснув кулаки и сопротивляясь желанию схватить её за руку, притянуть ближе. Как прежде.
— Ты слишком добра.

VI
Барьер истаивает, и они вновь оказываются на знакомой улице, с фонарями, мерцающими в вечерних сумерках. Хомура перебрасывает волосы через плечо и готовится нырнуть в глухой переулок.
— Не думала, что тебе настолько не всё равно, что ты будешь меня спасать, — бросает ей в спину Саяка — более мягким, чем обычно, тоном.
Но она уже исчезает в тенях, неслышно роняя:
— Мне не всё равно.

VII
В комнате у Мадоки — тепло и тихо. Лунный свет сочится сквозь бледно-розовые шторы, танцует на тёмных и шелковистых волосах Хомуры. Её щеки покрываются слабым румянцем, когда Мадока забирается в кровать и ложится рядом. Прежде Мадока никогда не видела её без очков.
— Ты такая красивая, Хомура, — ласково говорит Мадока, сжимая её ладони.
Её лицо заливается краской, и Мадока хихикает, а затем тянется вперед, откидывая чёлку у неё со лба. Наклоняется ещё ближе, её дыхание холодит кожу. Можно было бы пересчитать её ресницы все до единой. Сердце Хомуры бьётся так тяжело, как никогда раньше.

IX
— Я вижу, как ты на неё смотришь.
Хомура даже не моргает, только помешивает содержимое своей обеденной миски.

X
— Ты когда-нибудь... ты когда-нибудь раньше видела, чтобы кто-то так умирал?
Она слышит крик: отзвуки в глубине сознания. Крик, плач, выстрелы. Она помнит первую ночь, когда Саяка сломалась, не выдержав отчаяния от потери своей любви, помнит первый раз, когда Мами застрелила Кёко, чтобы защитить ту от худшей судьбы.
Первый раз, когда она сама выпустила пулю в самоцвет души Мадоки.
— Да.

XI
— Для таких, как мы, не бывает «долго и счастливо».

XII
Мами всхлипывает у неё над ухом.
— Нам нужно идти, Аке...
— Нет... нет, я не могу! Только не без...
Она отчаянно тянет её за руку; её ладони влажные от крови и слёз.
— Наоборот, мы должны, ради неё...
Хомура кашляет сквозь слёзы и крепко сжимает щит. Мами исчезает в тумане, смешавшись со штормовым небом, когда сердце Хомуры пускает время вспять.
Ради неё.

XIII
Всё те же алые глаза вспыхивают среди иного рисунка вечерних звёзд.
— Это бессмысленно.
Кровавые завитки кружатся в кристально-чистой чаше фонтана — словно застывшая насмешка над нею.

XIV
— Чего ты пожелала, становясь девочкой-волшебницей?
Она прикусывает язык и отворачивается, взмахнув волосами, прежде чем уйти прочь.
Она никогда не сможет ей рассказать.