А началось все в ванной комнате обычной панельной хрущовки. Алка сидела напротив, скучающе рассматривая тоненькую струйку горячей воды, а я смотрела на Алку, напряженно прислушиваясь к шуму колонки.

Стояк, вероятно, был общий на все пять этажей, и все, по какой-то необъяснимой причине, решили врубить воду в 21:00. Сволочи. Или «немного о прелестях съемной квартиры», — как можно было бы написать, будь это историей о том, как я стала жить-поживать в тесной однушке с девушкой, которую знаю лишь месяц. Но сейчас не о том.

— Говорят, мысли материальны, — Алла распрямляет ноги и ее ступни касаются моих бедер — ванна просторна ровно настолько, насколько и тесна. В целях экономии времени мы моемся вместе. Так Алка решила. — Может, подумать, что у нас нормальный напор, м?

Я вздыхаю от безысходности и утыкаюсь лбом в подтянутые к груди колени, понимая, что любые манипуляции сейчас бесполезны. Но вода начинает шипеть от прибавки напора и огонь в колонке одобрительно гудит, его приходится убавлять и крутить регулятор. Алла дергается в ухмылке и тянется к заветному кругляшу, успокаивает огонь, а по батарее уже стучит кто-то из соседей.

— Не все так просто.
— А вот хрен им воду, — девушка встает и, вопреки ожиданиям, тянется к батарее — стучит по ней, и обращается в район вентиляции. — Десять минут подождать сложно, да?

В меня летит мочалка, и, пока напор есть и соседи вновь не включили воду, мы с Алкой второпях намыливаем пеньковые и поролоновые изделия. Конечно, колонка тухнет, когда убавляется вода из крана — и это забавно, когда Алка грозно материт потолок, а сама стоит посреди ванной полностью в мыле.

Мы помогаем друг другу потереть спины, по очереди споласкиваемся в мутной от мыла воде, и выливаем на головы по половине флакона дешевого шампуня. К тому времени напор стал почти нормальным, но вечером в хрущевке напор воды — явление эфемерное, а потому мы быстро смываем с волос пену и кутаемся в свои полотенца. Алка зачем-то вспоминает мои ночные бредни, когда тянется за сигаретой:

— Тебе надо найти девушку. Даже не спорь.

Пока я одеваюсь в спальнушку, девушка прикуривает, и помещение заполняется едким дымом. Я оставляю Алку наедине с ее вредной привычкой и вредными мыслями, снимаю с крючка махровый халат и выхожу в коридор. Зря рассказала. Про сон, в котором мне снилась девушка. Алка хохотала, как ненормальная, утром, с язвительным заявлением: «Ксюх, да ты стонала всю ночь сквозь сон! Уважуха, подруга, респект!». А я покраснела и стукнула ее пару раз от смущения кулаком в плечо. Забывать о подобном — не в ее правилах, успеет еще извести.

— Только план составь, как в тех историях из «Подслушано». У нас даже препод говорил, что все эти критерии, которые ты хочешь видеть в партнере и записываешь на бумажке, всегда срабатывают, — Алка приносит с собой в комнату запах сигарет и свою «житейскую мудрость», подкрепленную сарафанным радио. — И о минусах не забудь, а то судьба сама додумает и попадешь ты в задницу.

Я уже расчесала волосы и достала ноутбук, пока Алла, восседая на своем диване, заходила в социальную сеть и закидывала ногу на ногу. Она услышала прощальный вздох закрытого скайпа с моей стороны и подняла белокурую голову на быстрое клацанье клавиш:

— Обязательно первым пунктом: «Вредная, как Алка». Пиши, потом проверю ведь.

И вовсе я не собиралась писать какой-то там список. Но файл на рабочем столе создала. Каюсь.
Потом вернулась к роману, который переписывала раз в десятый, и который совсем не хотел писаться.

Уточню, что писательского во мне мало — немного увлеченности, желания творить и совсем щепоточка Алкиных фраз и действий. Из всего этого получается милая серая масса слов на страничку, которая заботливо складывается к остальной такой куче с гордым названием: «Моё», и, в лучшем случае, не вспоминается вообще никем и никогда. Сейчас же, когда Алка заснула ангельским сном и мои полуночные бредни не тревожат ее, я вернулась к файлу с «пожеланием» и засомневалась.

А вдруг сработает?

«Идеальная девушка любит кошек, ромашки, и плачет над мелодрамами»

— Мда… — тянет над ухом воображаемая Алла. — Вкус у тебя тот ещё. Лучше б она какала бабочками и питалась росой с лепестков роз. Или… Блин. Наоборот же, да?

Я достаю из тумбочки у кровати тетрадь в клеточку, на двадцать четыре листа. Оставляю первый лист под рисунок, а на второй переписываю уже существующие два пункта, исключив из них мелодрамы. Кому вообще нужны мелодрамы?




На следующий день я опаздываю из-за взбесившихся светофоров и аномальной жары в пять градусов — все еще хожу в зимнем и запекаюсь в собственном соку при прогулках по улице. В раздевалке встречаю девушку в удивительном синем платье, с фигурой, словно у статуэтки-балерины. Только статуэтка бронзовая, а у незнакомки кожа фарфоровая. Она улыбается друзьям, забирает с подоконника черное пальто и несет его к окошку гардеробщицы. После — исчезает из поля зрения и растворяется в толпе студентов, а я хватаю портфель и бегу поскорее к лестнице, чтобы успеть хоть на половину пары.

