— Четыре стихии? — Велая приподняла брови.
— Только сила четырёх стихий может сделать тебя настоящим воином, — объяснил Корд. — Тебе нужно тренироваться каждый день, с четырёх до пяти утра…
Велая кивнула.

***

— Вот твой кожаный доспех, — Велая протянула свернутую сбрую Тёкле. — У меня теперь есть новый, — она говорила о перешитой мантии мага Огня с убранными знаками гильдии. Мантия, тяжёлая, длинная, спереди больше похожая на латы, защищала куда лучше давешней кожанки.
Но, не будь у неё доспехов Тёклы, Велая так и осталась бы служанкой на ферме Онара. Не будь доспехов — и не избей её Дар. Ведь именно после этого Тёкла дала Велае своё старое снаряжение.
— Спасибо, что вернула его мне. Я знала: ты честная девушка, — Тёкла улыбнулась уголком губ. — Вот, держи. Моя особая похлёбка.
— Тебе спасибо, — Велая приняла тарелку из крепких рук, на мгновение соприкоснувшись с Тёклой пальцами. Похлёбка Тёклы всегда придавала сил: искусство повара, вот как это называлось.
Сама Велая готовила неважно. Она и в служанки-то годилась с большой натяжкой.
— Хей, Тёкла, — Велая бросила беглый взгляд на спокойное лицо женщины; интересно, сколько лет Тёкле? Тридцать? Тридцать пять? Наверное, больше. Любопытно, для чего ей нужен был кожаный доспех? Неужели Тёкла была воительницей? — Могу я тебе ещё чем-нибудь помочь?
— Я могу помочь тебе, — отозвалась Тёкла мягко, так, будто ждала этого вопроса. — Ты ведь хочешь?..
— Чего?
— Овладеть силой стихий в полной мере. Уединённые тренировки — это хорошо, признание в Хоринисе — ещё лучше, но истинную силу тебе могут передать только другие люди.
Тёкла по-прежнему улыбалась, и на мгновение Велае захотелось ощутить её улыбку под пальцами.
То, что ей нравятся женщины, Велая поняла далеко не сразу. Пребывание в качестве пленницы у барона за Барьером, Гомеза, на многое открыло ей глаза. С той поры она изменилась; некоторые люди понимали произошедшие в ней перемены с первого же взгляда. Некоторые — со второго, как, например, Кровавый Тоби, почему-то посчитавший, что Велая встречается с Еленой. Или капитан стражи Хориниса, Вульфгар — после того, как Велая похвалила достоинства его жены, весьма реалистично изображённые на украденном рисунке. Кантор, у которого Велая отобрала рисунок, тоже предлагал ей особые услуги и «девочек».
Велая не знала, как они понимают. Может, дело было в её уверенном поведении. Она вела себя как мужчина, дралась получше многих мужчин, следовательно, как мужчины, должна была любить женщин, — так, наверное, они думали.
Сама она не считала, будто дело в этом. Другие женщины вызывали в Велае неоднозначные чувства ещё до того, как она впервые взяла в руки шпагу, до того, как решилась заговорить с мужчиной на равных.
В замке Гомеза кроме нее были ещё две наложницы: Сира и Серафия. Что-то ёкало у Велаи в груди, когда она видела, как полуголая Сира моет полы, задрав юбку едва ли не до пояса, распустив шнуровку на груди; Гомез любил играть с Сирой на кухне.
Серафия, полуобнажённая, всегда стояла рядом с его троном. Велае хотелось раздеть её, лично снять тряпочки, которые даже слепой не принял бы за доспехи. Гомез называл Серафию своей защитницей, но защитница из неё, разумеется, была аховая. Просто с ней он играл так.
Велая не хотела, чтобы с ней кто-то играл, неважно, мужчина или женщина. Она хотела решать сама. То, что её тянуло к женщинам, то, что, лаская себя, она не представляла мужской член, а вспоминала чужие полуобнажённые груди, — к её новоприобретенной уверенности это не имело ровным счётом никакого отношения.
— Ты можешь меня чему-нибудь научить? — спросила Велая у Тёклы. Было не время думать о том, кто ей нравится, а кто нет. Велая давно поняла, что в жизни это не главное.
— Могу, — отозвалась Тёкла. — Надень мои доспехи снова, сними комнату и жди меня там… чтобы я могла их с тебя снять.
Это предложение трудно было истолковать превратно, и Велая от неожиданности не нашлась, что ответить.
— Это сила пятой стихии, — сказала Тёкла.
И улыбнулась.