Когда Малия понимает, что не может обуздать страх, она решает наступить ему на горло и зовет Киру с Лидией покататься на машине, купленной отцом. Уверена: справится легче, если близкие будут рядом. Боязнь им навредить мобилизует инстинкты, не позволит воспоминаниям о прошлом взять верх. Сердце радостно ухает, когда на переднее сиденье садится Лидия. Уж она-то сможет удержать на плаву. Малия не позволит страху потопить себя.
— Руки на два и десять часов, — с заднего сидения напоминает Кира в свойственной ее отцу манере.
Малия чуть ежится, помня, что его присутствие ее не остановило.
— Вообще-то рекомендуется на три и девять, иначе если сработает подушка безопасности, она сломает тебе пальцы, — возражает Лидия.
— Я исцелюсь, — Малия пожимает плечами и оборачивается к ней.
— На три и девять, — та лишь улыбается и поправляет ее руки на руле.
Вроде бы и ничего такого, но Малия вспыхивает. Дыхание сбивается на пару секунд, она цепляется за гулкие удары сердца. Простое прикосновение Лидии дарит уверенность, полный доверия взгляд заражает верой, что ей все под силу. Ровно до той секунды, пока не поворачивает ключ в замке зажигания. Она глубоко вздыхает, прикрывает глаза и снова все видит.
Перевернутая машина. Рука мамы из окна, вывернутая под неестественным углом. Кровь повсюду режет зрачки. Ее запах забивается в ноздри. А в ушах стоит ее истеричное: «Чтоб вы сдохли». Малия стоит у искореженной груды металла и воет. Она. Ломает. Свою. Жизнь. Боль остро ощущается во всем теле, разрывает на отдельные атомы и заслоняет собой все. В глазах темнеет от вида красных когтей. Койот садится на задние лапы и протяжно скулит. У нее больше ничего не остается. Все убиты.
— Поехали, — эхом отдается в голове.
— Малия, — голос Лидии проникает в подсознание и встряхивает.
Она хватается за него что есть сил, позволяет затопить сознание до краев. Считает до десяти и нажимает на педаль газа.
— Идем, идем, идем, — без конца задорно повторяет Кира.
— Замолкни, — обрывает резче, чем стоит.
— Хорошо. Затыкаюсь.
Малия видит в зеркале заднего вида, как Кира поднимает руки вверх и поджимает губы. Она ни в чем не виновата, но попадает под горячую руку. Удержать Малию может только Лидия. Ей всегда удается достучаться, найти нужные слова, заглянуть в душу и показать свет там, где Малия уже и не надеется его найти. Понимающая, солнечная, нежная Лидия, каждый день соприкасающаяся со смертью и от этого ценящая жизнь больше других. Лидия Мартин борется до последнего. Всегда.
Малия погружается так глубоко в свои мысли, что не сразу замечает приближающееся дерево. Балансирует на грани пропасти и приходит в себя только из-за настойчивого писка.
— Не разбей свою новую машину, — улыбается Лидия и легко прикасается к ее бедру.
Смесь запахов взбадривает нервы. Неловкость Киры и тревога Лидии диссонируют, накладываются на собственное волнение. Она теряется в своих и чужих эмоциях, пытается успокоиться, но вместо этого кружит по пустой дороге.
— Это и называется поворот, — непонятно кому и зачем говорит Кира. Кажется, чтобы заполнить неловкую тишину, пропитанную напряжением. Не помогает.
— Чуть сильнее на педаль газа и вперед, — подрагивающим голосом намекает Лидия, и Малия слушается.
Ей и так хватает приключений. Если не отвлекаться на лишние мысли, сосредоточиться на асфальте, у нее получится ехать прямо и никому не навредить. Лидия не бросит, уравновесит эмоции, прикоснется. Малия улыбается краем губ. Ни у кого не получается так просто влиять на ее настроение. И как только Лидии удается?
— Куда мы едем? — в ее мысли снова назойливо вклинивается Кира. Как будто это имеет значение.
