Мирии досталось больше всех. Она с хрипом втягивает воздух, пытается перевернуться на спину, чтобы дать зарасти большой ране на груди, но только бьется коленями о мерзлую землю.
Хелен осторожно поднимается - кажется, нога уже окончательно приросла, хотя все еще невыносимо болит от колена и выше, - и помогает Мирии принять более удобную позу. Командир улыбается уголками губ, молчаливо показывая благодарность, и сильно дрожит.
Где-то рядом стонет Денев. Хелен помнит: она подошла к напарнице ровно перед тем, как "пробужденный" вспорол Денев живот. Еще Хелен помнит, как набросилась после этого на чудовище и убила его, а потом поползла назад, придерживая рукой наполовину отрубленную ногу. До Денев не удалось доползти буквально пару метров, поэтому, потеряв сознание, Хелен была очень недовольна собой.
- Живые, отзовитесь! - звонко кричит Хелен - так громко, как позволяют связки.
Мирия скалит зубы: заткнись, дура, вдруг кто не тот услышит? Хелен улыбается и пожимает плечами. Мирия закатывает глаза и сдается.
От ближайших развалин раздаются два слабых голоса. Хелен пытается понять, кто это, а потом просто загибает два пальца.
Табита приподнимается на локтях - ее лицо изуродовано, Хелен надеется, что его удастся восстановить, - и показывает большой палец.
- Очень хорошо, - бормочет Хелен, внутренне содрогаясь от количества трупов вокруг, вернее, от осознания, что все остальные мертвы, и смотрит на сжатый кулак.
- Жива, - хрипят позади.
Клэр (Хелен загибает палец на другой руке, чувствуя странное успокоение) очнулась и в очередной раз вспомнила обо всем произошедшем.
Хелен стоит, не зная, кому нужно помочь, а потом просто садится на прежнее место и прислушивается к боли в ноге. Ничего, не маленькие девочки, сами все себе прирастят без ее моральной поддержки.

Через несколько часов все оставшиеся в живых воительницы наконец-то перестают отлеживаться. Хелен, мысленно смирившись со своей особой активностью и желанием помочь всем, кому придется, устало усаживается на груду досок и следит за попытками окружающих делать хоть что-то.
Мирия начала рыдать с того момента, как только смогла нормально дышать. Хелен и Клэр, не сговариваясь, подняли ее с колен и утвердили на ноги. Теперь Мирия молча сидит на камне и ковыряет носком ботинка снег. Хелен, почувствовав неловкость от вида этой картины, спешно отворачивается и находит взглядом Денев, снегом отмывающую меч от крови.
Чуть поодаль сгруппировались Синтия, Табита и Юма - что-то тихонько обсуждают и пытаются развести костер. Непривычные к тому, чтобы идти против правил Организации, бедные, несчастные и бездумно правильные, думает Хелен и усмехается. Хорошо, что Мирия осталась в живых, иначе пришлось бы Денев занять место командира.
- А давайте похороним остальных? – предлагает Табита и смотрит почему-то на Хелен.
Это должна была сказать Мирия, она же командир, разве нет? Или хотя бы сказать свое веское слово.
На Хелен смотрят уже все, кроме Денев.
- Похороним, - равнодушно поводит плечами Хелен и чувствует, что ее немного мутит.
Троица у будущего костра бледнеет и смотрит в сторону единственного чудом уцелевшего здания, находящегося поблизости. Хелен поворачивается туда же и хмурится: Клэр идет к месту битвы.