«Белая кожа. Много родинок»

А в трамвае мне встретилась девочка с музыкой. Она смотрит в окно, ее освещает солнце и я намеренно медленно иду по вагону, чтобы она успела занять последнее свободное место. Волосы цвета пшеницы — на них очень красиво играет солнце. Где-то у шеи торчат сине-красные вплетенные в шевелюру перья. И куртка ярко-красная. Девушка замечает мое внимание, улыбается, и продолжает путь глазами по пассажирам.

Я меняю своей будущей девушке цвет волос и рисую на все еще синих глазах подводку.

— Слушай, а что за прикол у тебя с тетрадкой? — Наташка, однокурсница, видит мой сосредоточенный взгляд, направленный на толпу. Я в поиске новых черт, а она не понимает, что со мной происходит.
— Это Алка предложила. Девушку найти, — я смотрю на изящные тонкие руки первокурсницы, которые забирают из кофейного аппарата стаканчик с горячим шоколадом. Наташка просит у продавщицы булочку с маком и черный чай, а я шагаю на встречу новой строчке в тетради.
— Прости за глупую просьбу, но могу я руку тебе пожать?

«Нежные руки и шрамик на запястье»

Когда потеплело, мы с Алкой выбрались погулять вечером в парке перед домом. Алла без конца сыпала курьезами из общения со своей Светкой, предупреждала, что и как с дамой в постели, и обещала устроить мастер-класс, от которого я тактично отказалась. Поиск девушки воспринимался мной как веселый квест, а принять вместе ванну я и с Аллой спокойно могла. На этих словах Алка захохотала, заметив, что Светке про наши банные процедуры знать не надо вообще. Никогда. Даже в шутку. Проходили мимо скамеек — на одной из них сидело милое создание, уткнувшись в книгу.

— Ал, а ты в курсе, что у меня фетиш на книги? — сказала я, не отводя взгляда от чудесной картины.
— Ооо, пойдем-ка домой, подруга, — Алла отвернула меня от читающей девушки и направила к дому.

«Носит очки и любит читать книги»

— Слушай, а ты не боишься, что получишь колючку? — Алка лежит на полу, закинув ноги на диван, и рассматривает мою тетрадь. По комнате носится музыка из фэнтезийных игр для создания нужной атмосферы.
— В смысле? — я отвлекаюсь от описания битвы и смотрю на подругу.
— Ты описала лишь то, что на поверхности, а про характер — написала только про мою вредность, — она запрокидывает голову и смотрит в мою сторону, прижав тетрадь к груди. — Или считаешь, что трудности закаляют?

«Ответственная и до тошноты честная»

— Ну, сойдет и за минус. Осталось еще добавить деталь, какой точно ни у кого не будет. Придумывай давай, и спать.
— А сжигать не надо? Как желание на бумажке под бой курантов, — закрываю ноутбук, отправляя систему в сон. Никогда не выключаю, чтобы не занимать лишнее время.
— Смеешься, что ли? — Алла поднимается и сладко потягивается. — Кто ж девушек сжигает, при том идеальных?
— Пусть у нее на телефоне будет брелок в виде тыковки, — дописываю на листочек последний пункт и складываю руки в молитве. — Аминь.
— Дурная ты, Ксюха, — осторожно тянет Алла. — Ой, дурная.
— Зато с девушкой. Идеальной, — я прижимаю тетрадь к груди и останавливаю поток радости вопросом к подруге. — А когда она вообще появится теперь?
— Жди, — Алка пожимает плечами, тянется к выключателю и гасит в комнате свет. Нам все равно светло от луны и фонарей на улице.
— Спокойной ночи.

Подруга переодевается в просторную майку и ныряет под одеяло. Я тоже прячусь, достаю планшет и смотрю на время.

00:05

— Попробуй в книжных поошиваться. Она ж у тебя читать любит, — бурчит с соседней кровати Алла, а я прижимаю тетрадь к груди, жмурюсь и прошу: «Пожалуйста!»

***

— Пожалуйста, — в книжном раскраску-антистресс с полки выше мне передает милая девушка с синими глазами, с теми самыми стрелочками и нежной улыбкой. От нее веет чем-то светлым и теплым, и я улыбаюсь в ответ, чтобы просто сказать:
— Спасибо, — и провожаю ее глазами.
— Чувак, вся эта мимимишность растворяет мозг, — доверительно сообщает мне другая совсем девочка, когда вроде-объект-мечтаний отходит в сторону. Мне хочется ухмыльнуться и высказать что-нибудь Алке в ответ гадкое, но это не Алка. И глаза у этого чуда зеленые — под меланжевой шапкой, с рыжими, почти медными патлами. На курносом носу конопушки. — Не хотела мешать, но где тут стоит весь трэш?

Внутри меня разрывает от смеха и противоречий, и показать на стеллаж через пару метров — слишком просто.

— Оставишь мне свой телефон — укажу тебе на стеллаж.
— Забились, — чудо с рыжими патлами надувает из жвачки шарик, и достает телефон с рыжей тыквой.