— В школу. Попрактикуемся в парковке, — хмыкает Лидия.
Малия удивленно поворачивается к ней. Они выезжают на главную дорогу, школа совсем в другой стороне. Но Лидия так убеждена в правильности маршрута, что у Малии мороз по коже. Они явно едут к трупу. Этот взгляд и тон ни с чем не перепутаешь. Банши нутром чует смерть. Кира говорит что-то о центре, но та не реагирует. Они все понимают, чем закончится поездка. Лидия не отрывает взгляд от асфальта и кажется спокойной, но Малия видит, как подрагивают напряженные плечи, судорожно сжимаются на юбке пальцы. Салон машины насквозь пропитывается страхом. Каждая думает: а вдруг на этот раз кто-то близкий. Спустя полгода затишья в Бэйкон Хиллз снова умирают люди один за другим, и они в эпицентре, а Лидия в шаге от безумия. Ее губы едва шевелятся, Малия улавливает обрывочные фразы. Банши шепчет зловещие предзнаменования, Лидия едва ли осознает. Это идет глубоко изнутри, из той части сознания, которая контролируется сверхъестественным. Малия понимает это, как никто другой. Койот в ней так же иногда берет верх до сих пор, и тогда она собирает всю волю в кулак, чтобы подавить его, вернуть на поверхность человечность. Малия инстинктивно тянется к Лидии и с силой сжимает запястье. Та переводит на нее расфокусированный взгляд и хмурится, но боль выдергивает в реальность. Боль всегда срабатывает, кем бы ты ни был.
— Спасибо, — дрожью по коже.
Малия улыбается краем губ. «Для тебя всегда пожалуйста», — думает, но не решается сказать. Вместо этого крепче сжимает руль и молчит. Инстинкты подсказывают, что сейчас так лучше. Когда Лидия будет готова, сама заговорит. Кира, видимо, решает так же. Пыхтит на заднем сидении, сжимая в руках свой ремень. Что ж, они все готовы к атаке. Снова.
— Уже близко, — выдыхает Лидия. Малия подбирается. Чувствует, как напрягается Кира. А через пару минут: — Стой.
Они выходят из машины и видят разодранного на части мужчину и еле дышащих патрульных.
— Вызывайте шерифа, — еле слышно шепчет Лидия.
Все начинается сначала. Трупы, сирены, беспомощность. Тревога, страх, опасность за спиной, в душе, на каждом повороте. Помимо воли включает режим убийцы: Малия готова в любой момент броситься на потенциальную угрозу и разорвать глотку за близких, а их куда больше, чем еще полгода назад. Она оглядывается на Лидию с трясущимися губами, и когти выпускаются сами собой. Она сжимает кулаки, пропарывая ими кожу, закусывает губы, не позволяя выдвинуться еще и клыкам. Малия пойдет на все, лишь бы стереть с ее лица отстраненное выражение лица. Банши терзает ее, потому что ей все равно, а Лидия не может помочь всем. Сущность сильнее стремлений и желаний. Малии почти физически больно от того, что она не в силах забрать хотя бы часть ее переживаний.
Когда слышит имя — Трейси, — становится чуть легче дышать. Она знает, кто на этот раз их угроза. Лидия ее знает, значит, будет проще найти вещи, чтобы учуять запах, и уничтожить. Малия не думает о спасении и искуплении, об этом позаботятся Лидия, Стайлз и Скотт, а она человек действия. Она не считает, что стоит рассуждать над истерзанными трупами. Нужно искать. Но тут же вспоминает себя и свою семью, которую она исполосовала когтями в полнолуние. Ей дали шанс на исправление, а она его отнимает. Это нечестно, Малия понимает, но будь она на месте Стайлза тогда, она бы и себя предложила убить. Не все хищники монстры, но все убийцы опасны. Можно сколько угодно говорить о благе, но и они убивают. Убийство, чтобы защитить или предотвратить другое зло, остается убийством. Малия не осуждает, она просто видит вещи такими, какие они есть, и называет их своими именами.