Недели три никто не решается подходить к кладбищу, даже ставшая мрачной и молчаливой Клэр. Поначалу Хелен пыталась ее расшевелить, предлагала поединок, рассказывала забавные, на ее взгляд, моменты прошлых битв, но успеха не добилась. Решение оставить Клэр в покое предложила Денев, и у Хелен не нашлось, что на это возразить.
- А давайте разведаем территорию? – предлагает Табита, глядя на разгорающийся костер.
Хелен смотрит на нее с удивлением: Табита кричала громче всех, что нужно отсидеться и никуда не передвигаться хотя бы месяца два, чтобы нечаянно не нарваться на кого-нибудь из Организации.
- Не могу больше ничего не делать, - морщась, признается Табита. – Я привыкла к приказам и миссиям, а тут мы уже… надо что-то делать. Если никто не хочет, я пойду сама.
Хелен, привыкшей к постоянному движению, просиживание штанов тоже порядком надоело, но разведывать территорию? Кому оно вообще надо? Что нового они там могут найти?
- Предлагаю для начала сходить к кладбищу, - говорит Мирия и смотрит на всех по очереди – кто скажет слово против?
Все согласно молчат, а Юма нечаянно задевает ногой ветку, торчащую из костра. Пламя начинает шипеть и плеваться.

- И тут я ему говорю: «Эй, ты, свинья, может, мне встать поближе, чтобы ты смог нормально разглядеть мою задницу?» - Хелен пинает обломок доски, и тот глубоко уходит в снег. - А он мне давай мямлить о том, что у меня перо к штанам прилипло! Перо, представляешь? Нашел курицу!
Синтия хохочет, а Денев хмыкает и качает головой: она слышала эту историю раз десять, и постоянно в ней были разные детали.
Они живут на Севере уже черт знает сколько месяцев, и эти посиделки у костра хоть как-то скрашивают скучное существование. Сперва Мирия предлагала обсуждать идеи Организации, строила какие-то теории и планы восстания, но после пятого повторения все успели запомнить, кого нужно начинать ругать после короткого рассказа Юмы о том, что ей сказал Черный Человек перед первой миссией, а кого – после слов о ненависти к "пробужденным".
И как-то раз Клэр, тыкая тонкой палкой в полено в костре, стала рассказывать о том, как однажды притворялась сестрой Лаки, не дав Мирии закончить мысль. Всех поразил не сам факт неожиданных откровений, а что кто-то наконец предложил новую тему для разговора.
С того вечера и пошло.
- Тогда я развернулась, убрала перо – а оно действительно было, эта собачья морда не выдумала! – и врезала ему хорошенько! Ка-а-ак красиво летели его зубы! – Хелен бьет кулаком по раскрытой ладони и делает зверское лицо.
- Опять байки травишь? – Мирия улыбается и подсаживается к костру.
Хелен кивает и шмыгает носом.
- Сейчас я вам расскажу, как однажды заночевала в пещере с медведем, только от снега отряхнусь, - обещает Мирия.
Почему-то сейчас Хелен очень не хватает кружки хорошего пива.

Денев бьет мечом со всей силы, хмурится и изредка поправляет сползающие штаны. Вся одежда воительниц изодрана и находится в плачевном состоянии, но никто не обращает на это внимания. И не такие лохмотья носили, смогут пережить.
Хелен отбивает несколько выпадов напарницы, хохочет и сама бросается в атаку. Она размахивается и ударяет Денев сверху… собирается ударить, но замирает, увидев, что та не движется и даже не поднимает меч.
- Чего ждем? – спрашивает Хелен.
Денев краснеет, отводит взгляд и крепит меч за спиной.
- Нам бы все-таки одежду новую, - негромко говорит она и идет к лагерю.
Хелен непонимающе хмурится и начинает осматривать себя. Шов на рубахе разошелся настолько сильно, что левая грудь практически вывалилась наружу. Сдерживая улыбку, Хелен смотрит на удаляющуюся Денев и собирается как-нибудь отшутиться. Через несколько мгновений долину оглашает хохот: протертые на заднице штаны Денев говорят о необходимости нового обмундирования ничуть не менее красноречиво, чем рубашка Хелен.

Юма дает Хелен кусок ткани и загадочно улыбается.
- И что мне с этим делать? – спрашивает Хелен, разворачивая чуть пожелтевшую от времени простыню.
- Одежду я найти не смогла, поэтому пока что придется пользоваться этим.
Юма хочет сказать что-то еще, но натыкается на мрачный взгляд Хелен и поспешно ретируется.
Хелен вертит простынь в руках, разворачивает и сворачивает ее и так и сяк, а потом обматывается, как получится, прямо поверх драной одежды.
Когда вечером Хелен приходит на посиделки у костра, у нее возникает ощущение, что в Организации учат не только ведению боя, но и одинаковому обматыванию в прямоугольные куски ткани.
- Нам никогда не избавиться от привычки одеваться похоже, - задумчиво говорит Клэр и пытается расправить складки на своей простыни.
- Только я чувствую себя младенцем? – спрашивает Табита.
Все дружно подхватывают эту мысль, и только Юма обиженно сопит и сильнее кутается в свою простыню, будто пытаясь скрыться ото всех.