Полиция не может найти Трейси: она не появляется ни дома, ни в школе. Город патрулируют все свободные машины, но результата все равно нет. Малия не удивляется, ее бы тоже не нашли, как и любого другого из стаи, если бы они захотели спрятаться. Закон выживания. А если обладаешь сверхъестественной силой и скоростью, скрываться намного проще.
— Ей нужно помочь, — убежденно говорит Лидия.
— Она убила человека, двое в реанимации. Как ты хочешь ей помочь? — Стайлз на взводе. Они даже не знают, кто такая эта Трейси, оборотень или что похуже.
— Бывали случаи, когда люди убивали во сне. Они не осознавали, что происходит, а когда просыпались, сходили с ума, понимая, что натворили.
— И что ты предлагаешь? Когда она нападет, убеждать ее проснуться? Конечно, она сразу послушает! — фыркает Стайлз и передергивает плечами.
— А мы можем ее убить? — подает голос Малия. Внутреннее чутье подсказывает, что риск слишком велик. Неуравновешенная школьница с проблемами сна совсем не кажется миролюбивым оборотнем даже в перспективе.
Стайлз согласно кивает, чем удивляет не только Малию.
— Мы не будем никого убивать.
Она закатывает глаза от наставительного тона Скотта. Опять это его «мы должны спасти всех». Малия соглашается, когда это говорит Лидия, она смотрит на вещи реально, а Скотт до сих пор верит в лучшее просто из принципа, потому что так должно быть. Вот только обычно все оказывается совсем иначе.
— Давайте сначала ее найдем, — подытоживает Лидия.
Пожалуй, первое разумное предложение за весь разговор. Малия кивает. Они все равно ничего не смогут сделать, пока Трейси где-то бегает по Бэйкон Хиллз, а они делят шкуру неубитого оборотня. Остается только решить, с чего начать. И это еще одна проблема. Только Лидия с ней говорила, а значит, никто не знает ни друзей, ни привычек, ни запаха. Только то, что она думает, будто все еще спит. Наверное. Так считает Лидия, а она обычно не ошибается. Не в вопросах жизни и смерти. Они перебирают все возможные варианты, но не приближаются к Трейси ни на шаг, а Малия просто наблюдает со стороны. Она по-прежнему считает, что лучше убить ее. Проще устранить угрозу, чем расхлебывать последствия. Законы природы. «И если бы стая жила по ним, то тебя бы в ней не было», — в очередной раз напоминает себе Малия и переводит взгляд с уставшего Скотта на замученную Киру, а потом на взъерошенного Стайлза и восторженного Мейсона, на закатывающего глаза Лиама — и останавливается на задумчивой Лидии. Она всегда смотрит на нее чуть дольше, чем на остальных. Лидия кусает нижнюю губу, пытаясь вспомнить, что они упустили. Уверена: они смогут найти Трейси, главное не сдаваться. Только она еще, наверное, и верит. Малия вздыхает. Дельных мыслей нет, только слоняться по городу в надежде случайно наткнуться на нее. И все бы ничего, но в Бэйкон Хиллз не может так повезти, даже если речь идет о неуправляемом оборотне.
— Мне кажется, всем нужно отдохнуть и собраться с силами. Еле живые мы точно никому не поможем, — наконец не выдерживает она и ждет отклика.
— Малия права. Все на пределе, — внезапно соглашается Скотт. Едва ли не впервые за все время знакомства.
— Может, она сама объявится, — неуверенно тянет Кира.
Лидия неопределенно хмыкает, но не возражает. Ей нечего предложить. К сожалению или к счастью. Чем дальше от Трейси, тем лучше. Малия ощущает нависшую над всеми угрозу, но особенно — над Лидией. Предчувствие непоправимого съедает мозг чайной ложкой. Инстинкты зверя не уступают банши. Малия хочет заслонить Лидию от опасности, но знает, что та не позволит. Она справится, всегда справляется.
— Все будет хорошо, — Лидия ловит руку Малии, когда все начинают расходиться, и улыбается.
Лидия тоже чувствует. Атмосфера накаляется, нервы натягиваются струной, к горлу тугим комом подбирается страх. Самое отвратительное чувство — беспомощность. Малия не знает, с какой стороны ждать атаки и как защищаться. И лишь когда она смотрит в глаза Лидии, человек усмиряет койота. Может, это еще одна способность банши? «У меня нет клыков и когтей, только голоса в голове», — всплывают в памяти слова Лидии. Хуже всего то, что и исцеляться она тоже не умеет. И если что-то случится… Малия даже примерно не хочет представлять, как будет себя ощущать. Страх понемногу перерастает в панику.

Малии удается подавлять эмоции до тех пор, пока ее не парализует. Сидя на холодном полу ветклиники и не чувствуя ничего, она понимает, что не должна была никого слушать, а убить Трейси, пока была возможность. Угроза становится реальной, а где-то там Лидия, которая понятия не имеет, что канима рыскает по улицам в поисках жертвы. Малии плевать, если она перебьет половину города. Только бы не Лидию, только не ее, без остановки крутится в голове. Она должна защитить, должна помочь, должна…
— Что мне делать, чтобы быстрее начать двигаться? — резко спрашивает у Дитона, пытаясь взять себя в руки.
— Думай о частях тела по отдельности. Представляй, как организм исцеляется.
— Я не могу! — почти тут же выкрикивает Малия.
Сердце как бешеное стучит в висках, грудь сдавливает тугим обручем: ей нечем дышать. Она не может думать ни о чем, только о Лидии, которая сейчас на волосок от края пропасти. Малия не может ее потерять, иначе ей не за кого будет цепляться: звериное возьмет верх. Никто из них не нужен Трейси, иначе параличом бы не ограничилась, она идет за кем-то конкретным. За тем, кто ей помогал. И это Лидия. Малия нутром чуем: Лидия под ударом. Возможно, это злые шутки подсознания, но тревога в груди только крепнет. А она сидит здесь и не может пошевелиться. И все, что может, — бояться. Соберись, приказывает себе Малия и судорожно представляет: вот еще секунда, и палец согнется. Нужно только поднапрячься. Все получится. Ради Лидии. Она и так многих потеряла. Лишиться еще и Лидии — слишком. Малия зажмуривается так, что под веками прыгают искры. Заставляет замедлиться сердцебиение, дыхание выровняться. Она видит, как пальцы один за другим разгибаются, почти чувствует. Тело сковывает напряжение, инстинкты противятся действию яда. Ей есть ради кого стараться.
— Получается? — сквозь зубы шипит Стайлз.
— Малия? — настороженно зовет Дитон.
— Ты как? — заботливый — ха! — голос Скотта вызывает новый приступ раздражения.
Она представляет, как электрический ток распространяется по телу. Воспроизводит в мозгу каждое ощущение, микроскопический разряд, микросудороги. Малия верит, она справится. Она слышит звон, и в какой-то момент чудится крик Лидии, да такой пронзительный, что вынести его выше ее сил. Малия закрывает уши руками, даже не сразу понимая, что у нее и вправду выходит. Не фигурально — буквально.
Она шумно выдыхает и с трудом поднимается. Ее шатает, она спотыкается, хватается за стол, но двигается!
— Что? Что такое? — Стайлз пытается хоть как-то извернуться, но не может пошевелиться.
— Подожди нас, — просит Скотт, но она отмахивается.
— Нет времени, — обрубает любые возражения.
Она улавливает запах Трейси и бросается по следу. У той и так непростительно большая фора. Понадобится вся сноровка Малии, чтобы успеть вовремя.
— Ты найдешь ее раньше, — шепчет под нос, — если не хочешь винить себя и в ее смерти.