- Клэр, ну расскажи, - пристает Хелен.
Клэр уходит из лагеря чаще всех, долго не возвращается и предпочитает молчать. Никто за нее особенно не волнуется, никто не останавливает, принимая такое поведение как защитную реакцию.
Хелен это надоедает быстрее всех. Она начинает ходить за Клэр и спрашивать о каждом ее шаге. Остальные наблюдают за процессом с интересом, но не вмешиваются.
- Давай, Клэр, что у вас там было с Лаки?
Клэр молчит и ногой ломает длинную ветку.
- Вы целовались? – не унимается Хелен. – Обнимались? Спали вместе? Хоть что-то должно же было происходить!
- Разговаривали, - отвечает Клэр.
Она бросает обломки ветки в кучу и идет прочь из лагеря, постукивая пальцами по бедру.
- И все? – орет Хелен. – Все? Говори правду, я хочу все знать! Клэр, пожалуйста, хоть что-то!
Хелен бегает за Клэр полдня и в итоге узнает много всяких незначительных фактов, вроде того, что Лаки однажды разбил нос, запнувшись ночью о порог и свалившись с лестницы.
Когда Хелен, довольная собой, возвращается в лагерь, оставив Клэр тренироваться в одиночестве, товарищи смотрят на нее с некоторой завистью и недоверием.

- Я как-то слышала, что Тридцатая и Тридцать Первая… ну… - Юма отчаянно взмахивает руками и так и не заканчивает мысль, увлекшись закатыванием рукавов просторной рубахи.
Пару дней назад Юма, чтобы загладить вину перед товарищами, нашла где-то ворох поношенного тряпья. Простыни тут же оказались отброшенными в сторону за ненадобностью. Теперь все воительницы похожи на простых деревенских жительниц, присевших отдохнуть у огня темной зимней ночью.
- Что они? – спрашивает Хелен, которая чувствует себя крайне нелепо в длинном, застегивающимся под горло платье серого цвета.
Мирия и Клэр переглядываются и начинают смеяться, Денев бормочет извинения и уходит точить меч. Только Табита и Синтия ничего не понимают и смотрят на Юму с жадным любопытством.
- Говорят, у них были… ну… - Юма опять сбивается и пытается подобрать подходящие слова.
- Отношения, - подсказывает Клэр, многозначительно выделяя это слово, и зевает.
Юма радостно кивает и хлопает себя по колену.
- Точно! – подтверждает она, но продолжать не торопится.
- И что с того? – пожимает плечами Хелен. – Или, может, ты предлагаешь нам всем, за неимением более интересного занятия, устроить тут что-то похожее? Всем сразу? Всемером?
- Нет, - смущается Юма, - я просто вспомнила сейчас, вот и сказала.
У Хелен чешется язык сделать замечание о странных логических связях, но Мирия уже начинает рассказывать об одной из своих последних миссий – в третий или, может, пятый раз за все время их проживания на севере.
Когда через несколько дней Денев показывает свое отношение к Хелен, явно подобное тому, что было у Тридцатой к Тридцать Первой, Хелен не особенно удивляется и даже не имеет ничего против.