Запах становится острее. Трейси ведут эмоции — бесконтрольные, сильные, поглощающие ее. Она едва ли понимает, что творит, Малии это знакомо. Вот только в букете разнообразных чувств преобладают не ненависть или злость — страх, и от осознания бросает в холодный пот. Что бы ни творилось в Бэйкон Хиллз, добром это ни для кого не кончится.

Когда чутье приводит к полицейскому участку, ее уже потряхивает. До ушей доносятся крики и звуки потасовки. Она почти срывает дверь с петель, в глаза тут же бросается отрубленный хвост. На секунду перехватывает дыхание, потому что она слышит задушенный стон и узнает эти интонации. Лидия!
Малия примерзает к полу, когда врывается в комнату и видит ее на полу истекающей кровью. Ни выдохнуть, ни моргнуть, ни слова сказать. Она не может ничего, потому что происходящее слишком фантастично. Лидии, несмотря ни на что, каким-то чудом удавалось оставаться невредимой. До сегодняшнего дня… Она пытается улыбнуться, но получается вымученно, и от этого грудь Малии сжимают тиски. Она чувствует муку: ощущает запах, видит во взгляде и подрагивающих пальцах, сжимающих рваную рану. Лидия держится, а Малия в очередной раз поражается ее внутренней силе.
— Спаси ее, — голос ломается, но Лидия непреклонна. — Спаси Трейси, — переходит на шепот. — Она думает, что все еще спит.
Малию коробит бескорыстие Лидии. Нельзя думать о какой-то почти незнакомой девочке, зажимая огромный порез на боку. Нельзя пытаться улыбаться, когда тело скручивает от боли. Нельзя быть такой хорошей, когда тебя и твоих близких снова пытаются убить. Нельзя Малии, а Лидии можно.
— Они в подвале, — разрывает оцепенение Кира.
— Трейси и моя мама, — добавляет Лидия.
Малия чувствует, как по спине стекает пот. Такого расклада она не ожидала. От нее сейчас зависит все. Не справится — и Лидии придется оплакивать мать, а Малии уехать: она попросту не сможет каждый день смотреть в глаза Лидии. Нельзя этого допустить, как бы эгоистично ни звучало.
Малия с трудом отрывает взгляд от лужи крови и бросается за Трейси. Она слышит два — пока еще — сердцебиения. Выдыхает сквозь зубы и распахивает ногой дверь. Время для сомнений закончилось, пришло время драться. Когда Малия видит оскалившуюся Трейси, выпускает койота наружу. Наконец больше ничто не сдерживает, кроме короткого, бьющегося в висках: «Спаси». Она сможет остановиться на грани, сможет, потому что человек сильнее, а запах крови въедается в ноздри. Она сделает это ради Лидии, но сначала хорошенько потреплет Трейси, иначе как заставить ее осознать реальность. Боль — самый действенный способ. Чем сильнее, тем лучше.
Малия рычит и бросается на Трейси, но та уворачивается. Верткая, но Малия быстрее. Она укладывает ее на лопатки, сжимает горло, впивается в кожу когтями.
— Проснись! — рявкает во весь голос. Слышит, как ойкает мать Лидии, но Трейси все равно. Дыхание не сбивается, зрачки не расширяются. Будто и не с ней все происходит. — Это не сон, Трейси! — Никакой реакции, только судорожное желание зверя вырваться.
И что ей делать?
«Что бы сделала Лидия?» — вспыхивает лампочкой в мозгу.
Малия не успевает додумать мысль, ее отбрасывают к стене люди в жутких масках и протыкают Трейси насквозь. Из ее рта потоком льется серебристая — все-таки ртуть? — жидкость и растекается под ногами. Ее бросают на пол, и Малию передергивает. Она вспоминает, что именно так же лежит сейчас Лидия этажом выше. Они обе напоминают изломанных кукол, и это придает сил. Малия вскакивает, но ее тут же отшвыривают обратно. Она еще никогда не ощущала себя настолько беспомощной.
Мантра в голове сменяется на «спасти Лидию». Черт знает, кто они такие и зачем пришли. Может, и не за Трейси вовсе.
— Не лезь, — металлический стрекот из маски пугает до дрожи в коленях.
Малия пытается сопротивляться, но это выше ее сил. Тело прошивает электромагнитный импульс, виски сдавливает, сердце истерично бьется о грудную клетку. Ее запирают в собственном теле. Не позволяют даже пошевелиться. Припирают к стенке и заставляют смотреть на умирающую в паре шагов Трейси. Она ее не волнует — гложет, что Малия не смогла выполнить обещание, данное Лидии. Вдох. Не смогла. Выдох. Но хотя бы мама Лидии жива. Новой боли не будет. Остается застарелая. Сверхъестественная сила не гарантирует преимущества. Всегда находится кто-то сильнее.
— Провал, — скребет по черепной коробке механический голос.
И они уходят. Исчезают, как будто никого и не было. Только труп Трейси напоминает о том, что были. И рядом с ним — Малия. Это она во всем виновата. Не разбудила, не остановила, позволила умереть. Внутренности скручивает спазм. Как объяснить Лидии, что она сделала все возможное? Как убедить, что пыталась? Как?..

Поговорить сразу не удается: Лидию срочно увозят в больницу. Так, наверное, и лучше. Вряд ли Малия в тот момент на эмоциях смогла бы подобрать правильные слова. Она пыталась выговориться Стайлзу, но несла по большей части бессвязную околесицу, сводящуюся к тому, что не она убила Трейси. После Малия долго обдумывает, что говорить Лидии, прокручивает в голове возможный диалог, но все кажется искусственным и надуманным. Она теряется в мыслях и чувствах, попросту не умеет в них разбираться.
На третий день терпение кончается. Она решает все разложить по полочкам и пробирается ночью в палату Лидии. Она не хочет привлекать внимание, не горит желанием объясняться с кем-либо. Малии лишь необходимо услышать от Лидии, что все хорошо.
Дверь скрипит, и она чертыхается.
— Кто здесь? — тут же спрашивает Лидия. — Малия?
— Как ты узнала?
Шелестящий смешок отдает эхом от стен и оседает привкусом полыни на языке.
— Видела твой взгляд, когда меня забирала скорая. И если честно, — понижает голос, — ждала тебя раньше.
Малия судорожно выдыхает сквозь зубы и осторожно подходит к кровати. В неярком свете луны Лидия кажется особенно хрупкой и нежной. Только дунь, и она сломается.
— Как ты?
Лидия приподнимается на подушках, морщится от боли, но все равно садится.
— Бывало и лучше, — улыбается уголками губ. — Я знаю, что ты не виновата. Не всегда удается спасти всех. Мне это знакомо.
Малия подается навстречу и сжимает ладонь Лидии. Становится неважно, зачем пришла и что хотела сказать. Лидии нужна поддержка, а кроме нее сейчас никого нет рядом. Малия может, уж с этим она точно справится. Отдаст свою силу, если понадобится.
— Ты обязательно поправишься.
— Непривычно, когда утешают меня, — хмыкает она и гладит пальцы Малии своими, — но мне нравится. Приятно побыть слабой.
— Ты самая сильная из всех, кого я знаю, — выпаливает она, вызывая еще одну улыбку Лидии. — И ты не одна.
Повинуясь порыву, Малия наклоняется и едва касается губами ее губ. Пугается сама себя и замирает, чтобы в следующую секунду отшатнуться, но Лидия удерживает.
— Не убегай. Просто побудь со мной.
И Малия остается. Разве может уйти, если Лидия сама просит о том, на что она не могла решиться? Позволяет хотя бы на миг поверить в несбыточное. Задержаться в сказке, где мечты исполняются. У Малии все-таки получается спасти Лидию, а заодно и найти место для себя рядом с ней.