Йома появляются неожиданно для всех. Табита и Юма бегут к лагерю с абсолютно счастливыми лицами и долго и сумбурно пересказывают короткое столкновение.
- Там еще штук десять осталось, сходите, по два на каждую, а мы у костра посидим! – заканчивает раскрасневшаяся от волнения Юма.
Хелен, которая уже стоит на ногах и готова сорваться с места и отправляться в сторону врагов, выхватывает меч и издает боевой клич.
Первой, конечно же, пускают бежать Мирию, которая даже успевает участвовать в возбужденном обсуждении событий.
Йома хватает буквально на пятнадцать минут – потом они превращаются в грязное месиво на снегу.
- Ты что, хотела убить моего йома? – спрашивает по окончании битвы Клэр, подходя к Синтии.
Та качает головой и с непередаваемым удовольствием на лице вытирает меч о снег.
- Если бы кто-то захотел убить моего йома, я бы этого не простила, - уверенно говорит Денев.
- Йома – это святое, - подтверждает Хелен и получает от Денев тычок в ребра, когда не сдерживается и начинает тихо хихикать.
Мирия молча кивает, подтверждая серьезность ситуации.
Через несколько мгновений Клэр валит визжащую и брыкающуюся Синтию в сугроб и забрасывает снегом под дружное гиканье и улюлюканье товарищей.

Хелен может подробно рассказать обо всех привычках и чертах своих товарищей. Казавшаяся всегда уравновешенной Юма временами, где-то раз в три месяца, орет и бросается на всех. И успокоить ее может только Табита. У самой же Табиты есть привычка спать, положив меч по левую руку от себя. Мирия говорит во сне, рычит и выдает всякие грязные и интересные ругательства, которых не услышишь от нее днем. Синтия любит петь – фальшиво и слишком громко. Клэр иногда выглядит очень задумчивой, может смотреть в одну точку по часу и постоянно куда-то уходит, ничего не объясняя. Денев Хелен знает давно, новым кажется только ее желание спать рядом.
- По-моему, каждый человек состоит из деталей, - философски говорит Хелен, оттирая кровь недавно убитого йома с меча.
Все удивленно смотрят на нее, а затем друг на друга.
- И я сейчас говорю даже не о руках и ногах, - на всякий случай уточняет Хелен более обыденным тоном.
- Ну да. Вот ты, например, всегда сваливаешь одежду в кучу, - кивает Клэр.
- А сапоги ставишь в голове, - добавляет Юма.
- И яблоками не делишься, если мало их находишь, - улыбается Денев.
- А еще… - начинает Мирия, но Хелен ее перебивает.
- Все, хватит! – шипит она. – Поняла я, мы все очень внимательные и вообще молодцы.
- А еще ты наконец-то научилась нормально скрывать ауру йома, - все-таки говорит Мирия.
Повеселевшие воительницы замолкают и смотрят на Хелен, но не из-за того, что поражены ее новым умением: все понимают, что выжидать момента для нападения на Организацию осталось совсем недолго.
- А Синтия плохо поет, - после минутного молчания обиженно говорит Хелен, ненавязчиво разряжая обстановку.

Хелен стоит у могил павших воительниц и рассматривает знаки на мечах. Осталось совсем чуть-чуть, обещает она, обращаясь к мертвым, совсем немножко, и мы отомстим за всех.
Отставшая Клэр наконец-то появляется в поле зрения и идет к Хелен, аккуратно ступая по свежему снегу. Она старательно не смотрит на воткнутые в мерзлую землю мечи и молчит.
- Что-то я не вижу воодушевления, – ухмыляется Хелен.
Клэр проводит ладонью по волосам, открывает рот и так и застывает, глядя в одну точку. Хелен мысленно ругается и поворачивается в ту же сторону.
Из трубы одного из чудом сохранившихся домиков тонкой струйкой поднимается дым.
- Люди? – негромко спрашивает Хелен.
- Не чувствуешь? Клеймор, - отвечает Клэр. – Надо предупредить остальных, чтобы не высовывались.
- Как хорошо, что снег идет, - говорит Хелен и устремляется за припустившей к лагерю Клэр.
Сидящие у костра Денев, Табита и Мирия смеются, Юма ворошит поленья, а Синтия опять что-то мурлычет под нос. Клэр останавливается рядом с Мирией и молча смотрит на нее, будто пытается передать свои мысли.
Хелен некоторое время стоит, глядя на пламя, а потом раскидывает руки в стороны и говорит с широкой улыбкой, четко проговаривая каждое слово:
- Время главной битвы пришло!